Федералист
Шрифт:
— Ты потише, а то ведь понимают.
— Чего хочу, то и говорю. Добрый наш капитан-коммандер слишком. Ну вы же понимаете…
— Ты бы рот поганый заткнул, — рявкнул старый матрос. Он и боцмана не боялся, поскольку к его работе никаких претензий, сам кого угодно научит. — На кого вздумал хвост поднять! — И дальше понес по-моряцки, с красивыми кружевами. Аж заслушаешься такой руганью.
— А я ниче…
— Давайте лучше делом займемся, — поспешно призвал Ярн.
Чем заканчивается драка в походе, он уже видел. Секли обоих провинившихся до полусмерти. А вынувшего нож и вовсе повесили. Коммандер Адам Эймс был жесткий человек и дисциплину держал, куда там военному флоту. У него пикнуть без разрешения боялись. Зато и удача
Звон колоколов и приветственные крики горожан и собравшихся со всей округи людей встречали вступающие в Эшли войска. Оставалось лишь время от времени махать рукой под дикие крики совершенно искренней радости. Такого бурного проявления счастья нам не приходилось видеть уже очень давно. Но странно было бы иначе встречать освободителей, к тому же в рядах которых находилось множество местных добровольцев.
— Какая женщина, — восхищенно пробормотал мой неизменный начальник штаба Раус.
Действительно, на красотку, бурно жестикулирующую на балконе неизвестно откуда взятым флагом со змеей, стоило полюбоваться. Еще немного — и грудь вывалится наружу, а щеки раскраснелись до пунцового цвета.
— Отдай распоряжение, — невольно хмыкнув, предложил я. — Остановимся здесь. Домишко-то не бедный, будет где разместиться.
На следующее утро после сражения мы обнаружили пустой вражеский лагерь. Испанцы тихо снялись еще ночью, оставив поддерживать костры для видимости небольшую группу. Заодно Ромеро бросил огромное количество раненых. Вообще нашим армиям досталось всерьез обеим. Но если мы потеряли около полутора тысяч убитыми и не меньше трех ранеными, то испанцы в два раза больше. Добрая треть при этом приходилась на долю пулеметателей Хеннесси и последовавшей затем рубки. Уж затраты на производство окупились сразу. Кто бы чего ни думал, а жизни солдат стоят много дороже железа.
В итоге наиболее боеспособные части, включая германских наемников, были обескровлены. И все же они отступали в полном порядке, прикрываясь многочисленной кавалерией, не выдерживавшей прямого столкновения с драгунами, но сдерживающей преследование. Они даже осуществили несколько удачных налетов на мою пехоту, потеряв при этом своего командира-креола, который был смертельно ранен.
Главное, весть о случившемся распространилась по захваченной территории с огромной скоростью, чему я с удовольствием поспособствовал, отправляя гонцов в самые паршивые дыры колонии. И результат достаточно быстро появился. Неизвестно откуда возникли целые толпы вооруженных колонистов, с энтузиазмом обстреливающих отступающую армию. Все произошло настолько быстро и повсеместно, что занимающие города отряды захватчиков не имели возможности выступить и оказались фактически в осаде. Кое-где их даже разоружили, и фактически власть испанцев осталась лишь в Эшли и окрестностях. Нам оставалось лишь подбирать охотно сдающихся. Слишком часто местные милиционеры мстили за пережитое унижение и страх попавшимся под руку. А федералы как раз вели себя достойно. Не зря приказы издавал. Тем охотнее испанцы моментально поднимали руки, частенько не пытаясь и для видимости отбиваться.
— Вы должны выступить перед народом, — заявил один из встречающих, когда наконец достигли ратуши.
Я кому-то чего-то должен? Очень хотелось возмутиться. Единственному себе. А лично мне хочется помыться и выспаться. К сожалению, еще долго придется терпеть разнообразных политиков, подумал, спешиваясь. Сидя верхом — это выглядело бы по отношению к собравшимся малоприглядно. Будто завоеватель, смотрящий свысока. Как бы то ни было, а мне с горожанами и жителями Новой Галлии придется сызнова налаживать отношения.
