Фаворит смерти 2

— Догадываюсь.

— Подожди… — в трубке послышалась возня. — Ага, вот.

— Что такое?

— Смотрю сейчас по базе — есть ли что-то с твоим… ага, ну вот, как я предполагал, уже подали в суд на признание недееспособным. В канцелярии уже сидит заявка, на регистрации.

— Так быстро?! — удивился я.

— Куй железо пока горячо, Максим. У них уже все было готово, нужно было только медицинское заключение, которое этот Сан Саныч состряпал на коленке за пять минут. Вот ведь паршивцы какие! Подсуетились! Извините конечно, Максим Петрович, что я при вас так вашего брата называю, но более мягких слов у меня нет для него.

— Что же теперь делать?

— Остается только надеяться на лучшее.

— Но готовиться к худшему, — угрюмо закончил я.

— Верно, — не весело усмехнулся Эммануил Рудольфович. — Максим, ты не переживай. Я буду держать тебя в курсе дела, сейчас своих людей пошлю в канцелярию, пусть вынюхают что да как, кому планируется отписать заява и прочие канцелярские дела. Все будет нормально. Я еще позвоню тебе.

— Спасибо.

Я положил трубку, задумался.

Вот ведь гадство то какое получается! То тюрьма грозит, то психушка.

Минут через пять на сотовый телефон позвонили. Номер был незнакомый.

— Алло?

— Максим Петрович Вяземский? — голос был женским, строгим, словно у учителя.

— Да, это я. С кем разговариваю?

— Меня зовут Наталья, я с канцелярии Его Величества.

— Чем обязан? — я немного удивился такого абоненту — не ожидал.

— Надворный советник господин Аксенов Вадим Денисович получил письмо касательно вашего назначения и желает увидеться с вами лично для знакомства. Вам удобно будет подъехать сегодня во второй половине дня к Вишневому Дворцу?

Отказывать во встрече третьему человеку после Императора было верх глупостью, поэтому я тут же ответил:

— Конечно же мне будет удобно. В какое время необходимо подъехать?

— Я запишу вас на 15.00.

— Хорошо.

— Прошу вас, не опаздывайте.

— Я буду во время.

В трубке раздались быстрые гудки.

Встреча с надворным советником это хороший повод завести нужные знакомства. Я позвал Нианзу, попросил приготовить мне какой-нибудь строгий деловой костюм, в котором можно будет показаться в Вишневом Дворце.

Услышав про Дворец, китаец удивился, сказал:

— Это очень важная встреча, Максим Петрович! Господин Вадим Денисович очень влиятельный человек.

— Я понимаю. Постараюсь быть максимально любезен. И еще… — я повернулся к китайцу. — Нианзу, я хотел с вами поговорить насчет того случая, с Анфисой.

— О, Максим Петрович! Знайте, что я не сую нос в чужие дела. Все, что видят мои глаза, остается при мне и никуда больше не уходит.

— Спасибо, — кивнул я. — Но чтобы ты знал, между нами с Анфисой ничего нет. Это просто случайность. Глупая случайность.

— Просто случайность, — кивнул китаец и низко поклонившись, вышел.

Вскоре костюм был готов. После обычной одежды — джинс, футболки, кед, — было необычно надевать его. Но едва пиджак сел как влитой на плечи и точно обтянул талию, я не мог налюбоваться собой. Черт возьми! Совсем другое дело!

С зеркала на меня смотрел уже не подросток, а солидный парень, серьезный, статусный. Черные прямые брюки, приталенные, удобные, пиджак, выгодно подчеркивающий фигуру, белоснежная рубашка под ним, галстук.

Я едва не пищал от удовольствия. Стиляга! Что тут еще сказать?

Машину я попросил подать за час до встречи. Все-таки опаздывать и в самом деле не стоило, тем более к такому высокому человеку. Уж лучше прийти пораньше и подождать.

На всякий случай взяв с собой зеленый пропуск, который мне дал Бартынов, я направился к выходу.

Путь от дома до Вишневого Дворца занял пол часа. Оставшееся время я оформлял пропуск в сам Дворец, пройдя семь кругов ада. Казалось, проще выучить китайский язык, чем попасть на прием к человеку, который тебе и так назначил встречу.

Сначала пришлось оформлять пропуск в отдельном здании, где меня записали, расспросили о цели визита, выдали бумажку с квадратной печатью. Потом я пошел к проходной, где меня тщательнейшим образом досмотрели. Потом пришлось звонить в приемную надворного советника чтобы оттуда спустили формуляр по допуску. Формуляр спустили. Но как оказалось не той формы — нужно было на разовое посещение, а дали на собеседование. Получил нужную форму. Заполнил. Пошел к другому окошечку, где мне поставили круглую печать. Охрана вновь меня обыскала, поставила треугольную печать, пропустила в Дворец. В самом Дворце пришлось долго ждать сопровождающего — ей оказалась та самая женщина, которая мне звонила. Пройдя металлоискатель, мы вошли в коридор, в небольшом окошечке проставили дату и время захода во Дворец. Вошли наконец в лифт.

Ожидая, что и в лифте с меня начнут требовать каких-нибудь допусков, я заметно нервничал.

— Успокойтесь, — видя мое состояние, произнесла секретарша. — Вадим Денисович сегодня в хорошем настроении.

Мы поднялись на пятый этаж, вышли в просторный коридор, застеленный ковром. Настоящим ковром. Не паласом, не каким-то ковролином. А, мать его, настоящим индийским джайпурским ковром! Определил я это сразу — по качеству ворса, по ручному плетению узла, по характерному рисунку. Да и секретарша, не скрывая гордости, подтвердила мои догадки, сообщив откуда именно привезено дорогое покрытие.

Вдоль стен стояли огромные китайские вазы, такой искусной работы, что я невольно остановился возле одной и некоторое время рассматривал причудливый витиеватый рисунок. На стенах картины — двух метровые, трех, с эпичными сюжетами битвы Его Величества Императора на белом коне против черного дракона — собирательным символом всех врагов.

От одного только вида всего этого богатого и масштабного убранства, я почувствовал себя совсем крохотным ничего не значащим человечком. Было боязно наступать на ковер — не дай бог замараю туфлями, проходить мимо ваз — а если ненароком задену? И чувство того, что я тут лишний все больше крепло внутри.

— Вот кабинет Вадима Денисовича, подождите немного в приемной, я сообщу что вы подошли.

Я остался ждать, а секретарша, до этого вальяжно вышагивающая по индийскому ковру, вдруг в один миг превратилась в какую-то ссутулившуюся тень, тихо постучала в массивную дубовую дверь, бочком вошла внутрь.

Вышла такая же, задумчивая, серая. Шепнула:

— Проходите. Он ждет.

Видя такую резкую смену на лице секретарши, я и сам невольно начал нервничать.

Кабинет надворного советника был просторным, даже слишком просторным. Было светло, свет проникал сквозь белые жалюзи, мягко рассеивался, играя бликами на лакированных изгибах стульев.