Файл №110. Ева

В Гринвиче все уже привыкли к тому, что Мэри Джонсон готова драться за любого из детей, оказавшихся у нее под крылом, как раненая львица. Когда маленькой Мэри Джонсон исполнилось девять лет, ее крепко пьющий отец угодил под проезжавший грузовик, и девочка оказалась на руках у двоюродной тетки, которой не было никакого дела до чужого, по сути, ребенка. Собственно, на том и закончилось детство мисс Джонсон: вряд ли можно назвать счастливым детством годы, проведенные девочкой в чужом доме, среди чужих людей, не пошевеливших и пальцем, чтобы стать более родными. Именно смутное представление о детстве как о поре беззаботности, из которой сама она оказалась вырвана, толкнуло Мэри на педагогическое отделение колледжа, и именно оно заставило ее поступить на работу в Центр по оказанию социальных услуг. Детство требовало защиты, и Мэри делала все возможное, чтобы такой защитой стать. За последние годы через руки мисс Джонсон прошли десятки подростков - сыновья и дочери наркоманов, жертвы насилия, просто сбежавшие из дома мальчишки и девчонки, - короче, все те, кого она сегодня по праву называла "мои ребята". Но поступившая накануне утром Тина Симмонс вызвала у Мэри особые чувства. В этой девочке мисс Джонсон увидела саму себя - такую, какой она была семнадцать лет тому назад - и сразу люто возненавидела мерзавца, который вырвал эту девочку из безмятежности детства. Единственное, что примиряло мисс Джонсон с грубым вторжением федеральных агентов, так это мысль, что разговор с девочкой поможет поскорее найти эту мразь - и уничтожить.

– ...Мать девочки скончалась от рака матки два года тому назад, рассказывала Мэри федералам, поднимаясь по лестнице.
– Других родственников у нее нет. Согласно нашим правилам, девочка пробудет здесь, пока мы не найдем людей, которые смогут стать ее приемными родителями.

– Вы с ней уже говорили об этом?
– спросил высокий агент с рассеянным выражением лица.

– Пока нет.

– Снятся ли ей кошмары?
– поинтересовалась женщина-агент.

– Нет. По крайней мере, мне ничего об этом не известно.

Комната, в которой поселили Тину, была светлой и просторной, но своей безликостью сразу напомнила Малдеру прибранный после отъезда постояльца, сохраняющий необжитой казенный вид номер недорогой гостиницы - уж в чем-чем, а в недорогих гостиницах Призрак толк знал. Девочка неподвижно сидела на кровати, крепко прижав к груди плюшевого зайчонка, и с тоской глядела в окно на осенний лес, окружающий здание. Некоторое время федеральные агенты и их провожатая смотрели на девочку через круглое, как иллюминатор, окошко, врезанное в дверь комнаты.

– Как вы думаете, мы сможем сейчас с ней поговорить?
– наконец негромко спросила Скалли.

Мисс Джонсон поморщилась:

– Не думаю, что вас действительно интересует мое мнение. В конце концов, вы ведь именно для этого и приехали. Думаю, разговор ей не повредит...

...Тина обернулась на звук открывающейся двери. Она явно уже успела оправиться от первого шока, и сейчас только восковая бледность лица напоминала о том, что успел пережить ребенок.

– Вот те люди, о которых я тебе рассказывала, - с улыбкой проговорила Джонсон.
– Ты ничего не имеешь против, если они зададут тебе несколько вопросов с глазу на глаз, а, Тина?

Девочка молча кивнула.

Подождав, пока дверь за воспитательницей захлопнется, Скалли опустилась на край детской кроватки.

– Привет. Я знаю, тебе сейчас очень грустно и ты чувствуешь себя очень испуганной. Я с удовольствием поговорила бы с тобой в иное время и в иных обстоятельствах. Но мы должны выяснить, что происходит, чтобы никто не посмел тронуть тебя и чтобы происшедшее с твоим папой больше никогда не повторилось. Поэтому нам придется задать тебе несколько вопросов, которые могут показаться тебе странными и неуместными. Хорошо?

Девочка потупилась и неопределенно повела плечом.

– Ладно. Ты когда-нибудь видела у вас в доме незнакомых людей? Случалось когда-нибудь, чтобы кто-либо кричал на твоего папу, угрожал ему, чтобы Он с кем-то ссорился?.. .

