Фаворит. Том 1. Его императрица
Шрифт:
– - Скажите, Бабетта, к чему меня готовят, заставляя танцевать под скрипку и слушать музыку, которую я не выношу?
– - Вас готовят к замужеству, -- был честный ответ.
– - А что я должна делать в замужестве?
– - То же самое, что делает ваша мать.
– - Но она ведь никогда и ничего не делает.
– - Когда вы станете старше, -- заключила гофмейстерина, -вы сами убедитесь, что у женщин вашего круга очень много обязанностей перед светом. А сейчас поиграйте в куклы...
Фике терпеть не могла кукол. Она выбегала на двор, где верховодила шайкою уличных мальчишек, устраивая
В 1739 году Фике исполнилось десять лет.
В этом году на далекой Смоленщине родился Потемкин.
Крепостная пушка пробуждала Ангальт-Цербстскую принцессу -крики деревенских петухов будили русского мальчика.
Помсрання была еще наполнена грозой и славой русского оружия.
Петра I на эти скудные песчаные берега привело жестокое единоборство со шведами и политические союзы, которые он торопливо закреплял брачными связями, раздавая по герцогствам своих царевен и великих княжон. Фике была поражена, когда мать сказала, что они дальние родственники дома Романовых:
– - Ваш дед Голштинский был женат на Гедвиге, сестре шведского короля Карла Двенадцатого, воевавшего с Петром Первым. Но зато дочь царя Анна Петровна была выдана отцом за сына вашего деда, и кровь шведской династии смешалась с романовской. А муж Анны Петровны, герцог Карл Фридрих, приходится мне двоюродным братом...
Померания еще хранила следы шведского владычества, но в языке горожан Штеттина (Щецина) иногда звучала древнеславянская речь, не угасшая в бурных событиях европейской истории. С малых лет Фике жила под очарованием рассказов о русских людях (о России часто рассуждали родители, хотя ни отец, ни мать там не бывали). В семье помнили принца Карла, влюбленного в цесаревну Елизавету Петровну; приехав в Петербург, он умер в канун свадьбы.
– - Мой голштинский дядя умер от любви?
– - От оспы, -- отвечала мать дочери...
А на прогулках девочка не раз видела толпы обездоленных немцев; они брели вдоль Одера к морю, чтобы на штеттинских кораблях плыть дальше.
– - Куда стремятся эти бесконечные толпы людей?
– - О!– - отвечал отец.– - Это несчастные и нищие в Германии, которые мечтают стать богатыми и счастливыми в России.
– - Неужели в России для всех хватит места?
– - Эта страна беспредельна.
– - И богата?
– - Она сказочно богата, дитя мое...
Россия волшебным сном входила в сознание Фике!
2. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПРЕЛЮДИЯ
Россия так и оставалась -- только сном... Девочка уже догадывалась о той жалкой роли, какая предназначалась ей в истории: быть супругой мелкого немецкого князька, который по утрам станет гонять по плацу свою армию в 15-20 солдат при двух доморощенных генералах, а унылые вечера ее будут посвящены вязанию чулок в кругу скучнейших фрейлин... Для этого не слишком и учили! Немножко танцев, чуточку морали с религией. Фике не утомляли и грамматикой:
на уроках учитель рисовал буковки карандашом, а девочка была обязана обвести их чернилами.От отца -- никакой ласки, от матери -- придирки и одергивания, пощечины, всегда торопливые, сделанные наспех и потому вдвойне обидные для детского самолюбия. Время от времени мать внушала девочке, что она никому не нужна, что ее стыдно показать приличным людям, что чулок на нее не напастись, и -наконец -- она выпаливала самое ужасное:
– - Боже, до чего вы уродливы! Как я, волшебное создание, рожденное для амурных упоений, могла произвести такое чудовище?..
Однажды начались сборы в голштинский Эйтин, куда свою сестру вместе с дочерью пригласил епископ Адольф Любекский, чтобы ангальтские родственники полюбовались на его воспитанника -герцога Карла Петра Ульриха. Садясь в карету, мать предупредила:
– - Фике, в Эйтине вы должны служить образцом поведения... И прошу не объедаться за столом...
Эйтин был резиденцией епископа; тут росли дивные тюльпаны, было много красивых дорожек, шлагбаумов и будок с часовыми. А когда принцесса с дочерью выходили из кареты, барабанщики пробили им "встречную дробь", и мать зарделась от гордости.
– - Какие бесподобные почести нам оказывают, -- восхитилась она.– - Подумать только: сразу пять барабанов!
– - И еще скрипка, -- добавила Фике.
– - Где вы увидели скрипача?
– - А вон... в окне, -- показала девочка.
В окне молочного павильона стоял худосочный подросток, держа скрипицу. На подоконнике лежала морда большой собаки, глядевшей на приезжих с печалью в глазах. Мать больно ущипнула дочь:
– - Скорее кланяйтесь! Это герцог Голштинии, мой племянник и ваш троюродный брат, а его мать Анна Петровна как раз и была дочерью русского императора Петра Первого...
Фике взялась за пышные бока платья и, чуть поддернув их повыше, учинила перед кузеном церемонные приседания, на что собака в окне павильона отсалютовала ей троекратным взлаем:
– - Уф! Уф! Уф... У-ррррр!
Фике не знала (да и откуда ей знать?), что она раскланялась перед своим будущим супругом, которому суждено было войти в русскую историю под именем императора Петра III...
До германских княжеств уже дошли слухи о болезни Анны Иоанновны, а в случае ее смерти престол России займет отпрыск Брауншвейгской династии! Голштинский дом трагически переживал это известие. Правда, в Эйтине еще не угасла робкая надежда на то, что цесаревна Елизавета Петровна, если судьба ей улыбнется, может круто изменить положение; тогда вместо брауншвсйгцев к престолу Романовых придвинется близкая им по крови династия Шлезвиг-Голштейн-Готторпская...
За ужином епископ сказал:
– - Не будем создавать сладких иллюзий о России! Беда в том, что русские слишком ненавидят нас -- немцев...
На другом конце стола, где сидел герцог Карл Петр Ульрих, послышался шум, и епископ Адольф стукнул костяшками пальцев.
– - Неужели опять?– - гортанно выкрикнул он.
К нему подошел камер-юнкер Брюммер.
– - Опять, ваше святейшество, -- отвечал он могучим басом.– Ваш племянник выпил уже два стакана вина, и стоило мне чуть отвернуться, как он вылакал все мое бургундское.