Фаза Урана
Шрифт:
– Иколь, ты наштояшый трук, – сказал я жуя, – Ф тепе силен колполатифный тух и чуфтфо локтя!
– Иди уже, – засмеялся Игорь.
– Лена, как настроение у босса? – поинтересовался я у секретаря в приемной.
– Кто его знает, – ответила Лена.
– У тебя, кажется, степлер упал.
Лена полезла под стол. Пока она искала степлер, я достал изо рта пережеванную белую массу резины размером с шар от пинг-понга. Прилепил все к кадке от финиковой пальмы.
– Можно, Родион Палыч? – спросил я, отворяя дверь.
– Заходи! – радостно позвал начальник.
Он
На стенах начальственного кабинета висели дипломы семинаров в строгих багетах. На полке шкафа стояла икона Божьей Матери. На столе рядом с электронным ежедневником вертелся вечный двигатель. Я знал, что вечный двигатель работает на двух батарейках «Energaiser». Обман, кругом один обман. Главное – не дышать.
– Присаживайся.
– Да, Родион Палыч.
– Сегодня была оперативка у учредителей.
– Да, Родион Палыч.
– Говорили о тебе.
– Да, Родион Палыч.
Однажды меня послали в Киев на трехдневный бизнес-тренинг по технике эффективной коммуникации. В первый день нам успели рассказать, что для завоевания расположения собеседника необходимо с ним соглашаться, смотреть в левый глаз и называть его по имени. Потом, вечером, был фуршет, и больше я на тренинг не ходил, а проводил время в компании некой двадцатидевятилетней Кати, менеджера по продажам оргтехники из Сум. У Кати был муж, ребенок и тяга к приключениям.
– Ты два раза терял служебный мобильный телефон…
– Да, Родион Палыч.
Я действительно два раза терял мобильный телефон. Первый у меня, по-честному, украли, а второй, я разбил сам о стену ночного клуба, доказывая знакомому художнику Бахтину, что по-прежнему чужд буржуазным ценностям.
– …но ты написал текст корпоративного гимна, который всем понравился.
– Да, Родион Палыч.
Корпоративный гимн, это кошмарное, подхалимское произведение я написал за двадцать минут, соврав, что на его создание у меня ушел месяц. Умирать я буду с надеждой, что апостол Петр терпим к конъюнктурщикам.
– Ты сорвал юбилей фирмы…
– Да, Родион Палыч.
Ну не шли лошадки. Что я мог поделать? – …зато забил три гола на мини-футболе.
– Да, Родион Палыч.
Я положил три мяча конкурирующей фирме на матче, приуроченном к этому самому юбилею. Один гол я забил рукой. Это видели все, кроме судьи, дочь которого работала у нас в офисе референтом.
– Ты завалил сервер…
– Да, Родион Палыч.
Я сделал это случайно, не нарочно. Вытянул вирус, когда знакомился с содержанием сайта питерских проституток. Все, как в жизни, larger than life!
– …и нашел хозяйскую собаку.
– Да, Родион Палыч!
Мне за это даже премию выписали, как не вспомнить!
– Мы тебе давали еще один шанс Посылали на сеансы к психоаналитику, чтобы ты мог разобраться в своих проблемах.
– Да, Родион Палыч.
– За счет фирмы, заметь.
– Да, Родион Палыч.
– Короче, с завтрашнего дня ты не работаешь…
– Я могу идти? – я поднялся со стуля.
Начальник тоже поднялся. Он выглядел растерянным, явно не ожидая от меня такой реакции. Я же не почувствовал ничего, кроме облегчения. Я ощутил себя шарлатаном, который долго
боялся, что его раскусят и побьют, а теперь его и раскусили, и побили, и шарлатан, наконец, мог расслабиться.– Ты ведь знаешь, я к тебе всегда хорошо относился. У тебя, конечно, много недостатков, но…
– Я все-таки пойду, – сказал я.
Начальник ко мне действительно хорошо относился. Лучше, чем ко многим. До сих пор не знаю почему. Сказать мне было больше нечего. Я пошел к дверям.
– Растрепин, – окликнул он.
– Чего?
– Я все понимаю, но зачем пить одеколон? Зря я закусил эвкалиптом…
– Уволили? – буднично спросила Лена. Она всегда задавала мне этот вопрос, когда я выходил от начальства.
– А как же, – ответил я. Я всегда ей так отвечал.
– Ну и славно, – Лена смачно щелкнула степлером.
На лестнице я съехал по перилам. Давно мечтал это сделать. Между первым и вторым этажом раздался звонок. Нужно не забыть сдать телефон и SIM-карту.
– Нам надо встретиться, поговорить, – в трубке послышался голос Ф.
– Зачем?
– Я хочу, чтобы ты жил в моем доме.
– Ты где?
– Через час я буду на вокзале.
Я всегда удивлялся, как быстро одна фаза моей жизни перетекает в другую.
Куртку пришлось снять. Маршрутное такси, в котором я следовал на вокзал встречать Ф., как раз проезжало мимо электронного табло. В мутно-красных сигналах света я не без труда успел разглядеть показатель температуры: +26 °C в тени, и поморщился: в салоне нестерпимо пахло экстрагентом. Слева от меня две золотозубые толстухи жаловались друг другу на магнитные бури. Кто-то передавал желтую мелочь. Водитель слушал Радио-Шансон, сигналил на каждом перекрестке, и, судя по движениям ушей, матерился.
Сложив куртку на коленях, я принялся смотреть в окно: там потихоньку зарождалось лето. День Солидарности Трудящихся уже прошел, а День Победы еще не наступил. Пасха в этом году была поздней, и Великий Пост закончился недавно. Бил-борды во всю продолжали рекламировать праздничные скидки на фоне расписных яиц.
Всего лишь вчера на улице было холодно и сыро, как в погребе. Ветер на небе валял дурака с облаками. Синоптики пугали незадачливых дачников последними заморозками. Опытные бомжи инстинктивно жались к теплоцентралям.
Сегодня же все стремительно переменилось. Лето пришло, как приходит менструация: его долго ждали, прогнозировали, оно должно было наступить вот-вот, и, все-таки, его приход оказался для всех неожиданным, как блицкриг, и радостным, как контрибуция. Внезапно, с юга, переместился циклон, принес за пазухой жару. Сезонный рубильник переключился из режима «весна» в режим «лето», и город наполнился ароматом свежих листьев.
В этом упругом, радостном аромате растительных тканей, маршрутное такси продолжало трястись по проспекту. Солнце слепило глаза, как рентген, слепило сквозь занавеску. Снаружи солнечные лучи ползали по фасадам и крышам домов, скользили по оцинкованным кузовам автомобилей и отражались в витринах бутиков. Женщины, выходящие из магазинов, казались особенно красивыми. В горячей пыли, прижавшейся к бордюрам, прыгали воробьи. Один раз вдоль дороги попались спаривающиеся бездомные собаки…