Фаворит смерти 3

Насколько помню, проблем в этой части имения не было и в ремонте он не нуждался.

Обойдя затор, я обнаружил не глубокий котлован, который был уже частично выстлан армирующей сеткой и наполовину залит бетоном. котлован был огорожен сигнальной желтой лентой.

Какое-то строение хотят поставить?

Узковато для строения, судя по фундаменту.

Мое внимание привлекли деревянные коробки, размером со шкаф. Внутри что-то было, белое, похожее на камень.

Я заглянул внутрь и растерялся. Рука. Огромная мраморная рука. Часть какой-то скульптуры. Размерами с меня. Что тут собираются поставить? Памятник отцу?

Остальные части тела, как я понял, еще не завезли, поэтому узнать точно не представлялось возможным. Надо будет на досуге выяснить.

Я двинул дальше.

У башни меня встретил незнакомый мордоворот — охранник.

— Пропуск, — пробасил он, глядя на меня как на букашку.

Я показал.

— Проходите.

Дверь пикнула и открылась. Я вошел внутрь.

«Если это теперь не тюрьма, зачем охрана на проходе?» — вновь меня начали одолевать странные чувства.

Я поднялся на третий жилой этаж, остановился возле двери, на которой было фломастером написано: «Ольга Вяземская».

Постучал.

— Кто там? — раздался все тот же знакомый голосок. Немного уставший.

Я не ответил, желая сохранить интригу. Вновь постучал.

Дверь открылась и на пороге возникла Ольга.

Она смотрел на меня точно так же как и китаец — молча, не шевелясь, широко распахнув глаза. И даже, кажется, не дышала.

Потом одними губами произнесла:

— Максим…

И бросилась на шею.

— Братик! Живой! Живой!

— Да что вы все заладили — живой да живой? Что мне сделается то?

Я крепко обнял сестру.

— Это… это чудо! Ты ведь… там ведь… столько времени…

От переизбытка чувств у нее не хватало слов.

— Все позади, я тут.

— Господи, тебя же ведь объявили… Что случилось? Три месяца тебя не было!

— И сам пока не знаю. Но обязательно разберусь. В голове — каша. Одно понятно — я точно жив. И я дома.

Сестра вновь обхватила меня за шею и принялась целовать — лицо, лоб, нос, щеки.

— Ну прекрати! — притворно нахмурился я. — А ты лучше скажи зачем в башню перебралась? Тут интернет лучше ловит? Или убираться Нианзу не заставляет в своей комнате?

Ольга не улыбнулась, печально ответила:

— Не по своей воле я тут. Но мне тут нравится — подальше от всякий идиотов. Да и комната больше. Видал какая?

— Большая, — кивнул я, оглядывая скупое убранство комнаты.

— Тут такое… — после того, как первые эмоции сошли и Ольга взяла себя в руки, произнесла она. — За три месяца такое произошло!

— Догадываюсь. Рассказывай, — произнес я, понимая, что ничего хорошего ждать не приходится.

— Уверен? — с сомнением спросила сестра.

— Выкладывай.

— В общем, Александр добился своего. После того, как ты ушел за Барьер, от твоей группы не было никаких вестей. Связь просто пропала. Пытались найти тебя. Даже отправляли несколько разведывательных групп — все в пустую. Ни единого следа. Словно и не было вас там. Мы так переживали! Я ночами не спала, ревела! Пыталась дозвониться до тебя, но сказали что тебя перевели в другой полк и там след терялся. Начальник гарнизона сообщил, что ты вместе с группой вышел за Барьер. И пропал.

— Я пытался предупредить тебя… — сказал я. — Но трубку никто не взял.

— Я потом перезванивала на этот телефон, — ответила Ольга, едва сдерживая слезы. — Мне ответили, что хозяин этого телефона, какой-то Рыбкин…

— Карасик, — поправил я.

— Верно! Карасик вместе с тобой и ушел в той группе. Я себя обвиняла в твоей гибели. Простить не могла! Людей подключала, просила, чтобы искали. Думала, может ошибка какая-то случилась — ну знаешь, бывает так, особенно в такой сфере, как армия. Там полный бардак. Я думала, что, возможно, они вместо тебя отправили за Барьер кого-то другого, а ты сейчас спокойно служишь в другой части. Я верила в это. Я надеялась, что так и есть. Но все доказательства и документы говорили об обратном. Ты ушел за Барьер. И пропал. Три месяца назад.

Ольга вновь разревелась.

— Ну брось, все же ведь со мной в порядке, — начал успокаивать ее я.

Ольга шмыгнула носом, утерла красные глаза. Продолжила:

— Александр этим и воспользовался. Как только группу признали официально без вести пропавшей, он подал все необходимые документы, и в общем…

Девушка замялась, не зная как это произнести.

— Он — глава рода? — вместо нее закончил я. Это было на поверхности, тут даже не надо было обладать проницательностью.

Ольга кивнула. И начал тихо плакать.

— Ну не надо. Как стал главой рода — так и уйдет. Я ведь живой. А значит все его назначения отменяются. Мы с этим еще разберемся.

— Слишком многое поменялось, Максим, за время твоего отсутствия. Так все стремительно… Сложно все объяснить…

Ольга подошла к окну. Не весело улыбнулась.

— Видел, что делают на южной площадке?

— Ты про памятник? Видел. Отцу памятник — это вполне неплохая идея, на самом деле.

— Отцу? — Ольга звонко рассмеялась. — Отец тут ни при чем. Памятник воздвигается в честь Александра.

— Что?!

— Именно так. Это он велел его воздвигнуть в тот же самый день, как получил постановление о признании тебя официально без вести пропавшим. Пятиметровая статуя Александра Вяземского, из мрамора, золота и титановых вставок, украшенная бериллами, аквамаринами, фениксом, опалом и родолитом. Ты бы видел проект — боже, это какой-то ужас! Такой безвкусицы я еще никогда не видела! Он сам рисовал это убожество, архитектор только лицу схожесть придал.

— Это что, не шутка?!

— Эх, если бы была эта шутка! — вздохнула Ольга. — Он совсем помешался на власти. Словно сошел с ума.

— Он и раньше не вполне адекватен был, — хмуро заметил я.

— А после того, как понял, что победил, и вовсе свихнулся.

— Еще не победил!

— Не победил, но идет к этому, — Ольга повернулась ко мне. — Ты знал, что он встречался с Аксеновым?

Я напряг память, пытаясь вспомнить кто это.

— Надворный советник? — спросил я, вспоминая нашу короткую встречу в Вишневом дворце, где были индийские ковры и жутко дорогие китайские вазы.

Тогда этот Аксенов говорил очень пространные речи, смутно намекая на то, что хочет иметь долю с работы железнодорожных перевозок, которыми род Вяземских занимался.