Фельдмаршальский жезл. Николай Николаевич

Шансы на успех Забалканской наступательной операции были большими. Русских сил в ней было задействовано 165 тысяч человек при 732 орудиях, то есть треть всей Дунайской армии. Остальные две трети находились в «крепостном четырёхугольнике», обеспечивали коммуникационные линии на болгарской территории.

Турецкие войска в Забалканье после ряда крупных поражений, капитуляции армии Вессель-паши и начавшегося массового дезертирства насчитывали всего 70 тысяч человек. Это были: армия Сулейман-паши, корпус Осман Нури-паши, отступивший от Софии в юго-западном направлении и занявший оборону в проходах Ихтиманских гор, и отряд Шакир-паши, который отошёл к Татар-Пазарджику.

Стоявший во главе султанских войск Сулейман-паша резервов имел крайне мало, если не считать небольших сил у Адрианополя и столичного гарнизона, но его уменьшать султан Абдул-Гамид в сложившейся ситуации не решался. Заметно поредели ряды башибузуков, ополченцы быстро превращались в вооружённые толпы дезертиров, уходивших к своим семьям.

Главнокомандующий на начало нового 1878 года определил боевые задачи не только четырём отрядам, которые оказались по ту сторону Балканского хребта. В приказах за подписью великого князя Николая говорилось:

— Восточному отряду цесаревича Александра силой в 92 тысячи человек при 386 орудиях держать фронт от предгорий Балкан до Рущука. Отряду продолжать блокаду крепостей Силистрия, Рущук, Шумла и Варна...

— Отрядам на правобережье Дуная и в Добрудже обеспечить армейские коммуникации на востоке Болгарии. В случае необходимости поддержать в оперативном отношении действия отряда цесаревича Александра...

В крепостном четырёхугольнике продолжала оставаться турецкая 57-тысячная Восточнодунайская армия. Но она оказалась умело «выключенной» из активной части войны. Султанский полководец Мехмет Али-паша оказался здесь не в состоянии предпринять что-либо серьёзного против «державшего» его наследника российского престола цесаревича, будущего императора Александра III.

Одним из участников тех событий на северо-востоке Болгарии был Иззет Фуад-паша, адъютант мушира — главнокомандующего султана. После войны автор нашумевшей в своё время книги «Упущенные благоприятные случаи» станет начальником кавалерии в сирийском городе Алеппо и посланником в Мадриде. Он писал в книге:

«С самого прибытия своего в Разград новый сардарь носился с мыслью создать у него крупный тактический центр в надежде, что русские доставят ему случай выиграть тут оборонительное сражение. Но и намерение принять наступательный образ действий не было чуждо мыслям мушира, но все меры, принятые для последней цели в главной квартире его, просто невероятны, неслыханны!

Приказания летят по всем направлениям! Наступление! Наступление!.. Вперёд!!! — И вот рущукские дивизии развёртываются вправо, против Кацелева; Неджиб-паша двигается к Карагассанкиою; Салик-паша и египетская дивизия из Аяслара выступают к Осман-Базару.

А неприятель где? Да, где же неприятель?

Но вот он, против нас!

Кто? Что?

Его корпусная кавалерия!

И эта маска нас пугает; мы не можем сделать ни шагу вперёд; мы останавливаемся... мы боимся, чтобы противник сам не сделал этого, чего мы не смеем сделать... и окапываемся, и ждём!

Мы разместили (право, можно умереть от горя, вспоминая всё это...) — мы разместили (я говорю это со слезами) все свои дивизии на фронт более чем в 100 километров!

Да ведь это не что иное, как возвращение к отменённым распоряжениям старого сардаря Абдул-Керима: только вместо того чтобы растянуться вдоль Дуная, с востока на запад, мы растянулись с севера на юг! — Вот и все; вот к чему свелось разградское сосредоточение, которому мы так радовались!

Благодаря этой кавалерии, этой маске, армия Цесаревича держалась между Ломом и Янтрой поистине замечательно. Она исполняла свою роль прикрытия — и больше ничего. Она не могла и не должна была наступать — и её добровольное, рассчитанное бездействие кончилось тем, что вынудило нас атаковать...»

Иззет Фуад-паша, надо отдать ему должное, понял, пусть и поздно, после войны, стратегический замысел русского главнокомандующего. Николай Николаевич-Старший, его советники и ближайшие соратники прекрасно понимали, что при равенстве сил, которое наступило после форсирования Дуная, наступать всюду нельзя. Требовался перевес сил, повышенный расход боезапасов, надёжность обеспечения растянутых коммуникаций. Требовались всё новые и новые десятки тысяч людей, которых не значилось в рядах Дунайской армии.

Великий князь очень надеялся на то, что сильный по своему составу и прежде всего кавалерией — регулярной и казачьей — Рущукский (Восточный) отряд до конца сыграет свою сдерживающую роль. Не случайно перед броском в Забалканье Николай Николаевич-Старший встретился с цесаревичем Александром и начальником его штаба генерал-лейтенантом Петром Семёновичем Ванновским, будущим (после Милютина) военным министром России. Разговор шёл о завершении войны:

— Вот смотрите на карту. Наши четыре отряда уходят за Балканы, откуда армия Сулеймана-паши, надеюсь, на болгарский север не прорвётся даже частью своих сил.

— Мы в этом уверены, ваше высочество.

— Дай Бог, чтобы это было так. Пётр Семёнович, что доносит вам разведка из Варны?

— Там по-прежнему стоит египетская дивизия. Новых приращений турецких сил, по данным отрядного отряда, не предвидится.

— Султан Абдул-Гамид со своим столичным гарнизоном сейчас уже не расстанется. С Кавказа перебрасывать туркам тоже нечего, там великий князь Михаил Николаевич одерживает одну победу за другой.

— Ваше высочество, наши пленные турки много говорят о поражении от кавказцев при Баш-Кадыкларе.

— Что ж, то славная виктория. Только у нас ситуация посложнее будет. Смотрите, как армия Мехмет Али-паши нависает над левым крылом Дунайской армии. Особенно из Шумлы и Рущука.

— Восточный отряд их гарнизоны сдержит, ваше высочество.

— Хорошо, коли так. А надёжно ли перекрыта железная дорога от Варны к Рущуку?

— Наши казачьи партии готовы в любой день её повредить. Турки не перебросят ни одного человека к Дунаю.

— Мехмет Али-паша ведёт разведку сил вашего отряда?

— Старается. Рекогносцировку ведут офицерские разъезды, но плохо, по нашему мнению.

— Почему?

— Они боятся уходить далеко от крепостей. Мы первое время опасались после таких разведок набегов их кавалерии, но, как оказалось, зря.

— На что, по-вашему, больше всего полагается новый султанский мушир?

— Он думает, что мы начнём осаду крепостей. Если не всех четырёх, то хотя бы Рущука, что у Систовской переправы под боком.

— Значит, его надо оставить при такой мысли. Пусть опасается и за свои крепостные бастионы, брать которые мы не будем. Турки сами их сдадут, когда война перед Константинополем завершится в нашу пользу.