Фауст. Сети сатаны

– Я б-б-оюсь! – пожаловался Мартин. Его била мелкая дрожь, и бедняга заикался еще сильнее, как это случалось всякий раз, когда он был напуган. – Что, е-е-сли нас п-п-оймает леший и с-с-ожрет?

– Проклятье, я же говорил тебе, чтобы шел домой! – выругался Иоганн.

– Тебе нечего бояться, Мартин, – утешила его Маргарита. – Такого, как ты, леший мигом выплюнет.

По ее грязному лицу струился пот, и она сама была похожа на сердитого лесного духа.

Иоганн не раз слышал истории о леших и подземных карликах – о них ходило множество легенд. И если гномов он считал не более чем персонажами из сказок, то насчет лесных духов такой уверенности не было. Путники то и дело рассказывали о грязных, оборванных людях, что бродили по зарослям. Изгнанники, слабоумные, преступники… Лес был для них домом, а вот им троим не стоило сюда соваться.

– По-моему, нам лучше вернуться, уже поздно, – сказал Иоганн. – Завтра можно поискать еще.

– До поляны осталось совсем немного, – ответила Маргарита. – Она должна быть где-то рядом. Я уже бывала здесь с отцом.

И действительно, вскоре они вышли на заросшую просеку, освещенную вечерним солнцем. С заболоченного пруда, куда изливался ручей, с шумом взлетела стая диких уток. Посередине грудились несколько поросших мхом булыжников. Они располагались таким образом, что между ними образовалась небольшая пещера.

– Ха, я же говорила! – с торжеством воскликнула Маргарита.

Иоганн огляделся. В этих местах ему бывать еще не приходилось. Над поляной царили умиротворение и тишина, и здесь и вправду могли найти убежище заблудившиеся дети. Они разбрелись по поляне, осмотрели пещеру и щели между камнями, но не обнаружили ничего, что указало бы пропавших детей. Только старые кости и пересохшая кучка медвежьего навоза. У одного из камней Иоганн наткнулся на странный рисунок.

На камне была нацарапана голова с бородкой и рожками.

– Что это? – пробормотал юноша, проведя пальцем по замшелым линиям. – На вид довольно старое.

– Может, это лесной дух нацарапал, – предположила Маргарита и подмигнула. – Именно так он и выглядит. Да и ты станешь на него похож, если не утрешь грязь с лица.

Она рассмеялась и сбежала к пруду; присела у воды, чтобы отмыться, и подобрала платье, так что Иоганн увидел ее мраморно-белые бедра. Он присел рядом и тоже стал умываться, то и дело украдкой поглядывая на подругу. Хотя был уже конец октября, вода в пруду оставалась на удивление теплой. Водная гладь сверкала на солнце, и их лица отражались в зеркальной поверхности. Усыпанное веснушками лицо Маргариты, ее золотистые локоны – и резко очерченное, бледное и задумчивое лицо Иоганна в обрамлении черных шелковистых волос, которые так нравились его матери.

Мартин между тем взобрался на самый крупный булыжник и махал им сверху. Его страх улетучился без следа.

– Отсюда даже видно город! – Он смеялся и чувствовал себя заметно лучше; заикание его как будто и не беспокоило. – Останемся еще ненадолго? – попросил он. – Здесь так красиво!

Маргарита вопросительно взглянула на Иоганна, и тот кивнул. Ему тоже нравилось то умиротворение, которым дышало это место, древнее, как и сам лес.

– Ладно! – крикнул он Мартину. – Только никуда не уходи с поляны, понял?

Брат раскинул руки и издал ликующий вопль. Маленький горбатый человечек – самый его вид навевал мысли о сказочных гномах. В эту минуту Иоганн любил младшего брата всем сердцем. С тех пор как умерла мама, Мартин был единственным в семье, с кем он действительно ощущал родство. И как он мог только помыслить о том, чтобы покинуть Книтлинген? Он должен был остаться – хотя бы ради своего беспомощного брата. Мартин нуждался в нем, как и сам он нуждался в Мартине.

