Феникс

Фенов уткнулся носом мне в шею, легонько лаская губам кожу, пробормотал:

– Так не хватало тебя, Ирсен.

Я потерлась щекой о его волосы.

– Расскажешь, что случилось? – спросил он осторожно.

Я вздохнула. Не очень хотелось возвращаться к нервному вечеру, но Гоша имел право знать правду.

– Я ушла из дома.

– Почему?

– Из-за тебя.

– Что?
– он отстранился, чтобы взглянуть на меня. – Как из-за меня?

– К отцу пришла Анфиса и показала фотографии, - выпалила я на одном дыхании.

– Что? – снова спросил Гоша, явно не веря тому, что слышит. – Анфиса? Твоему отцу? Какие фотографии?

– Наши, Ггош. Где ты и я. И не всегда одетые.

– Быть этого не может!

Феникс поднялся с кресла вместе со мной. Меня посадил на стол, а сам подошел к шкафу открыл верхний ящик.

– Твою мать! – ругнулся Гоша громко.

Я зашикала на него.

– Твою мать, – повторил он шепотом. – Их нет. Тут был конверт. Я недавно распечатал. Хренова стерва! Она лазила по моим вещам. Как это возможно вообще?!

Я развела руками, соскочила со стола, сходила в гостиную, где все еще лежала моя сумка, вынула фотки, принесла Гоше.

Он просмотрел карточки, бросил на стол закрыл лицо руками, рухнул обратно в кресло. Я облокотилась на стол. Гоша промычал:

– Я вчера с заказчиками говорил по телефону, они просили твои контакты и портфолио для агентства. Сказал, что встречусь с тобой сегодня. Анфиса была с Катей в гостиной. Похоже, услышала.

– Очевидно, она поняла, что ты собрался меня вернуть.

– Очевидно, - подтвердил он тихо.

Гоша снова потянулся ко мне, возвращая к себе на колени, стиснул еще сильнее.

– Прости за фотки, малыш. Я давно их распечатал. Для себя. Не думал… Даже мысли не мог допустить… От Катьки убрал наверх. Господи, это безумие какое-то! А твой отец...?

– Взбесился, Гош, - призналась я. – Он вообще к татуировкам плохо относится, а тут еще и ню. А Анфиса, видимо, что-то наговорила для пущего эффекта. Он словно обезумел. Начал мне условия ставить, угрожать.

– Прости, - снова вклинился Гоша.- Прости, Ирс. Я не хотел. Блин, откуда она адрес твой узнала?

– Я два раза вызывала при ней такси. Наверно, запомнила.

– Это уже болезнь какая-то, - продолжал негодовать Гоша. – Куда она лезет! Слушай, давай завтра съездим к твоему родителю, все объясним.

– Нет! – тут же выпалила я. – Не хочу, Гош. Вообще желания нет ему что-то объяснять. Он все думает, я маленькая. Устала от этой гипперопеки. Я… сама хочу жить. Так, как считаю нужным.

– Я рад, что ты приехала ко мне, - совершенно неуместно расплылся в улыбке Фенов.

– Гад ты бессовестный.

Я засмеялась, не в силах циклиться на печальном.

– Когда бы мы еще съехались?

– Мы и не съехались, Гош, - тут же взбунтовалась я.

– А ну… ладно, – быстренько согласился он. – Если тебе так удобно думать…

– Прекрати! – я шлепнула его ладонью по груди и тут же погладила.

– Малышка, - выдохнул Гоша. – Поцелуй меня, а?

И он надавил мне на затылок, заставляя склонить голову.

– Гошик, - зашептала я ему в губы.

– Что, Ирс?

– Мы же не остановимся.

Я так точно моментально вскипела. Слишком давно мы не виделись. Я скучала не только по семейному теплу, но и по Гошиному телу, его ласкам и страсти.

– Не остановимся, - подтвердил Фенов. – Я даже пытаться не буду. Говорят, стресс отлично лечится сексом. Я мало того, что тебя сто лет не видел, еще и эти новости. Нельзя терпеть, а то заболеем.

Я не могла не захихикать, как дурочка, больше не противясь его поцелуям. Гоша снова поднялся со мной на руках, но теперь, чтобы отправиться в спальню.

– Ты будешь тихая-тихая, - шептал он, поднимаясь по ступенькам.

– Очень сомневаюсь, - так же тихо отвечала я.

– Надо, малыш. А завтра сдадим Катюху и пошумим хорошенько. Я даже работу отменил.

– Какой ты предусмотрительный.

– Я вообще замечательный у тебя, - нагло подытожил Гоша, укладывая меня на постель.- А ты у меня просто красавица. Ирс, я так скучал, прости меня. Прости за все эти глупости, детка. Как только думать мог, что мы расстанемся. Нет. Никуда не пущу тебя. Моя. Я люблю тебя, милая.

Он говорил это, нависая надо мной, глядя в глаза. Так честно, прямо, искренне. У меня снова запершило в горле, но уже от трогательной радости.

– И я тебя люблю, Гошик, - призналась в ответ, смаргивая слеза, притягивая его к себе, чтобы целовать любимые губы.

Зря я грозила ему совей громкостью. Наша любовь была этой ночью какой-то особенной. Не тот взрыв и дикая потребность, как в первый раз и потом. Что-то изменилось. Все изменилось. Я чувствовала это в поцелуях, в объятиях, в ласковом шёпоте и тихих стонах. Мы не спешили, не торопились, не гнались за оргазмами. Гоша распалял меня медленно, осыпая поцелуями, растирая кожу, поглаживая, пощипывая. Он был мягким бризом, тёплым прибоем, горячим солнцем.

Я отвечала ему тем же. Водила пальцами по татуировкам, расцеловывала тигра и феникса, повторяла зыком контуры ловца снов. Мне нравилось вспоминать его рельефное тело, гладить широки плечи и чувствовать, как он наваливается, вдавливая меня в матрас. Здесь, в этом доме, на этой кровати, под этим потрясающим мужчиной и было мое место. Я для его, а он для меня. И ничто не может больше нас разлучить. Мы ведь идеальны вместе, как его инь-янь на плече. Гармония стирает страх и неуверенность. Все плохое теперь кажется сном, бредом. С нами ничего не случится дурного, ведь любовь хранит, оберегает от бед лучше всяких амулетов.

– Давай больше никогда не расставаться, - проговорил Гоша, уже засыпая.

– Я не против, - улыбнулась я ему.

– Пообещай, что не уйдешь от меня, Ирс.

– Зачем мне уходить?

– Просто пообещай, родная.

– Обещаю.

Утром Гоша попросил отвезти Катю в садик. Это должна была сделать бабушка, но он собирался поговорить с Анфисой Павловной.

Я пыталась улизнуть пораньше, чтобы не встречаться с ней, но Катя долго ела кашу, и мы таки столкнулись в дверях. Бабуля окатила меня презрительным взглядом.