Фатальное свидание с парфюмером

— Ну, — вскочив со стула при виде вошедшего в кабинет Щеголева, воскликнула я. — Удалось установить, что это за порошок?

После того как я вернула ключи Шитову и возвратилась назад в экспертный центр, мне пришлось какое-то время бить баклуши в кабинете Вячеслава, так как он сам еще не вернулся. От природы ненавидя всякого рода ожидание, я уже через пять минут не знала, чем себя занять, а когда Щеголев наконец объявился, готова была расцеловать его за одно то, что мне больше не придется бездельничать.

— Ну что вы молчите? — подталкивая медлительного эксперта, повторила я. — Что удалось узнать?

— Фактически все, — спокойным тоном произнес он и, повесив халат на вешалку, прошел к своему столу.

Я нервно вздрогнула и, проследовав за Вячеславом до стола, заняла место на соседнем стуле. На несколько минут в комнате повисла пауза. Повторять еще раз мой вопрос было бесполезно, так как я хорошо знала, что, пока Вячеслав не настроится на разговор сам, его пытать бессмысленно — все равно ничего не скажет. Терпеливо выждав, когда он все же созреет, я навострила уши и стала ловить каждое слово эксперта.

— Это в самом деле оказался медицинский препарат, как я и предполагал, — устроившись поудобнее на стуле, начал наконец Щеголев. — Если сказать проще, лекарство! Его принимают при учащенном сердцебиении и некоторых других болезнях сердца.

— И все? — немного расстроилась я. Но потом встрепенулась и принялась прояснять кое-какие неясности: — А убить человека им можно?

— Несомненно, как и любым другим препаратом, — признал Вячеслав. — Больному достаточно увеличить в несколько раз дозу, и его уже не спасти. Высшая суточная доза приема этого лекарства полтора миллиграмма.

— А через какое время оно проявляет себя? Ну, начинает воздействовать на организм?

— Через час, самое большее — через два. Через восемь часов его влияние достигает максимума, — разъяснил Вячеслав. А потом спросил: — Но вас ведь интересует его отрицательная сторона, я правильно понял?

— Совершенно. С нее бы и стоило начать, — с небольшим укором заметила я. Правда, потом спохватилась и спокойно добавила: — Насколько я поняла из ваших слов, при передозировке и для больного, и для здорового человека наступит смерть? Так?

— Абсолютно точно, — согласился Вячеслав. — Причем она будет не мгновенной.

— Ага, вот с этого момента поточнее, пожалуйста, — попросила я.

— Все зависит от дозы. Но в любом случае при передозировке начинаются понос, тошнота, затем рвота, иногда потеря аппетита.

— То есть те же признаки, что и при пищевом отравлении, — догадалась я.

— Верно, в точности такие же. И только потом, если не оказать квалифицированной помощи, наступит смерть.

— А обнаружить это лекарство в организме после смерти возможно? — задала я наиболее интересующий меня вопрос.

— Да, но если прошло не слишком много времени. Дело в том, что оно очень быстро выводится из организма и хорошо всасывается при приеме внутрь. Правда, совершенно не растворяется в воде и очень плохо в спирте…

— Поэтому если его и использовали как яд, то препарат следовало добавлять в пищу, а не в напитки, — закончила за Вячеслава я.

— Именно так, — выразив некоторое удивление поднятием бровей вверх, произнес Щеголев. — Вы весьма сообразительны, Татьяна Александровна.

— Стараюсь, — хмыкнула я. — Позвольте еще раз все подытожить.

Вячеслав согласно кивнул, и я продолжила:

— Данное вещество — это лекарственный препарат, который используют для лечения целого ряда болезней. Так?

— Сердечных, — добавил Щеголев. — Например, таких, как тахиаритмическое мерцание предсердий, пароксизмальная мерцательная аритмия, пароксизмальная суправентрикулярная тахикардия, и многих еще других.

— Ну у вас и термины… — выслушав названия заболеваний, но поняв по ним только то, что все они затрагивают сердце, вздохнула я.

— Уж какие есть, не я выдумывал. Ну да вы продолжайте, вдруг что-то упустили, — предложил Щеголев.

И я продолжила:

— Вещество это совсем не растворяется в воде, плохо в спирте. Легко усваивается организмом, быстро рассасывается и выводится из него, так что при вскрытии его наличие не всегда возможно определить. При передозировке появляются признаки пищевого отравления и в конечном итоге наступает смерть. Таким образом, для совершения преднамеренного убийства препарат просто превосходен. Я правильно поняла?

— В общем, да. Это действительно опасное лекарство, а потому его очень сложно достать, без рецепта врача даже совершенно невозможно.

— Ну, это смотря для кого, — не согласилась я.

— Может, и так, — не стал спорить со мной Щеголев. Потом несколько раз кашлянул и спросил: — Будут еще вопросы или вы позволите мне заняться своими собственными делами?

— Конечно, конечно, — закивала головой я. — Я уже ухожу. Спасибо, что помогли. Кстати, я могу забрать баночку с препаратом? Пожалуй, она может еще пригодиться.

— Да, вот, — подойдя к вешалке и достав из кармана халата баночку, произнес Вячеслав и положил ее мне на ладонь. — Смотрите не пробуйте, — пошутил он напоследок.

— Да уж, надеюсь, не возникнет соблазна, — улыбнулась в ответ я и вышла из кабинета.

Я медленно шагала к лестнице, начав размышлять над новыми фактами. Теперь мне стало ясно, чем именно была отравлена Настя Журавлева, и то, что она действительно была убита, а не просто умерла от обычного пищевого отравления. Следовательно, Степан прав, заподозрив неладное в смерти жены и обратившись ко мне.

«Жаль, конечно, что на банке не оказалось отпечатков. Это бы сразу расставило все точки над „i“ и указало на убийцу, — подумала я, начав спускаться по лестнице. — А так придется еще искать его. И не просто искать, но еще и доказывать, что убил именно он, а не кто-то другой».

Вспомнив о том, что круг подозреваемых я уже примерно очертила, отыскав у одного из друзей Журавлевых мотив для совершения преступления, я переключилась на обдумывание того, каким образом этого человека можно проверить и вывести на чистую воду. Насколько мне было известно, предполагаемый убийца — Николай Горбунов — был натурой сильной и хорошо себя контролирующей. Такой вряд ли раскроется под давлением моего сверлящего взгляда — не тот тип. А значит, его можно раскрутить на откровенный разговор только при помощи хитрости, и никак иначе.