Феникс
Шрифт:
– Что ты такое говоришь?
– Правду, Ирсуль. Она влюбилась, честно мне написала. Когда я вернулся, твоя мама жила с каким-то зеком. Весь синий, места живого не было. Не знаю, что она в нем нашла. Приворожил он ее что ли?
– Синий? – повторила я эхом.
– Ага. В наколках. Только с зоны откинулся. Соседи говорили, он к ней на улице пристал, уболтал. А потом стал приходить, пока не увел из дома совсем. Я поверить не мог, пока своими глазами его не увидел. Наглый, трусливый гад. Она институт забросила, стала работать. Он все деньги забирал на выпивку. А потом она пришла ко мне. Вся в крови, едва
– Папа, как же?
Я закрыла рот руками, не веря. Моя мама. Родная, уютная, которая пахла печеньем, которая пела мне и гладила по голове.
– Вот так, Ирсен.
– Ты простил ее?
– Конечно, простил. Я любил ее очень. Да и сама она потом признавалась, что как знамение нашло.
– Поэтому ты… - меня осенило.
Отец только кивнул.
Значит вот почему он так психовал из-за Гоши. Думал, я так же, как и мама связалась с бандитом.
Не дав очнуться от этого открытия, папа огорошил очередным признанием:
– А он ведь приходил ко мне, Ирсуль, - проговорил папа. – Гоша твой.
– Что? – я ушам своим не поверила.
– Ага. Через неделю, как ты удрала. Он вроде нормальный. Разрисованный, как клоун, конечно, но пообещал, что будет о тебе заботиться, не обидит. Я думал, врет или бахвалится, но… Анфиса Павловна, похоже, преувеличила. Не похож твой Фенов на кретина, хотя качественно под него замаскировался.
Я заулыбалась, стирая слезы с глаз. Почему все так не вовремя. Как бы мне хотелось сейчас обнять папу, поблагодарить его и уехать обратно к Гоше, сказать, что он гад, конечно, раз провернул такое тайком, но… Но это было в его стиле. Он действительно переживал и постоянно просил быть с отцом помягче. Мои мужчины сговорились за спиной.
– Зря ты уезжаешь, дочь, - тут же добавил папа, чтобы у меня не было возможности повозмущаться на счет его знакомства с Гошей. – Может я поговорю с бабушкой?
– Не смеши, пап, - отмахнулась я. – Тебя еще в этой истории не хватало. Не станет Анфиса никого слушать. Только хуже сделаешь.
– Не хочу, чтобы ты уезжала. Одна еще и в другую страну. Мало ли, какие там люди. Вдруг это сутенеры какие.
– Прекрати. Гоша же работал с этим агентством. Там проверенные люди. Обещаю звонить каждый час никому не отдавать паспорт и бежать при любой сомнительной ситуации.
– Ирк…
– Мне просто нельзя здесь оставаться, пап. Гошка меня не отпустит. И я не смогу от него оторваться. А надо…
Я вздрогнула, потому что зазвонил телефон. Гоша. Я вскочила, схватила мобильный и вышла из кухни.
– Да, Фен, - ответила спокойно, стараясь убрать дрожь из голоса.
– Ты как, малыш? Поговорили? – бодро спросил Гоша.
Я слышала на фоне шум супермаркета и Катин безостановочный лепет. Сердце сжалось. Сейчас самое сложное – наврать ему.
– Да. Все хорошо.
– У тебя голос странный.
– Ну… я немного разволновалась.
– Ясно.
– А еще, Игорь Фенов, у тебя проблемы, - я постаралась звучать грозно и весело одновременно.
– О, черт. Старик сдал мен ла? Ирс, все ради тебя, правда. Ну я не мог просто ждать, пока ты прекратишь на него
дуться. Он нормальный мужик. Хотя не особенно был мне рад.– Ладно. Живи, - смилостивилась я и тут же начала тараторить, чтобы выдать главное. – Гошик, я останусь у папы до завра. Тут пыльные перекати поле, и он опять не ест нормально.
– Да, конечно. Не вопрос. Хочешь, я заберу завтра?
– Нет, не надо.
Гоша помолчал. Наверно думал ,что я могу вернуться к отцу, съехать от него. Я взмолилась, чтобы он не начал задавать вопросов об этом.
– Ладно. Дома поговорим, да? Буду скучать без тебя ночью, - свернул Фенов разговор, чтобы не говорить о таких вещах по телефону.
– И я… буду скучать, - проговорила, едва ворочая языком. – Люблю тебя.
– Я тебя тоже, сладкая. Целую.
Он, как обычно чмокнул в трубку и отключился. Ноги подкосились, и я почти упала на диван и разревелась. Отец тут же оказался рядом. Он утешал, гладил по голове. Я затихла, ушла к себе собирать вещи. Но снова и снова плакала. Как я уеду от него? От них. Не прощаясь. Но чемодан постепенно заполнялся, билет был заказан, решение принято.
Я почти не спала. Как же круто изменилась жизнь. Утром я была счастлива, я собиралась быть счастливой всю жизнь. А теперь у меня впереди столько нового и интересного. Но это ни капли не радует, а рвет сердце, заставляя его истекать кровью.
Папа обещал отвезти меня в аэропорт. Он даже отменил работу ради меня.
Глядя в окно, я снова размазывала по щекам слезы. Предательница. Я просто удираю. Бросаю их обоих так жестоко. Сердце ныло, а разум убеждал, что так будет лучше, правильнее. Но я не выдержала.
– Папа, сверни тут, пожалуйста. Давай проедем через Маяковского.
– Что? Зачем, Ирсуль? Так все пробки соберем. Мы не опаздываем, но…
– Пожалуйста, - заныла я. – Так надо. Я хочу Катю увидеть.
Отец нахмурился, но сказал:
– Ладно. Говори, где остановить.
Я показала дорогу до садика и выпрыгнула, едва мы припарковались. Катина группа как раз вышла на прогулку. Воспитатель была не очень довольна, но все же разрешила нам поговорить.
– Ирсен, - звонко взвизгнула Катя.
– Ты меня забираешь? Поедем веселиться?
– Привет, золотко. – Я отвела ее в сторонку и присела на корточки, чтобы быть на одном уровне и смотреть в карие, как и у ее папы, глаза. – Я заехала попрощаться.
– Что? Ты уезжаешь?
– она моментально сникла.
– Да, Кать. Так вышло. Нужно срочно ехать.
– Надолго?
– Не знаю. Как получится.
– Я буду скучать по тебе. – Маленькие ручки, как обычно, крепко обняли меня. – И папа тоже будет. И Бобс, даже Флинт. Тебе обязательно уезжать?
– Да, это по работе, - врала я от души. Не нужна мне была никакая работа. Даже в Париже. Но…
– Папа сказал, что он сам может нас прокормить, и тебе не надо работать.
– Папа твой молодец. Я люблю его очень.
– А меня?
– А тебя еще сильнее, милая.
Катя стиснула меня, словно старалась задушить.
Уперевшись коленом в грязный снег дорожки, я обнимала ее, казалось, целую вечность.
– О, ребята в снежки играют, - заметила она, по-детски быстро переключаясь. – Приезжай скорее, Ирсен.
Помахав мне, Катя убежала к друзьям. Я поднялась и вернулась в машину.