– Он смотрится таким счастливым, – произнесла Маргарита с улыбкой, глядя, как беснуется Мартин.

– Думаю, ему нравится с нами, – отозвался Иоганн. – Мы – его семья.

Маргарита рассмеялась.

– То есть мы как отец, мать и ребенок? – Внезапно она повлекла его к пещере. – Тогда пойдем поскорее в наш дом, стряпать суп из щавеля, мой ненаглядный супруг, как мы варили в детстве.

Голос ее звучал игриво и в то же время требовательно.

Иоганн и не думал противиться.

* * *

Мартин стоял на вершине скалы, как повелитель мира.

Никогда еще он не чувствовал себя таким счастливым! Другие презирали его и сторонились, называли карликом и шутом. Но ему не было до этого дела, поскольку единственным, кто имел для него значение, был его брат Иоганн. А теперь, когда не стало мамы, он и вовсе занимал главное место в жизни Мартина: защищал его, играл с ним и, что самое главное, объяснял устройство мира. У Мартина было столько вопросов… Почему солнце восходит и заходит? Откуда берутся гром и молнии? Как вырастают растения на лугах и как растут телята? Почему именно его, маленького Мартина, Господь наказал горбом и заиканием?

Не на все вопросы Иоганн знал ответы, но он постоянно искал объяснения. И теперь старший брат вместе с прекрасной Маргаритой взяли его с собой в лес. Его, презренного калеку. Иоганн, Маргарита и Мартин… Они всегда будут вместе, иначе и быть не может! Иоганн никогда не бросит его в беде.

Мартин слез с булыжника и приблизился к пруду. Он знал, что Иоганн и Маргарита занимаются в пещере запретными делами. А прежде он тайком пообещал брату, что не станет им докучать, хоть какое-то время. Поэтому Мартин резвился в тростнике, делал кораблики из коры и запускал их в пруд. Потом бросал в них камнями и смотрел, как они тонут. Вот один из корабликов стремительно затонул, и Мартин склонился над водной гладью. В этот миг он заметил в глубине черную тень, как от гигантской слизистой рыбы. Мартин подскочил и попятился.

Что-то булькнуло, и на темную поверхность пруда поднялся пузырь. В воздухе повис слабый запах серы.

Мартину вспомнились все истории, связанные с этим лесом. Вспомнились злобные карлики, подземные чудища и лесной дух, который забирал маленьких детей. Считалка, которую напевали ребята в игре, здесь, в лесной чаще, казалась не такой уж веселой.

Кто боится черного духа? Никто! А если он придет? А мы прочь сбежим!

Но потом из пещеры донесся смех Маргариты. Еще светило предзакатное солнце, и тень в пруду исчезла так же неожиданно, как и появилась. Запах серы вскоре улетучился, и Мартин вздохнул с облегчением.

И все-таки у пруда ему было немного не по себе. Мартин пошел по поляне в поисках подходящей деревяшки, чтобы можно было вырезать на ней узоры и человечков. Может, он подарит ее Иоганну и Маргарите, украсив сердцем…

Мартин знал, что посреди поляны хороших сучьев не найти. Они лежали по краю, там, где начинался лес. Он подошел к старому кряжистому дубу и вдруг услышал тихий шум. Мартин замер и прислушался.

Это были звуки свирели.

Мартин знал про свирели – как-то раз они с Иоганном даже вырезали одну такую. Но ему никогда не удавалось извлечь из нее столь сладостные звуки. Играла нежная мелодия, веселая и в то же время печальная.

Она звучала в лесу, где-то поблизости.

Мартин постоял в нерешительности, а потом шагнул в чащу. Вокруг сразу сгустился сумрак. Снова он услышал мелодию, но в этот раз она доносилась с другой стороны.

Мартин был напуган, но в то же время ему хотелось узнать, откуда доносится мелодия и кто играет ее. С мрачной решимостью мальчик стиснул рукоять маленького ножика и шагнул в глубь леса. Он не решался подать голос. Самый воздух, казалось, был пронизан чарами, и деревья клонились к нему, как добрые и любопытные великаны.