Файл №217. Конец игры

– Где – она? Только скажите...

– И ты готов узнать – и умереть счастливым?

– Да...

– Она жива. И прекрасно выглядит. А теперь иди – умирай.

Молдер отбитым, отсушенным телом едва чувствовал, как его волокут, ударяя о высокие комингсы...

И тогда он поднял пистолет и несколько раз выстрелил в спину инопланетянина.

Тот недовольно обернулся. А из маленьких пробоин вырвалось несколько зеленоватых пузырей...

...и Молдер почувствовал сводящую с ума резь в глазах! Уже знакомую резь, но тогда его тут же засунули в больницу... а здесь центр Арктики...

Тошнота подступила к горлу. Сердце плотным комком уперлось куда-то под кадык и раздувалось, раздувалось, как футбольный мяч. Мутилось сознание.

Потом он все-таки понял, что его поднимают куда-то высоко вверх – и выбрасывают из люка! Он повис на одной руке. Люк захлопнулся. Запястье гремело такой болью, что резь в глазах казалась ничем. Но потом что-то звонко цокнуло, и он полетел вниз с высоты третьего этажа...

Крышка люка, которая ставится на место гидроусилителем, обрубила стальную закаленную цепочку наручников легко – словно та была из мягкого олова.

Лежа на спине, Молдер сквозь зеленоватую пелену смотрел, как рубка внезапно вспыхнула огнями и как перья рулей глубины беззвучно развернулись вертикально. Потом лед затрещал, и рубка стала быстро проваливаться, проваливаться...

Тело Молдера как-то нашло в себе силы, чтобы перекатиться чуть дальше от лодки – иначе его рассекло бы острым пером руля, как дождевого червяка лопатой. Но тело откатилось... и теперь можно было долго лежать, слушая хруст льда и плеск ненадолго освободившейся воды.

Она жива. Она жива и хорошо выглядит. А он скоро умрет. Потому что нет сил встать и куда-то идти. Мороза он уже не чувствовал. Потом с неба в снежном вихре спустились ангелы и взяли его к себе. При этом ангелы почему-то ругались, как последние летчики...

База ВМС Эйзенхауэр-филд, Аляска Госпиталь, отделение скорой помощи

– Не приходил в себя?

– Нет.

– На счет три: раз, два...

– Опа!

– Тяжелый...

– Ректальная температура девяносто два градуса, пульс нитевидный, семьдесят шесть, давление пятьдесят на сорок пять....

– Взять общий крови, биохимию, гематокрит...

– Пульс пропадает! Нет пульса!

– Стимулятор! Сто пятьдесят... руки убрали! Разряд!

– Нет пульса!

– Двести... Разряд!

– Нет пульса!

– Готовить набор для торакотомии, кровь первая отрицательная – три единицы... Двести пятьдесят! Разряд!

– Есть систолы... Запустилось. Так... девяносто, давление пятьдесят пять на сорок пять...

– Гематокрит семьдесят, док!

– Переделайте, не бывает. Он замерз, а не высох! Ванна готова?

– Да, доктор.

– Повезли! И горячий раствор для промывания желудка...

– Понял. Может быть, и внутривенно?..

– Сердце не справится.

– Гематокрит шестьдесят восемь. Это не ошибка!

– Ничего не понимаю... В ванну – на счет три!

– Раз... два...

– Черт!

– Осторожнее...

– Кажется, он открывал глаза.

– Рефлекс Патиссона. Стволовой, кора отключена...

– Понял.

– Давление падает.

– Так и должно: расширение периферии...

– Давление пятьдесят на тридцать. Пульс сто, трепетание предсердий...

– Еще коргликон... Что там за шум?

– Мэм, вам сюда нельзя!..

– Специальный агент ФБР Скалли! А там – мой напарник!..

– Мэм...

– Пропустите меня! Немедленно! Доктор!...

– Что? В чем дело?

– Выньте его из ванны! Тепло ему сейчас смертельно опасно!

– Послушайте...

– Я знаю, о чем говорю! Я врач! Я отвечаю за свои слова! Его сейчас спасет только холод!

– У него и так переохлаждение...

– Он должен находиться в таком состоянии по крайней мере неделю. Только тогда у него появятся шансы на спасение. Какой гематокрит?

– Около семидесяти...

– Да вытаскивайте же его из этой чертовой ванны, док! Мы сейчас потеряем его! Лед, обложите его льдом! Нужно опустить температуру тела...

– Объясните...

– Некогда! Это поражение редким ретровирусом, и только такие действия инактивируют его.

– Я не встречался ни с чем подобным, и даже...

– Я встречалась. Не далее как вчера. Доктор, умоляю: сделайте, как я говорю. Только так мы сумеем спасти этого человека. Понимаете?

– Остановка сердца!!!

– Вынимайте! На стол!..

– На счет три...

– Двести... Руки убрать! Разряд!

– Есть пульс!

– Физраствор – две единицы, кровь – одна, эпинефрил... Дженни, распорядитесь быстро насчет льда...

– Спасибо, доктор.

– Это безумие, безумие – то, что я делаю...

– Добавьте еще ноль-одну кубика дигоксина – и гепарин капельно тысячу единиц в час. И два литра, не меньше, свежей плазмы. Немедленно.

– Сестра Макги, выполняйте назначения.

– Слушаюсь, доктор...

– Этот больной... этот ретровирус?..

– Все будет в порядке, не волнуйтесь. Сейчас главное – не паниковать...

Там же, шесть дней спустя.

Молдер наконец уснул – уже не лихорадочным, а вполне здоровым сном. Сестра Макги намазала ему воспаленные веки липостабилом и тихо ушла. Скалли включила компьютер и продолжила отчет.

«...массированное переливание плазмы и общая противовирусная терапия привели к медленному, но устойчивому улучшению состояния агента Молдера. Анализы крови подтверждают, что основные показатели стабилизируются. Выделение неидентифицированного ретровируса в условиях этого госпиталя оказалось невозможным, поэтому пробы крови отправлены в ФЦИБ. Не сомневаюсь, что это будет тот же тип вируса, что погубил агента Вайса.