Феникс в полете
Шрифт:
Осри хмуро уставился в экран, пытаясь сквозь красную пелену боли понять, куда точно ведет их курс. Похоже, им хватит еще запаса энергии на то, чтобы подправить курс параллельно Пари. И если оно и в самом деле гладкое, у них и впрямь есть шанс выжить.
— А что случилось с этим Ляо Шанем? Удалось?
— Вот этого как раз никто не знает. За выигрышем, во всяком случае, он так и не явился, и впоследствии его больше не видели.
Осри вдруг засмеялся — хрипло, болезненно. Он понимал, что это начинается истерика, но ничего не мог с собой поделать. В голове царила необыкновенная легкость — сказывался избыток болеутоляющего.
— Ну уж нам это, во всяком случае, не грозит. Если маневр не удастся, мы пропашем борозду в полтыщи километров. Возможно, им
Вместо ответа Брендон опустил забрало и перевел кресло в аварийное положение. Осри последовал его примеру, а потом ему осталось только молча ждать, глядя на медленно, но верно растущий на экране Дис.
В штабной комнате было сейчас заметно тише; контролировавшие состояние Щита техники теперь, когда от них не было больше толку, исчезли. Единственным центром сопротивления оставался квартал Архона, и за пультами сидели только абсолютно необходимые специалисты по управлению оборонительными системами на поверхности планеты. Все, что они могли сделать теперь, — это постараться, чтобы последняя атака обошлась рифтерам как можно дороже. Сама высадка после отключения Щита практически не встретила сопротивления — вряд ли нашелся бы хоть один Архон, который подверг бы своих людей риску ядерной бомбардировки в обмен на несколько сбитых рифтерских кораблей.
— В рукопашной мы нанесем им гораздо больше ущерба, и к тому же мирное население это не затронет, — объяснил Танри.
Омилов отказался эвакуироваться, тем более что бежать ему было некуда: каким бы это ни казалось невероятным, целью вторжения был он сам. Он сидел за центральным пультом рядом с Архоном, Бикарой и с небольшой группой гвардейцев, прижимая к груди непривычную тяжесть лучемета, а в голове все вертелись мысли: как там его сын и Крисарх, удалось ли им вырваться?
Свет разом погас, пульты — тоже. Негромкое гудение вентиляторов, понижаясь, стихло, и дверь содрогнулась от близкого взрыва. Мгновение спустя возник звук — низкий, приглушенный рокот. Загорелись красные аварийные огни; углы помещения так и остались погруженными в темноту.
Танри посмотрел на Омилова и улыбнулся, сверкнув зубами.
— Посмотрели бы вы на себя сейчас, Себастьян, — сообщил он. — Самое невероятное сочетание грозного вояки и утонченного интеллигента, какое только можно себе представить.
Омилов улыбнулся в ответ. Вот уж Архон смотрелся сейчас воином до мозга костей.
— Боюсь, что держу эту штуку в руках первый раз в жизни. — Он взвесил в руке лучемет. — Не знаю, для кого я опасней с ним — для рифтеров или для своих.
— Не берите в голову, — усмехнулся Танри. — В конце концов именно за этим мы вам его и дали. Поставьте излучение на среднюю интенсивность, и если вы только умеете держать в руках садовый шланг, вы нанесете им урон не хуже каждого из нас. Вряд ли у них имеется тяжелая броня, а ничему другому их не защитить.
Он оглянулся на входную дверь — приглушенный лязг продолжался — и нахмурился. Звук слышался не из-за двери, но из-за металлической перегородки.
— Они пойдут через технический туннель, — пояснил Архон. Он отдал приказ, и защитники перегруппировались, чтобы встретить угрозу с новой стороны.
Наступила тишина. Омилов физически ощущал, как растет напряжение в зале. В горле у него пересохло, а он все не знал, найдутся ли у него силы нажать на спусковой крючок, чтобы испепелить другого человека, каким бы мерзавцем тот ни был.
Оглушительный рев прервал его размышления — часть перегородки раскалилась добела и почти сразу же испарилась. Снова рев: струя иссиня-белой плазмы ворвалась в отверстие, ударила в ближайший пульт и взорвалась, обрызгав все помещение плавлеными металлом и пластиком.
