Фавориты Фортуны
Шрифт:
— Ты знаешь, что сейчас произойдет, Циннилла?
— Да — ответила она, все еще не открывая глаз.
— Тогда посмотри мне в лицо.
Большие темные глаза открылись, она нерешительно взглянула в его улыбающееся лицо. И увидела, что оно полно любви.
— Какая ты хорошенькая, жена моя, и как хорошо сложена!
Он дотронулся до ее груди, полной, высокой, с сосками почти одного цвета со смуглой кожей. Она подняла руку, желая погладить его грудь, вздохнула.
Цезарь поцеловал жену, и это было ей так приятно! Она так долго об этом мечтала… Но в реальности все оказалось даже лучше, чем было в мечтах. Она раскрыла губы и ответила на поцелуй, а потом стала ласкать его и не заметила,
Хотя она знала, что должно произойти, ее фантазии оказались ничем по сравнению с действительностью. Уже много лет она любила его, он был средоточием всей ее жизни. Быть его женой на самом деле, а не только по закону, — это восхитительно. Стоило ждать, чтобы испытать такой восторг! Не торопясь, он подождал, когда она будет готова, и не делал с ней ничего из того, что выходило за пределы мечтаний девственниц. Потом ей стало немного больно, но не так, чтобы прервать растущее возбуждение. Чувствовать его в себе оказалось самым лучшим в ее жизни, и она не отпускала его, пока какой-то волшебный и совершенно неожиданный спазм не охватил каждую клеточку ее тела. Об этом ей никто никогда не говорил. Но это, она поняла, как раз и было тем, из-за чего женщины хотят быть замужем.
Когда на рассвете они поднялись, чтобы поесть еще горячего хлеба и выпить холодной воды из каменного резервуара в световом колодце, то увидели столовую, полную роз, и кувшин легкого сладкого вина на буфете. С ламп свисали маленькие куколки, сплетенные из шерсти, и колосья пшеницы. Потом пришла Аврелия, поцеловала их, пожелала им счастья, а после явились и все слуги и Луций Декумий с сыновьями.
— Как хорошо наконец-то быть на самом деле женатым! — сказал Цезарь.
— Согласна, — подхватила Циннилла, красивая и удовлетворенная, как всякая молодая жена после брачной ночи.
Гай Матий, пришедший последним, нашел скромный праздничный завтрак очень трогательным. Никто лучше него не знал, сколько женщин было у Цезаря. Но эта женщина являлась его женой. И как чудесно, что он не разочарован. О себе Гай Матий точно знал, что не смог бы удовлетворить девушку возраста Цинниллы, после того как прожил с ней как с сестрой целых девять лет. Но, очевидно, Цезарь сделан из более твердого материала.
На первом заседании Сената, которое посетил Цезарь, Филиппу удалось убедить почтенных отцов отозвать Лепида обратно в Рим, чтобы провести курульные выборы. А на втором заседании Цезарь услышал, как читают резкий отказ Лепида, за которым последовал сенаторский декрет, приказывающий Катулу вернуться в Рим.
Но между этим заседанием и третьим Цезаря навестил его зять, Луций Корнелий Цинна.
— Назревает гражданская война, — сказал молодой Цинна, — и я хочу, чтобы ты был на стороне победителя.
— Победителя?
— На стороне Лепида.
— Он не победит, Луций. Он не может победить.
— С Этрурией и Умбрией, которые его поддерживают, он не может проиграть!
— Так говорят с начала существования мира. Я знаю только одного человека, который не может проиграть.
— И кто бы это мог быть? — недовольно спросил Цинна.
— Я.
Это показалось Цинне очень смешным. Он расхохотался.
— Знаешь, — сказал он, успокоившись, — ты действительно странная рыбка, Цезарь!
— Может, я и не рыба вовсе. Может быть, я — курица, похожая на странную рыбу. А может, кусок баранины, висящий на крючке в лавке мясника.
— Я никогда не знаю, когда ты шутишь, — нерешительно сказал Цинна.
