Феникс. Служение

Я бросилась к нему быстрее, чем сообразила, что делаю. Успела хватить за руку — и сама не удержала на ногах, поскользнувшись на мокрых камнях. Кисть, столкнувшуюся с камнем, прошила боль, и меч выпал. К счастью — Витор был тяжел, и увлек меня за собой прочь от любой опоры, но освободившейся теперь рукой я успела ухватиться за край парапета.

Плечо полыхнуло болью в тот миг, когда наше с магом движение остановилось. Кто-то что-то закричал, но слышен лишь ветер — и дождь.

Падать далеко. Но камень мокрый, и даже тот бугорок, за который я держусь, выскальзывает из пальцев.

Еще одна вспышка молнии. Еще один порыв ветра, грозящий сбросить вниз быстрее, чем подведет тело.

Сбрось его! Спасай себя!

Да пошел ты, дух.

Пошли вы все.

Ярость застилает разум. Я не хочу умирать. Я умерла раз — и этого достаточно. И убивала я уже достаточно, чтобы убить еще раз невиновного.

Я убиваю лишь колдунов и ублюдков. И я убью ту тварь, что возжелала власти и превратила себя в чудовище. Убью. Сейчас. И — только ее.

Ярость дала сил. Ярость вскормила яркий, безумно ярки Огонь, наполнивший силой уставшее тело.

Я со всей силы потянула мага к площадке. Тот что-то выкрикнул — и в тот же миг нас обоих окутали пряные чары, и и мои руки и ноги словно бы приросли к камню. Ничего не выскальзывает из ладони.

Одно движение, другое, третье… И ярость, Огонь и магия вытаскивают нас с края.

Я поднялась на ноги в третий раз. Да сколько уже можно?!

Дождь и не думал прекращаться. Впереди савр сражался с тварью в свете молний, а Дианель с фронде что-то пели в унисон. Витор за спиной пытался отдышаться.

А Перерожденная смотрела на все это — и ее смех пробивался даже через шум дождя.

Недолго тебе смеяться осталось, тварь. Я отыскала глазами выпавший из руки, но не свалившийся вниз меч. Пальцы сомкнулись на знакомой рукояти. По телу пробежал знакомый жар, охватив и руку, и клинок. Огонь горел ровно и ярко, и никаким черным чарам и нашептыванием слабаков его не сломить.

Я — слуга Фитая. Я — защитник людей.

А впереди — тварь, которой не должно быть.

Которой и не будет.

Савр почти отрубил одну ногу Перерожденной, но той, кажется, на это было глубоко плевать. Она нашла меня взглядом — и черная молния ринулась в атаку. Плевать. Огонь хранит мое тело и разум. Пламя, стекшее с клинка и охватившее тело, без труда поглотило и это молнию, и следующую, и поры ветра, пытавшийся сбросить вниз.

Один шаг. Другой, третий, пятый.

Я опустила объятый пламенем меч на измененную плоть.

Истинное Пламя против Черного Огня. Они на миг встретились, уравновешивая друг друга. Равные силы… Равные. Но ненадолго равные. Огромная масса камней, запущенная фронде и чародейкой, влетела прямо в грудь твари.

Тварь дернулась, словно чувствуя, что ее Черный Огонь больше не способен противостоять пламени правосудия. Белому Пламени, окутавшим все тело бывшей принцессы Селены, от которой новый удар Арджана отрезал тонкую искаженную конечность. Вторая нога Перерожденная подломилось под весом измененного тела, и она с громким, закладывающим уши воем упала на камни.

Пряная сила магии Витора сбросила поверженное горящее тело с башни прочь, в ночную темноту. Вой перешел в визг, и меньше чем через вдох визг сменился мерзким хрустом. Призванная покойным Адрианом черная сила покинула свое искореженное, ни на что не годное вместилище, расползаясь по округе тонкими, безвредными струйками.

Почти тут же дождь, до того и не собиравшийся останавливаться, начинал замедляться все больше и больше, словно где-то там, наверху, закончились бочки с водой, которые нужно было перевернуть на наши головы.

Я успела только поднять шлем и пристроить на спине разбитый щит до того момента, когда неестественные, чернильные тучи стали просто облаками, а кое-где и разошлись, обнажая край полной луны и едва видимые около нее звезды.

— Думаю, нам пора убираться отсюда, — фронде, сама невозмутимость, указал рукой в сторону хорошо видного с такой высоты города, который для столь позднего часа был подозрительно хорошо освещен.

Кажется, всадники с факелами уже на мосту через реку.

А ведь тут неплохой вид… Я бросила взгляд на мертвого принца. Хорошое место он выбрал. Красивое… Если в смерти вообще может быть красота.

— Уходим, — согласилась с эльфом я. — В Госларе, когда поймут что случилось, нам больше не будут рады.

— Пожалуй, — Дианель была бледна и сжимала руку мага, словно тот собирался пойти и сброситься с крыши вслед за Перерожденной. — Совершенно точно не будут рады.

Надо сматываться, и быстро. Каким бы на вид не был великодушным герцог, вот уж не думаю, что он простит мне смерть своего сына и дочери. Да даже если и сам простит… Его верные люди точно не поймут такого прощения. А в тюрьме или на плахе я уже бывала, и больше желания там оказываться нет.

Путь вниз по ступенькам башни для меня куда труднее, чем наверх. Хотя бы потому что болят плечи, да и все тело после столь яростного сжигания Огня просит пощады. Пощады и спать.

— Я могу показать вам путь к камням Круга, — фронде, как только мы спустились, переливистым свистом подозвал лошадей, спрятавшихся от непогоды под густыми кронами деревьев поодаль от башни. — Мы редко приводим туда чужаков, но сейчас — особый случай. Колдовской Двери там больше нет, и там нас никто не найдет. Думаю, нам многое нужно обсудить.

— Многое, это уж точно, — пробормотал Витор.

В глаза мне маг почему-то старался не смотреть. Вот интересно, почему…

— Давай, — соглашаюсь я с фронде, — что бы ни случилось дальше, сейчас нам нужно укрытие.

И сон, да.

Тебе придется о многом им рассказать, — ожил кинжал.

И где он был во время заварушки? Только мешал мне своим идиотским советом. Пускай сам все рассказывает, не буду за него отдуваться.

Тебе. Сам посвятишь остальных в свои планы.

Я…

Найдешь способ.

Ладно. Ладно. Не злись, а то еще спалишь меня ненароком. Расскажу. Как смогу.

И еще раз ты будешь подстрекать к убийству — уничтожу.

А я могу. Я чувствую это. Могу расплавить и камень, и духа в нем. Так, что и следа не останется.

Прости, тебе явно нужна была мотивация.

Моти… что?

Потом расскажу.