Феденька

–Сегодня ты останешься здесь. – решительно произнес он.

–Не думаю, что Тоне… – начала было Оленька, но мужчина перебил ее: «Тоня это не твоя забота»

Он взял телефон, набрал номер жены и проговорил чуть севшим голосом:

–Тоня, я приболел, останься сегодня у матери. Не хочу тебя заразить. Хорошо? Да, завтра на работу. Посмотрю по состоянию. Хорошо.

*** *** ***

Оля лежала в кровати и смотрела на тени, распластавшиеся по потолку. Тикали часы, отсчитывая секунду за секундой. По дыханию расположившегося на полу Павла она знала, что ему тоже не спится.

–Паш, – позвала она, не поворачивая головы, – почему ты женился на Тоне?

Он ответил не сразу:

–Не знаю. Думаю, мне просто никто другой не подвернулся. Тогда мне было не важно, с кем жить.

–Ты ее любишь?

–Не знаю. Наверное, люблю как-то. С ней не просто. Иногда кажется, что мы совершенно чужие, просто живём как соседи. Я даже, – горько усмехнулся он, – уйти хотел недавно. Вернуться к семье, так сказать. Но семья уже справляется без меня. Она, знаешь, как чокнулась с этой квартирой: всё о ней и говорит, стены наглаживает. А потом оказалось, что Тоня беременна. Ну не оставлять же теперь ребёнка без отца?! Он ведь ни в чем не виноват.

Олю словно током пробило: Тоня беременна! Это невероятно, стоило только съехать от Марии Григорьевны – и всё получилось.

–Ты рад?

–Наверное, – задумчиво ответ он.

Оля помолчала.

–Я очень скучаю по Егору. Я не верю, что он сам мог такое сделать. Он любил меня, и нашего малыша.

Павел приподнялся на локте. В свете луны Оля видела его стройное красивое тело с аккуратно подчёркнутой мускулатурой.

–Я тоже сомневаюсь, что он мог. Он был не такой человек, не склонный к этому, я хочу сказать.

Оля вздохнула с облегчением: не ей одной так кажется. И хотя это не вернет Егора, было приятно сознавать, что она не сходит с ума. Он тоже так думает!

–Но кому это понадобилось? Зачем убивать его? Вот чего я не могу понять…

Паша задумался:

–Думаю, нужно искать того, кому его смерть была выгодна. Но кому?

Оля приподнялась и уставилась на мужчину. Его глаза блестели в темноте, и, хотя лица не было видно, Оля могла понять застывшее на нем выражение. Паша помотал головой, словно отметая догадку как надоедливую муху.

«Да нет, – преувеличенно сомневаясь, протянул он. – Она такого не сделала бы!»

–Да, это ерунда, ты прав, – Оля отвернулась к стене и замолкла. Он некоторое время сидел, ероша волосы, а потом откинулся на спину и закрыл глаза. Часы отбивали секунду за секундой.

*** *** ***

Тоня положила телефон после разговора с мужем и закрыла глаза. Ее внутреннему взору предстала развязная картина грязных утех, в которых участвует ее муж и несколько женщин. Конечно, теперь, когда она беременна, он стал сдержать свои желания с ней, боясь навредить ребенку. Тоню сжигала ревность. Ей хотелось броситься домой, застукать его, увидеть собственными глазами всё, что он скрывал! Иногда ей хотелось закатить грандиозный скандал, чтоб он просил прощения и валялся в ногах, умоляя. Тоня знала, что так поступала его бывшая жена, и думала, что это поможет оживить их отношения.

Мама уже спала, когда Тоня помыла посуду и прильнула к экрану телевизора. Первая часть фильма закончилась и ей пришлось смотреть новостную программу. Седой, но молодящийся старикашка утверждал, что цены на жилье будут падать. Эта новость взбудоражила Тоню: она планировала вскоре продать квартиру на набережной и купить большую в другом районе города. Набережная ей не нравилась – депрессивно, серо, река завывает, люди снуют постоянно. Она раз за разом прокручивал эту новость, и в эту ночь ей приснилось небо, крыша и шестнадцать этажей обратным отсчетом.

Проснувшись ни свет, ни заря, дрожа от неприятного сна и мучаясь предчувствием чего-то плохого, неизбежного, Антонина направилась домой, проверить самочувствие мужа. Вынырнув из-за угла, она остановилась: ее муж стол на крыльце и беседовал с девушкой! Тоня прижалась к серой плите и пробралась под балкон первого этажа.

*** *** ***

Оля стояла на крыльце. Паша держал ее вещи в руках и думал о том, как она сейчас потащит это всё до вокзала. Она еле застегнула куртку и замок вот-вот разойдется на животике. Она смотрит на солнце и улыбается, такая милая, курносая.

–Во сколько у тебя электричка? – спросил он, поставив пакеты к ногам.

–А половину двенадцатого.

–Еще долго… – внезапно он подхватил вещи и махнул головой в сторону машины, – прыгай, я тебя отвезу!

Оленька потеряла дар речи – открывала рот, а слова не находились. Она беспомощно окинула взглядом двор. Тоня скрылась под балконом и прислушалась, взбешенная появлением Оли у нее дома.

«Вот дрянь мелкая! – она презрительно скривила рот, глядя на невесту брата, – Решила через Пашу зайти! Хрен тебе, а не квартира!»

–Я отвезу тебя в посёлок, – медленно и терпеливо повторил Паша, загружая пакеты в багажник автомобиля. – Ни к чему тебе столько ждать электрички.

Оля минуту колебалась, но быстро сдалась, и села на переднее сиденье. Автомобиль тронулся, и вскоре пропал между соседними домами.

Тоня вылезла из своего укрытия, громко чертыхаясь и потирая руки.

2.9.

Поселок стоял на краю бескрайнего леса, где вековые сосны соседствовали с тонкими березами и осиновой порослью. Покосившиеся бревенчатые домики жались друг к другу, обиженно глядя на широкие новые улицы, обрастающие добротными подворьями. Оленька давно здесь не была, но память, сросшаяся навечно с каждой клеточкой ее мозга, легко указала верную дорогу. Автомобиль подкатил к заваленному забору и остановился.

Паша, поражённый убогим видом, несмело вышел из машины.

–Вот эти два окна наши, – указала Оленька на облупленные деревянные рамы. – Одно в кухне и одно в комнате. Ну, точнее, это не полноценная кухня: мы сделали перегородку и получилось подобие двух комнат. Вот там, с кирпичной кладкой – наша труба.

Паша нашел глазами почерневшую трубу с полуразвалившимися кирпичами в основании:

–Мда, не богато, Оль.

–А что же ты хотел?, – рассмеялась она в ответ, – Бабуля меня тянула как могла. Мы не шиковали никогда. Пойдем внутрь?

Они ступили в полумрак летней веранды, которую кто-то успел захломить так, что остался лишь узенький проход, куда с трудом мог протиснуться крепкий высокий мужчина. Оля дернула дверь, та со скрипом поддалась и в лицо девушке рванулся горячий застоявшийся воздух. В небольшой прихожей было накурено. Не веря своим глазам, Оля прошла дальше.

Посреди комнаты стоял большой грубо сколоченный стол. На нем стояли бутылки, беспорядочно высились рваные упаковки от еды. Тонкой струйкой на пол стекало что-то тягучее и липкое. У стола, развалившись на потертом диване, лежали в пьяном угаре двое мужчин потасканного вида. Ещё один спал прямо на полу под окном.