Феномен Локотской республики. Альтернатива советской власти?

«Учитывая, что многие бойцы и командиры бригады РННА эвакуировались из Локотского округа вместе с семьями… не могут получить необходимый фураж для скота и продовольствие, а также сам Лепельский округ… не может стать базой формирования новых подразделений РННА, было принято решение: перевести всю бригаду РННА на более благоприятную территорию». [105]

Прямо скажем, что только передислокация спасла бригаду от полного разложения.

…Всюду, где находились «добровольческие» формирования, проникали подпольщики и партизаны. В Сенненском районе самоотверженно выполняли партийные и боевые задания подпольщики Лидия Домнич, Н. П. Карпушенко, Евгения Кучко, Надежда Шафранская. Они распространяли среди «добровольцев» листовки, организовывали встречи солдат и командиров «РННА» с партизанами.

105

Речь шла о передислокации в Дятлово (Барановичская область) в основном гражданских беженцев и семей каминцев, а бригада оставалась в Лепеле. — Примеч. ред.

Комиссар бригады имени Пономаренко М. Тябут сообщил в обком партии о том, что партизанское командование усиливает работу по разложению «народников». Связная Бронислава Близнеченко привела в отряд из гарнизона Заболотье 13 «РННА»… [106]

П. Л. Лебедев [107] Из книги «Мы — алексеевцы»

В июле алексеевцы уничтожили фашистский гарнизон в районном центре Чашники, разбили отряд карателей возле деревень Боровцы, Толпино, Липовичи и Гора. В июле отряды «Сокол» и имени Селиваненко под командованием В. А. Блохина уничтожили гарнизон в деревне Плисса Бешенковичского района, сожгли казармы, волостную управу, молокозавод, взорвали четыре дзота.

106

Населенный пункт Заболотье находился недалеко от Лепеля. В ходе Лепельской наступательной операции партизан, проходившей с 19 по 25 ноября 1943 г., Заболотье было быстро захвачено, на что, безусловно, повлиял переход 13 каминцев к партизанам. — Примеч. ред.

107

П. Л. Лебедев в годы войны — разведчик партизанской бригады «Алексея» — Героя Советского Союза А. Ф. Данукалова. Публикуется по: Лебедев П. Л. Мы — алексеевцы. Записки партизанского разведчика. Изд. 3-е. Минск, 1985. 415 с.

В августе враг снова стянул силы, готовился к очередному наступлению против партизан. В Оболь (Сенненскую) прибыл батальон карателей из бригады предателя Каминского. [108]

В деревне Оболь, которая расположена на правом берегу реки Оболянка, находился фашистский гарнизон. Его задача — поддерживать в исправном состоянии шоссе Богушевск — Сенно и охранять мост через реку. Гитлеровцы здорово укрепили свое гнездо. Построили блиндажи, дзоты, окопы с ходами сообщений, искусно оплелись колючей проволокой. Несколько севернее деревни, на берегу реки, с давних пор стоит высокое здание спирт-завода. В нем оккупанты постоянно держали человек пять наблюдателей и дозорных. Оттуда хорошо просматривались шоссе и мост через Оболянку. По дороге двигались колонны машин, обозы, шли гитлеровские войска на Богушевск и дальше в сторону фронта. Около моста в блиндажах дежурило боевое охранение.

108

Речь идет о второй половине августа 1943 г., когда на территорию Белоруссии уже были переброшены некоторые части бригады Каминского. — Примеч. ред.

Оккупанты, боясь партизанских диверсий на шоссе, постоянно патрулировали свой участок. Нередко по утрам они выгоняли местных крестьян и заставили их бороновать гравийное полотно дороги, чтобы выявить мины, если партизаны успели поставить их ночью. Гитлеровцы без жалости использовали для этого и «живые миноискатели»: прогоняли по дороге группы крестьян из окрестных деревень.

Только мост через Оболянку врага считали в полной безопасности. Считали, но просчитались… Алексеевцы добрались и до него. Группа подрывников из отряда «Интернационал» под командованием Валея Валерьяновича Имангулова 7 августа бесшумно пробралась к мосту, заложила сильный заряд взрывчатки и так же бесшумно ушла. Затем повернули ручку подрывной машинки… Ночную темень разорвало пламя, а тишину потряс оглушительный взрыв. Эхо его, переливаясь через верхушки леса, покатилось во все стороны, оповещая о новой победе народных мстителей.

Прибежавшие к месту диверсии фашисты увидели разрушенный мост и трупы двух его охранников. Движение по шоссе надолго прекратилось. Оккупанты почему-то не стали сразу восстанавливать мост, хотя гарнизон в Оболи оставался.

Сейчас для этого сюда и прибыл батальон «народников» из бригады Каминского. Расположился. Вскоре под оружием согнали мужчин из деревень и начали строить новый мост через реку.

Командование бригады направило меня туда в разведку. Обошел все. Гарнизон и его охрана находились на старом месте, только еще больше укрепились и оплелись теперь уже в два ряда колючей проволокой. «Народники» не стали селиться в деревне. Они разместились прямо в поле, на левом берегу реки, правее шоссе. Натянули палатки, поставили две походные кухни, установили три «сорокапятки» и одну 122-миллиметровую пушку, выкопали окопы, замаскировали пулеметные гнезда.