После третьего выстрела перегородка разлетелась и в зал просунулось тупое рыло плазменной пушки, вокруг которого переливалась радуга защитного поля. Кое-кто из защитников пытался стрелять по ней — безо всякого эффекта. Потом пушка выстрелила снова,
и центральный помост перекосило. Омилов вцепился в спинку кресла перед собой, чтобы не упасть. Лучемет выскользнул из его рук и свалился с помоста на пол. Уши заложило от нового взрыва. Входная дверь разлетелась; ворвавшиеся в нее фигуры напоролись на залп оборонявшихся, но успели швырнуть внутрь маленькие черные шарики, и тут Омилов потерял сознание от вспышки и грохота.Дис под ними сделался совсем большим, а звезды слегка померкли: они уже шли в верхних слоях атмосферы. Корабль миновал терминатор, выйдя на освещенную сторону планеты, и далекое солнце окрасило горизонт в серый цвет.
Теперь они теряли высоту гораздо быстрее; прямо по курсу вырос, мелькнул внизу и скрылся за кормой иззубренный хребет — порождение борьбы небольшой луны с тяготением Колдуна. Впереди матово поблескивало Пари Ляо Шаня. Поверх изображения на экране вспыхнула дополнительная информация: радар ближнего обзора засек на поверхности воскового плато неровности. Маневровые двигатели в последний раз откорректировали курс корабля и стихли. Потом маршевый двигатель взвыл на предельной тяге — компьютер перегружал гравиторы для смягчения удара. Поверхность луны стремительно надвинулась на них и заполнила весь экран.
Удар был сокрушителен. Все трое невольно закричали — с такой силой выкручивали скафандры им руки и ноги, противодействуя удару, — а удар, казалось, не кончится никогда. В кабине что-то вспыхнуло, и она наполнилась дымом. Осри физически ощущал дикие перепады гравитации, когда гравиторы пытались компенсировать чудовищное торможение. Поверхность планеты слилась на экране в беспорядочное мелькание пятен, чередовавшееся со вспышками света. Взвывали и захлебывались маневровые двигатели в попытках увести корабль от худших препятствий. Ничего не помогало — бустер начал разваливаться.
Экраны рассыпались, и кабина погрузилась в темноту; только светились тревожно красные огоньки на пультах. Потом острая как нож скала вспорола борт, рассыпав искры и едва не сорвав с места кресло Осри. Воздух начал стремительно выходить в пробоину, высасывая с собой закрутившийся причудливыми спиралями дым. Грохот от непрекращающегося движения распадающейся машины сделался чуть тише. Теперь звуки передавались внутрь шлемов только через соприкосновение скафандров с креслами. Корабль бешено вращался, окончательно потеряв управление, и в пробоине стремительно мелькали то небо, то серый воск.
Наконец бустер врезался во что-то слишком крупное, чтобы перемахнуть через него, и встал на нос. Какое-то мгновение гравиторы продолжали работать, и корабль казался единственным неподвижным местом в обезумевшем, вращающемся мире. Потом они отказали, и стало ясно, что кувырком летит сам корабль. Потом корабль налетел еще на что-то и замер. Осри вырубился.
Он не имел ни малейшего представления о том, как долго находился без сознания, а когда пришел в себя, тут же пожалел, что не может отключиться снова. Все тело его отчаянно болело, и первые секунды он боялся пошевелиться. Потом собрал волю в кулак и заставил себя пройти через ритуал, знакомый любому выпускнику Академии, где люди и корабли работали на пределе своих возможностей. Пальцы? Пальцы ног? Повернуть голову... Теперь медленно... Покачать из стороны в сторону. Похоже, все работало, несмотря на острую боль.
Он попытался поднять спинку кресла, но, к счастью, механизм не работал, ибо в противном случае он оказался бы висящим лицом вниз. Корабль — вернее то, что от него осталось, — стоял на носу. Сделай он сейчас одно неосторожное движение, и он упал бы, отстегнувшись, прямо на свой пульт.
Он включил переговорное устройство.
— Крисарх? Ваше Высочество?
Никакого ответа. Даже пощелкивания помех в шлемофоне — и того нет.
Медленно, очень медленно выбрался Осри из своего кресла и подполз к Брендону — тот все еще лежал на спине, качая головой из стороны в сторону. Осри склонился над ним, схватился руками за его шлем, остановив движение, и прижался к нему забралом.