Феномен хищника

– «Из пушки по воробьям», – непонятно выразилась подруга. –«Почему бы тогда не сжигать целые деревни? Уничтожать посевы, на худой конец? Зачем гоняться за крошечными лодочками, если можно убивать деревенских значительно эффективней?» Я улыбнулась Диксон:

– «Стрейнджеры, дорогая, стрейнджеры! Все тауны вместе с их правителями точно так же зависят от стрейнджеров, как сэвэдж от регулярных пайков». Ноги уже отдохнули, я тоже решила принять вертикальное положение.

– «Если орбитальная станция зарегистрирует крупную вспышку насилия с применением высокотехнологичного оружия, кто знает, как отреагирует её брейн? Может, он запрограммирован в этом случае прекратить поставки синтезаторов и прочего оборудования? Тогда тауны просто исчезнут с лица земли».

– «А почему правительства не развивают собственные промышленные производства?»

– «Не знаю… Может, это одно из условий помощи стрейнджеров, а может, всё гораздо проще – каждый член триумвирата [66] думает: «На мой век хватит».

Волчица внимательно слушала безмолвный диалог, а вот мужчины, насмотревшись на Лариску, перевели взоры на нас и принялись недоуменно переглядываться.

– Чего это девки застыли, как идолы? И не разговаривают! – шепнул Афоня. –Бабы-то трещат всё время без умолку, а эти – ни слова между собой. Немые?

66

Пять человек в Триумвирате. Изначально действительно правили трое, но это было очень давно. Теперь количество правителей в каждом тауне разнилось, хотя название «триумвират» осталось неизменным.

– Может, и немые. Какой-то дурень, видать, пожалел – за дерзость только языки им отрезали, а надо бы сразу на кол…

– Не шептаться там у меня! – прикрикнула Диксон, и кантри замолкли.

Та девка, что очевидно немотой не страдала, излучала уверенную властность зрелого человека, давно привыкшего командовать. В глазах светилась решимость и обычай идти до конца. Мужчины не могли понять этого умом, но ощущали парализующее волю воздействие на подсознательном уровне. Это раздражало.

«Видано ли, чтоб девки – в штанах!» – зло скрипели мозги Ивана. «Да ещё командовать тут пытаются, оружием угрожают».

Афоня фантазировал на тему казней – решал, какая лучше подействовала бы на других, пока что только потенциальных строптивиц: «На костре, конечно, красивше, зато на колу дольше бы провисели… Вот отцы наши такого бабам ни в жисть не позволяли».

Каким-то образом мысли обоих мужчин потекли по одному руслу, хоть друг друга они и не слышали.

«Только какая косо посмотрит – сразу вожжами», – мечтательно раздумывал Иван, наливаясь злобой. «Сечь – и драть, сечь и драть! Как шёлковые потом, глаза поднять не смеют. А сейчас измельчал мужик». Он покосился на Афанасия.

«Если муж в характере слабину даст, здоровая баба такого дохляка сама высечет. Вот порядка и нету. Как тварей этих земля носит…»

Жара спала, я решила искупаться, пока хотелось ещё идти в воду. Обошла лодку с другой стороны, чтоб укрыться от мужских взглядов.

А крыса, сговорившись с девушками, приблизилась на пару метров к двум кантри, уселась перед ними и принялась с леденящим душу скрежетом стачивать свои постоянно растущие зубы. Занятие, давно казавшееся нам рутинным, произвело сильное впечатление на сельских жителей. Как мы и предполагали.

Я поплыла, осматривая лодку со стороны воды. Чуть меньше половины длины её корпусов оставались на плаву. Слабое течение отмели плескало в борта, пыталось поворачивать свободно болтавшиеся рули. Опущенная мачта лежала на палубе, торча назад, словно направленная антенна. Мне вовсе не показалось, что этим неуклюжим сооружением легко управлять…

Ладно, время покажет. Идти пешком и вправду намного медленнее. Хотя перспектива путешествия совместно с тупоголовыми кантри особенно не радовала. Если ещё учесть, что один из них очевидно сильнее любой из нас.

Солнце заходило за верхушки деревьев, я выбралась на берег обсыхать. Над головой столбом вилась мелкая мошкара, Дик сказала, что это к хорошей погоде.

С противоположной стороны лодки разыгрывалось настоящее представление. Лариска целенаправленно внушала страх самому здоровому мужику, и весьма преуспела в этом. Находя ситуацию более чем забавной, я чувствовала, как дрожит стокилограммовый молодой кантри,. Нож у него отобрали давно, а с голыми руками против такой огромной и, главное, неведомой хищной твари он выходить боялся.

– Чо это? – наконец Иван выдавил из себя пару слов.

– Крыса из городского метро. Не видал ни разу? – весело просветила его Диксон. –Мысли читает, между прочим, так что лучше её не зли.

– Я с такой страшидлой в одну лодку не сяду, – вдруг осмелев, заявил рулевой.

– Тебя и спрашивать никто не собирается, – осадила его подруга. –Лодка всё равно не твоя. А вот если благополучно довезёшь нас до Крыма – может, будет твоей. Иван зыркнул зло, на секунду позабыв о страшном звере у самых ног.

– Ты тута по какому праву повелеваешь? У Данилы наследники есть, им и лодка и груз причитаются.

Не удостоив его не то что ответом, даже взглядом, Дик следила за мыслительным процессом в башке Афони.

«Мечта последних месяцев, казалось, уже безвозвратно ускользнувшая из рук, оказывается, достижима! Плевать на семью Данилы, нечего плодиться, как кролики. У меня и одной жены нет, а у Данилы аж три бабы было, одна моложе другой…»

Примерно так размышлял взволновавшийся рулевой. Союз двух кантри, не прожив и часа, распался навсегда. Чистившая автомат Волчица невесело усмехнулась:

– «Вот вам и семья. Одна семья враг для другой, ничего хорошего в этой розни. Был бы единый Род – и никаких споров. Лодка общая, принадлежит всем вместе и никому по отдельности». Диксон, вроде бы и соглашаясь, покачала головой.

– «Ты выросла в племени, другого примера не было перед глазами. А когда всё время под носом маячит выбор между равенством коллективизма и лотереей индивидуализма, многим захочется сыграть. Это с возрастом люди начинают понимать пользу сотрудничества и бесплодность соперничества, но тогда уже поздно. Молодые же бедняки очертя голову лезут в авантюры, за копейку грызут друг другу глотки, давая возможность богатым спокойно жиреть». Подруга хмуро глянула на неудачливых кантри.

– «Двое дерутся – выигрывает третий, который стоит в сторонке. А уж коли на всей планете царит один сплошной индивидуализм и вообще нет никакого выбора…»

– «А такое возможно?» – с тревогой осведомилась Обретшая Цель.

– «Такое уже было», – сухо отозвалась Дик, поглаживая автомат. –«Потому и с кометой так вышло. Каждый сам за себя, а Землю защищать оказалось некому».

Да, оказалось некому. Мы вообще выжили благодаря случайности. Не было б стрейнджеров, деградировали бы всё до уровня кантри… Хотя, что творится сейчас в таунах, намного ли лучше это внешне благополучное общество?