Строительство моста продвигалось вперед. Уже забили свои, укладывали балки, отесывали бревна, волокли их к мосту, закрепляли…

Свыше сотни головорезов из 4-го батальона бригады Каминского, одетых с иголочки и вооруженных до зубов, суетились на правом и левом берегах реки. Одни возились около орудий, другие устанавливали минометы, третьи стерегли крестьян, чтобы не разбежались. Командир батальона, матерый предатель Гляков, [109] чуть в стороне стоял на полотне дороги, высоко подняв голову и опершись о бок левой рукой. В правой держал хлыст и время от времени похлопывал им по начищенному до блеска голенищу. Весь его высокомерный, напыщенный вид говорил, будто он вершит судьбами человечества.

109

В то время 4-м батальоном РОНА командовал В. И. Мозалев. Возможно также, что речь идет о командире 2-го полка РОНА (куца входил 4-й батальон) — бывшем майоре РККА Голякове. — Примеч. ред.

Мы с деревенскими мальчишками с хохотом и визгом носились по лугу, ловили бабочек, гонялись за кузнечиками, забегали в расположение «народников», выпрашивали сигарету, совали нос в казенную часть пушек, возле которых возились артиллеристы, пока не получали от них щелчка по носу, а то и доброго подзатыльника. Вся босоногая ватага ринулась к мосту и с шком пустилась по балкам, перебежала на другую сторону реки. Нас ругали охранники, что-то кричали, но мы не слушали и не обращали на них никакого внимания. Там один «народник» успел каждому из нас дать лозовым хлыстом по спине и грязно выругаться. На эту мелочь тоже никто из нас не обратил внимания. С хохотом и визгом бросились мы в поле, повернули к спиртзаводу, промчались около самых проволочных заграждений гарнизона…

Разведка прошла удачно.

Командование бригады поручило провести операцию 1-му отряду.

25 августа партизанский отряд «Прогресс» по правому берегу реки бесшумно приблизился к лагерю «народников». Бойцы залегли в кустах и повели наблюдение. Из-за широкого куста орешника на изменников направили три бинокля: командир отряда Огиенко, начальник дггаба Кудрявцев и комиссар Пименов. Они изучали обстановку, внимательно «прощупывали» лагерь врага, уточняли план нападения.

Время было послеобеденное. Крестьяне копошились у моста, около дымившихся кухонь возились повара. Вон пушки выставили свои хоботы-стволы, вон минометы, пулеметные точки… Все как и должно быть, согласно данным разведки. Жарко. Солнце печет по-настоящему. Огиенко расстегнул воротник кителя, подкрутил светлые пушисые усы.

— Дай, Гаврилович, и мне глянуть туда хоть одним глазом, — попросил у него бинокль подползший к кусту пулеметчик Дмитрий Барашкин.

— Дывысь, дывысь! Только не пугайся. Их много. Больше сотни, — отдавая бинокль Барашкину, прошептал командир.

— Пуль на всех хватит, — вздохнул Барашкин, вернул бинокль и пополз на свое место.

«Храбрый хлопец, — подумал Огиенко, провожая уползающего пулеметчика. — С таким можно и в разведку, и в засаду ходить, не подведет».

Второй год парень носит пулемет. Пришел в отряд еще в Лиозненском районе. Командир повернулся к Кудрявцеву.

— Ну что, Лексей, будем работать? Пора и начинать.

— Пора-то пора, Гаврилович, да придется несколько изменить план нападения.

— Зачем менять? Все хорошо продумано. Ударим с двух сторон — и баста, — вмешался комиссар.

— Я предлагаю новый план.

— Ну, давай, давай, Лексей, выкладывай.

Суровая партизанская жизнь сдружила этих двух храбрых командиров. Оба они вступили в бой с врагом в первый день войны, на западной границе. Лейтенант-артиллерист Кудрявцев с боями отступал на восток, бился под Минском, потом отходил снова. За Оршей, уже в окружении, встретился он с кадровым командиром, кубанским казаком Григорием Гавриловичем Огиенко, примерно таким же путем оказавшимся в этом «котле». Вместе выходили из окружения, вместе пробирались в сторону фронта по оккупированной территории, создали партизанскую группу, нападали на оккупантов, вместе попали к фашистам в плен, а потом на другой день убили конвоира и сбежали, вместе весной 1942 года влились в бригаду «Алексея», много верст отшагали партизанскими тропами и не раз вместе смотрели смерти в шаза. Любил Огиенко своего начальника штаба и верил ему, как себе.

Алексей Николаевич изложил свой план операции.

Позвали под ореховый куст заместителя командира отряда по разведке Кузьму Брюсова и командира взвода Геннадия Пукова.

— Обстановка изменилась. Лексей родил новый план операции. Ты, Кузьма, берешь пять-шесть человек с пулеметом и автоматами, переправляешься через реку, идешь в обход и занимаешь позицию около шоссе на случай, если фашисты задумают тикать на Сено. Пименов с группой направляется к спиртзаводу, чтобы заткнуть шотку дозору и сковать силы в самом гарнизоне, не допустить подхода подкрепления. Пуков со взводом по правому берегу накроет караульных. Я с отрядом переправлюсь на левый берег и двигаюсь по кустам к лагерю, а Лексей выходит на шоссе от Богушевска и первый наносит удар. Ясно?