Фельдмаршальский жезл. Николай Николаевич

* * *

Едва ли не самые драматические события при переходе русской армии через Балканы разыгрались на Шипке. Там произошло ожесточённое Шипко-Шейновское сражение Центрального отряда Радецкого с армией Вессель-паши силой в 35 тысяч человек при 103 орудиях. Армия «держала» перевал, расположившись главными силами в укреплённом лагере у селения Шейново.

Войска Радецкого, командира 8-го армейского корпуса, стояли на Шипкинском и соседних с ним горных перевалах. Набиралось около 54 тысяч человек при 83 орудиях. Когда Радецкий докладывал главнокомандующему о своём плане на битву с Вессель-пашой, то оговорился сразу:

— Ваше высочество, я лично провёл несколько рекогносцировок и могу сказать, что фронтальной атакой деревню Шипку, что под перевалом, можно взять только ценой большой крови.

— Фёдор Фёдорович, солдат нам надо беречь. Есть другие способы разбить турок перед перевалом?

— Есть, ваше величество. Обходными движениями.

— Как вы их замышляете?

— Две трети моего отряда пойдут на охват неприятельского лагеря в Шейново. А с остальной третью я ударю вниз с перевала.

— Кто будет командовать обходными колоннами?

— Генерал-лейтенанты Скобелев и Святополк-Мирский.

— Сумеете ли вы согласовать действия всех трёх частей вашего отряда, Фёдор Фёдорович? Ведь дело будет в горах и снегах.

— Я, ваше высочество, надеюсь на инициативу начальников колонн, людей, вам лично хорошо известных. Сам же поведу войска с Шипкинского перевала вниз тогда, когда там завяжется бой.

— Тогда с Богом...

Радецкий сформировал три колонны. Первой, которой предстояло атаковать с перевала (12 тысяч человек, 24 орудия), командовал он сам. Правая колонна Скобелева состояла из 16 тысяч человек при 14 орудиях. Она шла через Имитрийский перевал; путь определялся в 20 километров. Левая колонна Святополка-Мирского оказалась самой сильной: 19 тысяч человек при 24 орудиях. Ей предстояло через Травненский перевал пройти 35 километров. Колонны на флангах, спустившись с гор, должны были атаковать армию Вессель-паши с двух сторон и отрезать ей путь отступления на юг, к городу Казанлыку.

Замысел Радецкого понравился Николаю Николаевичу-Старшему. Обсуждая его с императором Александром II, он обратил внимание государя на следующее немаловажное обстоятельство:

— Если у Радецкого всё получится, как задумано, то мы берём в кольцо уже вторую армию султана, ваше величество.

— Первой была армия Осман-паши?

— Она самая.

— Но Плевну мы осаждали, почитай, всю осень. А что будет под Шейново?

— Здесь нам надо разбить Вессель-пашу в день или два, иначе к нему придёт на выручку Сулейман-паша. Тогда Радецкий сам окажется под сильным ударом.

— Думаешь, у Радецкого получится?

— Надеюсь, ваше величество. Иначе зачем же нам было прорываться на юг через Балканы?

— Весь манёвр его чрезвычайно сложен и требует одновременности действия фланговых колонн. И это в снежных горах.

— Радецкий, верю, справится с задачей. Ведь у него отличные исполнители — Скобелев и князь Святополк-Мирский. Один другого лучше.

— Вессель-паша ждёт нашей атаки с Шипки? Как ты думаешь?

— Сегодня, может, и не ждёт. Но что он изготовился встретить наши полки, то моему штабу известно точно.

* * *

Первой выступила колонна князя Святополк-Мирского, поскольку ей предстоял более долгий путь. Переход через Балканы она начала на рассвете 24 декабря. В боевой хронике З6-го Орловского пехотного полка, шедшего в арьергарде колонны, о том марш-броске через горный хребет рассказывается так:

«...Утром полк выступил из Травны. Несмотря на раннее выступление, в этот день пройдено лишь несколько вёрст вследствие чрезвычайно неудобной дороги для движения артиллерии, останавливавшейся чуть ли не на каждом шагу, завязая в глубоком снегу, несмотря на то, что впереди было до 2000 болгар, расчищавших дорогу от снега. Солнце уже склонилось к западу, и последние его лучи освещали разнообразными цветами белые вершины Балкан, когда приказано было остановиться на ночлег. Мороз становился всё сильнее и сильнее, приближалась ночь, а с нею желанный отдых.

Но горько ошиблись, не довелось даже вздремнуть. Мороз и сильный холодный ветер пронизывали до костей; костров развести было не из чего, так как полк остановлен на совершенно голой местности, просто на дороге, на измельчённом рыхлом снегу, в котором ноги утопали по колени. В стороне от дороги ещё хуже — снег выше пояса...

Единственною заботою каждого было стараться о том, как бы укрыться от трескучего мороза, а средств к тому не было никаких. Добытые несколько сырых сучьев не поддавались никаким усилиям и не горели, а между тем нужно было озаботиться, чтобы не было замерзших и обмороженных.

Некоторые находчивые офицеры устроили в своих ротах такой порядок: чтобы никто не смел лежать на снегу более четверти часа, а по прошествии этого времени заставляли бегать и движением согреваться. Благодаря только этой благодетельной мере, принятой на этот раз во всём полку, на другой день не оказалось никаких отморожений. Длинная эта зимняя ночь показалась целою вечностью, но наконец начало светать, взошло солнце, и полк тронулся далее.

Дорога становилась всё хуже и хуже, узка, по сторонам громадные массы снега; постоянные спуски и подъёмы особенно затрудняли движение. На некоторые подъёмы 9 фунтовые орудия едва возможно было втащить при помощи восьми пар буйволов и неимоверных усилий людей; однако кое-как добрались до Крестца, и тут приказано оставить артиллерию, так как видна была полная невозможность переправить её через горы, и полку в этот же день присоединиться к отряду в деревне Сельцы.

От Крестца начался самый трудный путь. После небольшого спуска следовал один тяжёлый подъём, за ним другой, ещё круче, и наконец после волнообразного и довольно длинного участка дороги в несколько вёрст начался крутой и довольно длинный подъём на главный перевал. Поднявшись на главный перевал, дорога довольно пологим спуском следовала несколько вёрст и затем, перейдя вдруг в необычайно крутой и длинный спуск, вступала в ущелье, в котором расположена деревня Сельцы.

Последний, самый крутой спуск надолго останется в памяти каждого орловца, которому досталось спуститься в то время, когда уже стемнело, следовательно, при несравненно больших неудобствах и трудностях, чем шедшим впереди полкам, спокойно в то время уже отдыхавшим у пылавших ярких костров.

Спускались преимущественно сидя; идти же положительно не было возможности, не рискуя сломить себе шею. Сапёры и (болгарские) дружинники трудились над разработкою дороги по этому спуску, обсыпая обледенелые скаты землёй, без чего вьючный наш обоз не имел бы возможности спуститься.

Из разобранных заборов и плетней разрушенной турками болгарской деревушки Сельцы при спуске с перевала и у орловцев запылали костры, а при них, при такой благодати, и усталости как не бывало. Достали соломы, разостлали её на снегу возле костров и, закусив сухарями, размоченными в снеговой воде, уснули крепким сном...»

Колонна генерал-лейтенанта Святополк-Мирского перешла Балканский хребет в установленный срок. Вставший было на её пути вражеский заградительный отряд после короткого огневого боя отступил в Шейновский укреплённый лагерь.