– Нет...
– не поднимая глаз, чуть слышно выдохнула Тина.
– Папа всегда был очень спокойным, никогда не кричал... Даже когда я насыпала хлорку в аквариум с рыбками...

– Ты можешь вспомнить кого-нибудь, кто мог бы причинить зло твоему папе? продолжала Скалли.

– Нет, - уже увереннее повторила девочка.

– Хороший у тебя заяц, Тина, красивый, - вступил в разговор Малдер, устроившийся в кресле напротив.
– Ты не могла бы попытаться вспомнить, что именно случилось в тот день во дворе? Какие-нибудь странные звуки, свет или что-нибудь в этом роде?

На минуту девочка глубоко задумалась.

– Свет, - наконец выдавила она.
– Да, я помню свет. Красная молния... Малдер подался вперед:

– А подробнее? Что за красная молния?

– Я не помню...
– Тина с сожалением покачала головой.
– Помню, что слишком рано стемнело... Потом - красная молния... И все.

– А еще что-нибудь? Ты видела что-нибудь еще в этом роде?

– Да. Люди из облаков... Им был нужен мой папа...

В кармане плаща Скалли запищал мобильный телефон. Она неохотно поднялась и отошла в дальний угол комнаты.

– Зачем эти люди погнались за твоим папой?
– спросил Малдер.

– Они хотели выпустить из него кровь, - ответила Тина.

В другом конце комнаты Скалли закончила короткий телефонный разговор.

– Малдер!
– позвала она. Малдер с легким удивлением посмотрел на напарницу: глаза Дэйны возбужденно поблескивали, а такое случалось нечасто. Иди сюда!

– Извини, я сейчас, - бросил Фокс Тине, поднимаясь с кресла.
– В чем дело?

– Еще одно убийство, - громким шепотом отозвалась его напарница.
– Точно такое же. Округ Марин, штат Калифорния

Место преступления: дом Риорданов

День третий

Весенний пейзаж способен вызывать самые разные чувства. Малдер, например, обожал это время года. Весенний пейзаж и свежий ветер в лицо неизменно вызывали у него прилив бодрости. Скалли же, напротив, этот невнятный промежуток между зимними холодами и летней жарой чем-то неуловимо раздражал. Может быть, хаотичностью и неупорядоченностью, как тайком подозревал Малдер, может быть - переменчивой погодой и вечными сквозняками, грозящими простудой, как утверждала сама Дэйна. Весна - время, когда в садах и парках дотлевают остатки прошлогодней листвы, а на газонах начинает пробиваться первая нежная трава. Сочетание того, что должно было давным-давно умереть, но вместо этого уцелело и слилось с новым, только что родившимся, у многих вызывает страх и отвращение. Весна - именно то время, когда глаз то и дело натыкается на подобное сочетание. С одной стороны, появившееся на свет кажется более жизнеспособным в сочетании с хорошо проверенным старым. Растущее на трухлявом пне дерево не нуждается в дополнительной подпитке. С другой стороны, больное дерево способно заразить несколько здоровых, прежде чем упадет. Только сумасшедший может всерьез рассуждать, какой из этих вариантов более приемлем. Недаром в природе они сосуществуют на равных.

Впрочем, сколько людей, столько и мнений...

Хотя дома здесь лепились друг к Другу еще плотнее, чем в Гринвиче, а свежая листва уже успела покрыть ветви деревьев, двор коттеджа Риорданов точь-в-точь повторял другой двор, оставшийся в тысячах километров позади. Сходство, чрезмерное даже для участков, спроектированных одним архитектором. Там, в Коннектикуте, было холодно и голо, а здесь уже зеленела трава и пели птицы - вот и вся разница. Малдер подошел к качелям, возвышающимся посреди зеленой площадки, и подковырнул пальцем чешуйку белой краски, покрывающей металлический каркас.

– Прямо как зеркальное отражение, честное слово, - задумчиво проговорил он.

Уткнувшаяся в кипу бумаг Скалли пропустила его замечание мимо ушей.

– Покойный, Дик Риордан, был женат, - сообщила она, - после него осталась одна дочка Причина смерти - потеря крови, как и в предыдущем случае... Да, и здесь тоже были обнаружены следы растительного яда, как это ни странно.

– Рана на том же месте?

– Да. У него тоже проколота яремная вена. По оценкам экспертов, смерть наступила в два тридцать пополудни. То есть на три часа раньше убийства Симмонса...