Легре недавно скончался, как и несколько других хороших знакомых. Он был ранен и получал не лучший уход в плену.
В его возрасте это оказалось критическим моментом. И не сказать что специально уморили. Смертность в армии и без военных действий достаточно высока. А здесь уже пожилой и ослабленный человек. А на роль новых лидеров выдвигались молодые и малознакомые господа.Надо понимать, само появление в Новой Галлии испанских подразделений оказалось достаточно разорительным. Несмотря на более или менее искренние попытки офицеров поддерживать дисциплину, солдаты пополняли свои пайки за счет колонистов, бросали в бивуачные костры мебель, оконные рамы, двери и заборы и повышали жалованье грабежом ценностей и дорогих безделушек. Хуже всего себя показали не регулярные части и наемники, а креольское ополчение и набранная в Новой Испании конница. Эти при первой возможности норовили ограбить местных жителей. И теперь они за прежнее поведение расплачивались.
— Мы боролись за свободу плечом к плечу, — заявил я достаточно громко, напрягая горло для публики, повернувшись к толпе и подняв руку в приветствии. — И храбрость жителей Новой Галлии останется в памяти навечно! — Лишний раз польстить никогда не помешает. Тем более вообще, а не конкретным людям. — Но стоит запомнить каждому, только совместно, — специально подчеркнул, — в составе Федерации и общей армией добились успеха!
Несмотря на все усилия, остановить Ромеро вооруженным милиционерам при всем желании не удалось бы. Сколь угодно большие толпы без нормального командования и серьезного боевого опыта он рассекал не хуже масла горячим ножом. Пытающихся оказать сопротивление, вставая на пути, в лучшем случае отбрасывали с немалыми потерями. Случалось, и уничтожали полностью, несмотря на героическую оборону.
Зато мелкие группы, отставшие от общей колонны, больные, раненые не имели шансов уцелеть. Продовольствия тоже достать стало невозможно. Фуражиры не имели шансов вернуться назад, подстерегаемые на всех дорогах патриотами и кружащими вдоль дорог драгунами федералистов. Галлийцы достаточно быстро это осознали без подсказок и принялись за дело методично и практически бескровно для себя. Кое-кого даже передали Континентальной армии в качестве пленных, но очень многие просто исчезли бесследно с лица земли.
— Я считаю, мы должны провести молебен в честь победы и освобождения Новой Галлии!
И все ж Ромеро был еще достаточно силен. Добрых десять тысяч человек составлял гарнизон после возвращения армии в Эшли. Проблема была в том, что повторялась прошлогодняя ситуация, когда после не слишком длительной осады город сдался. Только теперь он сам находился внутри. Конечно, пожары в городе и потеря имущества жителями его не особо волновали, да и снабжаться мог бы по морю, благо имел возможность и военную эскадру для прикрытия. Но это был тупик, и все это понимали.
И тогда я отправил командующего Третьей дивизией Роже Келера в сопровождении адъютанта и трубача, с белым платком на конце сабли, на переговоры. Он родом из Эльзаса и лет до семнадцати разговаривал исключительно на немецком, а на франкском до сих пор пишет с чудовищными ошибками. Однако на слух акцента нет. Похоже, специально избавился. В результате он услышал много интересного, когда шло обсуждение дальнейших действий Ромеро со старшими офицерами, на что, собственно, изначально и расчет был.
Сначала было подписано перемирие, под гневное от генерала Ромеро: «Мы не просим милости, а в случае отказа будем биться до последнего солдата на улицах города». Затем окончательное соглашение на очень выгодных для испанцев условиях. Несмотря на достаточно незавидное положение, я позволил им сохранить оружие, имущество и даже частично артиллерию. Возвращал пленных, раненых и не отбирал знамен. Причем в качестве посредников выступали английские лорды, обязующиеся переправить на своих кораблях всех желающих в Испанию. Там шли тяжелые бои, и подкрепление оказалось бы очень кстати.