— Это потому, что я редко шучу.
— Ерунда! Ведь ты
шутил, когда говорил, что ты — единственный, кто не может проиграть!— Я был абсолютно серьезен.
— Ты не присоединишься к Лепиду?
— Нет, даже если он будет стоять у ворот Рима, Луций.
— Ты неправ. Я — с Лепидом.
— Я тебя не виню. Рим Суллы разорил тебя.
И младший Цинна ушел в Сатурнию, где находились Лепид и его легионы. На этот раз Катул от имени Сената вторично потребовал возвращения Лепида, но Лепид снова отказался. Прежде чем Катул вернулся в Кампанию к своим легионам, Цезарь попросил у него встречи.
— Что ты хочешь? — холодно осведомился сын Катула Цезаря, которому никогда не нравился этот чересчур красивый и слишком одаренный молодой человек.
— Я хочу, чтобы ты взял меня в свой штат, если начнется война.
— Я не хочу брать тебя в свой штат.
Выражение глаз Цезаря изменилось, взгляд стал смертоносным, как у Суллы.
— Не обязательно, чтобы я нравился тебе, Квинт Лутаций, чтобы использовать меня.
— И как же я тебя должен использовать? Вернее, какую пользу ты сможешь мне принести? Я слышал, ты уже изъявил желание присоединиться к Лепиду.
— Ложь!
— Нет, как я слышал. Младший Цинна приходил к тебе перед своим отъездом из Рима, и вы обо всем договорились.
— Младший Цинна приходил поздравить меня, как и полагается шурину, после того как брак его сестры осуществился фактически.
Катул отвернулся.
— Ты мог убедить Суллу в твоей лояльности, Цезарь, но ты никогда не убедишь меня в том, что ты не смутьян. Ты мне не нужен. Я не нуждаюсь в человеке, в чьей лояльности я сомневаюсь.
— Когда Лепид придет с войском, кузен, я буду сражаться за Рим. Если не в твоем штате, тогда в любом другом качестве. Я — римский патриций, из той же семьи, что и ты. Я никому ни клиент, ни сторонник.
Уже на полпути к двери Цезарь остановился:
— Ты хорошо сделаешь, если будешь помнить обо мне как о человеке, который всегда останется верным конституции Рима. В свое время я стану консулом — но не потому, что такой неудачник, как Лепид, сделает себя диктатором Рима. У Лепида нет ни смелости, ни твердости, Катул. Думаю, и у тебя тоже.
Так и получилось, что Цезарь остался в Риме, а события с возрастающей скоростью приближались к восстанию. Был принят senatus consultum de re publica defendenda. Флакк, принцепс Сената, умер, второй интеррекс провел выборы, и наконец Лепид двинулся на Рим. Вместе с несколькими тысячами других защитников города, самого разного статуса и общественного положения, Цезарь появился во всеоружии перед Катулом на Марсовом поле. Его послали с группой в несколько сотен человек охранять ведущий в город Деревянный мост через Тибр. Поскольку Катул не дал никакой командной должности обладателю гражданского венка, Цезарь был рядовым солдатом. У Деревянного моста боя не произошло, и, когда сражение у Квиринала закончилось, он отправился домой, не изъявив ни малейшего желания преследовать Лепида по побережью Этрурии.
Высокомерие и враждебность Катула не были забыты. Но Гай Юлий Цезарь умел ненавидеть терпеливо. Когда наступит время, придет и черед Катула. А до тех пор Катул подождет.
К большому сожалению Цезаря, когда он прибыл в Рим, младший Долабелла уже находился в ссылке, а Гай Веррес расхаживал по всему Риму — воплощение добродетели и честности. Веррес теперь являлся мужем дочери Метелла Капрария и пользовался большой популярностью среди выборщиков-всадников, считавших его показания против младшего Долабеллы большим подарком своему сословию, которое лишили права быть присяжными. Вот сенатор, который не побоялся обвинить одного из своих коллег!