Фатум. Том пятый. В пасти Горгоны

– Да погодите! – вклинился Палыч.– Он испужал меня, прежде чем мне к вам подойти. Вот тутось, на мхах он лежал,– казак торопливо указал капитану место.– Лежит этак мертвяком… руки сложил на груди, глаза открыты… И в небо уперты, как вилы… Я ему тогда пригрозил, вашескобродие: так, мол, и так, Мотька… Ты смотри, зря-то людей не пужай, окаянный!

– А что случилось, вашескобродие? У нас все в порядке, как у бобров на плотине,– невпопад пошутил Кулаков, один из старших матросов, и уже невнятно добавил.—Плот через четверть часа будет готов…

– Где приказчик?! – лицо Андрея напряглось. «Правильно Гергалов говорил: недаром сей черт, как береста на огне, крутится… Что-то кроется за ним… и в глазах всегда будто мыши бегают».– Где он?! – уже в голос прокричал капитан.

– А в чем дело? – остужно прозвучал за спиной голос Тимофея.– Чужие дела куда как ловко судить, барин. А взять хоть вас… где вы были, когда вершились убийства?

Последние слова прозвучали громко и зло. Тараканов, сжимая ружье, холодно смотрел в глаза капитана.

– Вы уж и рады к мелочи придраться, а я не меньше других руки сбивал… Убийства всяк мог творить. И он, и он, и он! Почему вы все подозреваете только меня? Кем тогда я вас могу считать? Повторяю: убийства всяк мог творить. Таково мое мнение.

– Но не мое.– Преображенский стремительно подошел к суперкаргу и схватил его за грудки.

– Ой, не буди лихо, пока оно тихо,– зловеще процедил Тимофей, но дрогнул под напором капитана.

– А ты зубами не скрипи, мне один бес, хоть до корней их сотри. И пока порог правды не спознаю, вопросы здесь задавать буду я. Постиг?

– Да клянусь, я не убивал. Не убивал!

– Не надо клятв,– Андрей разжал пальцы.– Мне нужна только правда. И помни, Тимофей, кроме меня тебе здесь никто не верит. А теперь,– Преображенский круто повернулся ко всем.– Слушай мою команду: вы двое направо, вы налево… Палыч со мной… Обыскать берег и найти мне Матвея, из-под земли, но найти…

Глава 4

У Чугина, как прежде на тропе, перехватило дух. Он тут же узнал эту белую шлюпку с «Северного Орла», что таинственным образом исчезла в ту ночь с фрегата.

Сделав два шага к ней, он едва не подавился криком: на корме виднелась чья-то нога, обутая в тяжелый черный морской сапог. Проклепанная медными гвоздями подошва в виде креста с массивным каблуком смотрела прямо на него. Лицо Кирюшки слилось по тону с цветом серой рубахи. В какой-то момент он ощутил горький хиновый привкус во рту – привкус тотального страха. Пальцы, испачканные ягодой, комкали конец поясного ремня, а медный крест на каблуке чудился прицелом, направленным в его грудь.

– Ляксандрыч, Ляксандрыч! Тама… там мертвец! —матрос бросился к Соболеву.

– Тише ты, дура! – плеткой стегнул ответ.– Здесь по воде на две версты голос летит. Не боись, мертвые не кусаются.

Соболев поставил в густую траву у ручья котелки, оглядчиво прикрыл их ветками и, щелкнув курком, бросил:

– Ну, где там? Веди, глянем.

Осторожно перешагивая через обросшие мхами лесины и валуны, они вышли к каменистому берегу, рядом с ко-торым, покачиваясь на мелкой волне, молчала белая шлюпка.

Конец ознакомительного фрагмента.