Федор Трофимович и мировая наука

Дед налил себе еще полстакана браги, оглянулся на дверь, не ви- дит ли Джафар, и быстренько опрокинул стакан.

– С тех нор пользуюсь при надобности. Хотел сам в Москву отвезти - не верят мне здесь люди, насмешки позволяют. Долж-на же правда на свете быть. Я сам понимаю, случай, скажем, странный, но случай есть факт, и он не,. от бога. Вот так-то...

– Так, значит, вы им управляете?

– Как задумаю, так и управляется. Да что там, сейчас покажу по всей форме. Я бы его вам передал - только записочку, по-жалуйста, по форме и на бланке. Чтобы уверенность была, что до науки дойдет.

Дед принес из соседней, комнаты свернутый в рулон коврик, раскатал на полу.

– Много им, видно, пользовались, да боюсь, не всегда по назначению. Может быть, он триста лет на одном месте лежал и ни разу не взлетел. И на материал посмотри, милая. Материал не наш.

Ковер и в самом деле был удивителен, удивителен был и переливчатый, неясный рисунок.

Дед сел на коврик, ноги под себя и, нахмурившись, взлетел на высоту стола. Повис рядом со мной в воздухе, протянул руку, налил себе браги и выпил. Пока он пил, коврик закачался видно, мысли деда малость спутались, но дед взял себя в руки и выровнялся.

– Вот, - сказал он, - такие-то дела. Джафарчик, скоро телевизор подключишь?

Джафарчик, оказывается, стоял в дверях и неодобрительно смотрел на Федора Трофимовича.

– Не уважает мое увлечение, - сказал дед.
– А ведь, может, с помощью этого мы звезд достигнем. Я вам с ковриком тетрадь передам. В ней все результаты опытов записаны.

– Вы, товарищ корреспондент, чай пить будете?
– спросил Джа-фар.

– Нет, спасибо.
– Я не могла оторвать взгляда от деда - вернее, от коврика, который слегка прогибался под стариком, но держался в воздухе нерушимо и уверенно.

– А мне по возрасту пользование ковром противопоказано, - сказал дед. Врачи не рекомендуют. Ну вот, только когда телевизор поднести или что другое особенное по дому сделать. А так он мне ни к чему.

Тут я поняла, что обязана взять этот коврик. Поймите меня правильно. Я его не возьму, что тогда будет? Вернее всего, ничего не будет. Никакая редакция не даст командировки к месту нахождения ковра-самолета. Ни один даже самый умный академик или кандидат наук яе станет тратить время и деньги, чтобы лететь в Туйбак и знакомиться с принципом действия опять же ковра-самолета, Я же его отвезу прямо в Москву; и там пусть только попробуют мне не поверить - взлечу над Университетом или над курчатовским институтом. И все встанет на свои места.

– А можно я попробую?

– Давай. Значит, представь себе, что ты поднимаешься над полом на вершок. И он подымет.

Дед опустился на пол, сошел с коврика, стряхнул ладонью пыль с того места, где только что на-ходились его сапоги, и сказал:

– Садись, советская печать.

Я села. Все это было совсем не таинственно; и я даже подумала, что выгляжу довольно глупо, сидя на пыльном коврике посреди комнаты. Джафарчик прыснул в дверях, Он тоже так думал.

– Представляй, - сказал дед.

Я представила себе, что ковер поднимается над полом, и он тут же дрогнул, приподнялся и упал обратно. Я немного ушиблась.

– Ах ты, жизнь твоя несчастная, - как же не догадалась, что все время представлять нужно. Не больно?

– Нет, ничего.

Минут через пять я уже уверенно передвигалась по комнате, облетая стол и не задевая печку.

Мы завернули коврик в две газеты, обвязали шпагатом, отдельно, в сумочку, я положила толстую общую тетрадь - наблюдения Федора Трофимовича. Потом написала расписку о получении одного ковра-самолета.

Дед с Джафаром проводили меня до калитки.

– Дальше не пойдем, - сказал дед.
– Очень меня волнует телевизор - уж так я ждал его, представить не можете. Ты, Джафар, тоже не ходи. Вез тебя, какой ты ни есть несамостоятельный, телевизор не заработает... Так что пишите, результаты сообщите; очень я в них заинтересован. Адрес на тетрадке записан, если забудете.

– Не забуду, Федор Трофимович, обязательно напишу.

На поле аэродрома стоял только маленький ЯК; возле него - тот Гена, который утром возил кровь в Турткуль. Он увидел меня изда-ли и подошел.

Уже вечерело, поднялся легкий, душистый морской ветер.

– Ну и куда вам теперь?
– спросил Гена,

– Желательно в Москву. И поскорее.'

– Не долетим. Покрупнее моей машину надо.

– А вы куда сейчас?

– В Куня-Ургенч. Потом домой. До темноты чтобы успеть.

– А других самолетов не бу-дет?

– Завтра с утра только. Я задумалась. От Куня-Ургенча до нашего кишлака совсем близко. Не лучше ли заехать к нашим, предупредить Седова и все рассказать? А то получается, как маленький ребенок - бросилась в Москву. Да у меня и денег нет долететь до столицы - в джинсах и ковбойке. Надо поговорить с ребятами. Если я от них скрою такое открытие - они мне никогда не простят. И правильно сделают.

– Ген, а вам разрешат меня до Куня-Ургенча подбросить?

– -А почему нет? Командировка с собой?

– Командировка есть.

– Зайдите к диспетчеру. Скажите, я согласен. Давайте я свер-ток пока подержу. Тяжело, наверно.

– Нет, что вы, совсем не тяжело, - Я прижала к себе рулон, будто испугалась, что Гена его отнимет.

– Дело ваше. Храните свою военную тайяу.

– Да нет, тут ничего особенного, - сказала я.
– Вы без меня, пожалуйста, не улетайте.

– Не в моих интересах. Вдвоем. лететь веселее.

Диспетчер оказался покладистым; не прошло и десяти минут, как я сидела рядом с Геной в уютной кабинке ЯКа, словно в такси, и прощалась с Туйбаком. Синее море осталось сзади, и снова потянулись зеленые заросли дельты, исчерченные зигзагами протоков.

– Ондатры тут много, разводят ее, - сказал Гена.

Я кивнула головой. Обеими руками я придерживала на коленях рулон и пакет с зеленым чаем, который я все-таки не забыла купить в Ургенче. "А вдруг ковер потеряет свою силу?" - испугалась я.

– Так вам прямо в Куняг?

– Нет, наша партия в кишлаке.

– Как же, знаю, сказал Гена.
– Я туда позавчера врача возил. Могу там сесть,

– Серьезно?

– А что тут несерьезного? Сяду - и все. Потом как-нибудь в гости приеду. Чаем напоите?

– Ой, конечно напою!
– сказала я.

Гена был прямо ангелом. Так бы мне еще час шагать, если не подвернется попутный грузовик. Вот я сейчас вылезу из самолета - мои все удивятся несказанно: в собственном самолете прилетела, а я им скажу: "У меня есть самолет и похлеще, без шуток". И тут-то он и полетит...