Файл №103. Канал связи

– Отвезем на экспертизу криптографам! Это - своим шакалам. А после - мне, как своей, как разделяющей успех: - Вот то, что нужно. Спасибо.

И уходит.

Я не знаю, куда спрятать глаза. Получила поцелуй Иуды? Хотя какой там поцелуй! Это мои тридцать сребреников!

Центурионы выметаются вслед за предводителем, один кидает прощальный взгляд на комнату - не уцелело ли чего по недосмотру? И напарники остаются вдвоем.

Малдер подходит к окну. Опирается рукой на раму да так и застывает, неподвижно глядя во двор.

Долгая мучительная неподвижная пауза.

О чем он думает?

О том, что все опять потеряно, упущено, и на этот раз - по моей вине? О том, каково пришлось Дарлен и как она теперь будет относиться к любым попыткам хоть как-то ей помочь? О том, где и как теперь искать ниточки к загадочным силам, похищающим людей планеты Земля? Скорее всего, обо всем этом - и еще о многом одновременно.

Пауза затягивается до предела. И вдруг я понимаю, что Фокс уже не просто так смотрит в окошко. Он там что-то увидел. Что-то заинтересовавшее его, имеющее непосредственное отношение к делу.

Я подхожу ближе, становлюсь у него за спиной, смотрю вниз. Вагончик, маленький походный домик на колесах, с которого все и началось. Заботливо спрятанное за углом дома главное сокровище семьи Моррис. Неудивительно, что Холлсмэн его и не приметил.

А вся крыша вагончика покрыта... тонким слоем... непонятным серым налетом... что же это такое?

Малдер уже, оказывается, внизу. Добыл где-то стремянку, прислонил ее к домику, взбирается наверх...

Эй, ты куда?

– Что это, Малдер?

– Пока не знаю...

Сгребает с крыши щепоть мельчайшей пыли, растирает на пальцах, нюхает... Пепел, зола? Но пепел чего? Алюминия?!

Так или иначе, новая зацепка есть! И не все так просто в этой истории. Надо разбираться дальше, копать, изучать. Надо работать.

Едем!

Региональное отделение ФБР

б октября 1992 года

15:30

Агент Леса Ацуми, миловидная японка двадцати пяти лет, компетентная и уверенная в себе, одним своим существованием вполне оправдывала курс руководства ФБР на полинационализацию кадров. Скалли вдруг поймала себя на скептической мысли - зачем ты работаешь в Конторе, если все время сидишь за компьютером в офисе, полируя ногти? Ладно, послушаем, что она говорит.

– Мы просканировали все семьдесят семь страниц. Сколько?!

– И вся информация вполне безобидна?
– спрятать, спрятать эту надежду в голосе...

– Да. Кроме единственного фрагмента трансляции со спутника, все остальное угрозы национальной безопасности не представляет. Насколько я знаю, мальчика уже отпустили.

Ну, слава Богу... Хоть так...

– Так что, эти семьдесят страниц - не более чем случайный набор единичек и нулей?

– Наоборот, ни о какой случайности не может быть и речи. О Господи!

– Тогда что это?

Агент Ацуми, заметив искреннюю заинтересованность, оживилась и начала лекцию.

– Всю информацию, в принципе, можно передавать с помощью цифр, чередуя единицы и нули. Когда мы проанализировали записи мальчика, то были поражены тем, как... Впрочем, сейчас сами увидите.

Она подошла к терминалу мощного компьютера, открыла файл... Скалли заинтересованно подалась вперед. Малдер с безучастным видом стоял в сторонке. А на экране возникли все те же ряды цифр, отсканированные детские рисунки. Леса подключила программу обработки - и двоичный код сменился картинкой...

– "Универсальный человек" Леонардо да Винчи...

Следующая страница нулей и единиц. Программа обработки...

– Схема двойной спирали молекулы ДНК... И многое другое...

Еще одна случайно выбранная страница сменилась частотной разверткой звукового сигнала. Компьютер считал ее - и из динамиков зазвучала музыка.

Скалли не выдержала и, не доверяя самой себе, попробовала угадать:

– А это - из "Бранденбургских концертов"?..

Ацуми кивает и продолжает выступление. Ну и духи у нее... Впрочем, ребята - молодцы. Семьдесят семь страниц за полдня - отсканировать, обработать, расшифровать, проверить содержание... С банальным "Эппл-Классик" работы - на полгода.

– И все это - только фрагменты. Что-то из одной области, что-то из другой. Строчка из Корана, сонет Шекспира и так далее...

Но как такое может быть? Откуда? Маленький мальчик... Может быть, мистификация? Чья? Зачем?

А уже не скрывающий своего интереса Малдер, чуть не влезая в экран, высказывает догадку-утверждение:

– Словно кто-то переключает каналы... Если бы это могло хоть что-то объяснить...

Внезапно краем глаза я замечаю сквозь стеклянную стену движение в коридоре. Оборачиваюсь. Агент Холлсмэн провожает к выходу Дарлен Моррис и маленького Кевина. Пытается поддерживать женщину под локоток. Дарлен нарочито грубо вырывает руку, устремляется вперед сама...

Малдер мгновенно оценивает ситуацию, устремляется в коридор. Я едва успеваю за ним.

– Мисс Моррис!

Малдер тоже пытается дотронуться до нее, но вдруг понимает, как Дарлен это теперь воспримет, и отдергивает руку, как от огня.

Резкий разворот. Сощуренные глаза. Поджатые губы.

– Я не хочу с вами говорить! Малдер стоит неподвижно, молча... А что он может сказать?

– Позвольте мне хоть объясниться... И взгляд. Тот самый взгляд. Если бы не он...

Дарлен садится на корточки перед сыном, обнимает его обеими руками, ласково выговаривает:

– Подожди меня вон там, внизу. Хорошо, сынок? Я скоро.

Вот! Видели? Вот как мы друг друга любим!

– Я думала, вы приехали, чтобы помочь...

Я не выдерживаю. Я не могу просто стоять и молчать. Я должна сказать хоть что-то, объяснить, оправдать, оправдаться...

– Произошла ужасная ошибка! Уверяю вас, правительство возместит вам и материальный, и моральный ущерб...

Нужна ей эта компенсация!

– Не нужны мне ваши деньги! Я хочу вернуть мою дочь! И хочу, чтобы нас оставили в покое!

Вот так - ясно, твердо и однозначно. Воспитанный, да и просто порядочный человек оставил бы все попытки навязываться семье Моррис, забыл бы к ним дорогу и не мучил бы более расспросами. Но Малдер не может позволить себе быть воспитанным и порядочным.

– Ваш сын что-то видел...

Удивленный взлет бровей. Тебе еще не ясно? Можно объяснить более доходчиво. Так, как умел Чарльз.

– Держитесь подальше от меня и от моего сына!

И уйти. Не оставлять ему возможности для последнего слова. Не дать вновь опутать себя, утопить во лжи. Прочь из этого гнезда.