Феномен зверя
Шрифт:
Стон полный боли и мольбы заставил невольного спасителя засуетиться.
— Сейчас, сейчас. Тебе в больничку надо. — Склонившись над ней, он начал водить фонариком по рукам и ногам девушки, отмечая порванную одежду и видимые травмы. — Да только телефон-то у нас тут не ловит. А пока из лесу выйдешь, ты и окочуриться можешь. — Причитал, судя по голосу старичок. — Подняться-то хоть сможешь? Хотя и так вижу, что нет. А если я подсоблю?
И первая же попытка помочь подняться, огласила ночной лес женским вскриком.
— Всё, ладно-ладно, — немного нервно успокаивал старичок хныкающую девушку. — Давай хоть курточкой пока укрою. Сейчас. Эх, где же моя молодость…
И пока спаситель бормотал и копошился рядом, на Эмили мягкими волнами накатывало столь желанное забвение…
«Кретин!»
Стакан, что был в руке, разлетелся на осколки, раня мужскую ладонь до крови. Но обладатель конечности не обратил на эту досадную помеху никакого внимания.
Все его думы были заняты поступком оборотня, который, вместо того, чтобы привезти к нему жертву, решил поиграться с ней. Да ещё и покалечить её умудрился! И теперь у него ничего нет: ни девчонки, ни помощника!
Хорошо ещё, что тот олух теперь мёртв. Охотник постарался на славу — попал точно в голову. А то бы он сам его прихлопнул ещё раз!
Но теперь из-за этого неразумного существа приманка уплывала из его рук. А этого он допустить не мог. Тем более, что уже всё готово.
«Что ж, если хочешь что-то сделать хорошо, делай это сам».
Пара звонков — и проблема практически решена. Осталось только дело за малым: найти хорошего специалиста, который сможет даже мёртвого поставить на ноги. И он, кажется, знал одного такого…
Глава 11
Очнулась Эмили от непривычного пиканья, что раздражало не до конца пробудившееся сознание.
Несколько секунд ушло на то, чтобы понять, что она жива, находится в неизвестном месте и… не может пошевелиться. Всё тело девушки онемело и ощущалось одной сплошной тяжестью, словно каменная глыба: ни ногой не пошевелить, ни рукой. Наверное, так себя и чувствуют камни.
Зато боль отступила. Ей на смену пришла сухость во рту и першение в горле.
— Воды… — просипела едва слышно, царапая горло одним единственным словом.
Прибор запищал настойчивее. Взглядом Эмили выхватила не только его, но и капельницу от которой к её руке тянулась прозрачная трубка с розоватой жидкостью внутри.
«Кажется, я в больнице» — вяло подумала девушка, рассматривая, насколько хватало взгляда, не совсем обычную обстановку для больничной палаты: никакой белизны в интерьере — узорные обои мятного цвета поднимались от пола до резного потолка, украшенного лепниной в центре, откуда свисала самая настоящая люстра. Не лампа, а именно люстра, украшенная светящимися капельками, что переливались и сверкали под солнечными лучами, попадающими на неё через единственное окно, по обе стороны от которого волнами расходились в стороны и спускались до самого пола светлые шторы. Около окна стоял круглый столик и стул. А возле кровати, на которой лежала Эмили, находились медицинские приборы, которые и делали это место похожим на больничную палату. Это было всё, что оказалось доступно её взгляду. Из-за невозможности пошевелить головой, остальную обстановку помещения рассмотреть не получилось.
И в тот момент, когда Эмили пыталась заставить себя соображать, тихонько отворилась недосягаемая её взору дверь. Она даже дышать перестала, пытаясь рассмотреть гостя. Вошедший же подошёл к кровати и, не обращая внимания на девушку, начал всматриваться в приборы и что-то записывать в блокнот, зажатый в одной руке. Противный
писк прекратился, и когда незнакомец обернулся, чтобы проверить капельницу, Эмили решилась повторить свою просьбу:— Воды…пжлста…
Мужчина в светлом больничном халате — по всей видимости доктор, — бросил строгий взгляд на девушку и покачал головой:
— Потерпите немного. Пока не закончится раствор — пить вам нельзя.
И всё. Больше ничего не сказал. Не поинтересовался её состоянием, не рассказал, как обстоят дела. Ни-че-го.
Эмили пришлось брать инициативу в свои руки.
— А где я? И что…
— Вам и разговаривать пока нежелательно. — Тут же сурово перебили её, приподнимая руку девушки, что плетью повисла на мужской ладони, и прижимая пальцы к запястью, чтобы проверить пульс. Эмили даже прикосновения не почувствовала и успела испугаться, когда мужчина снова заговорил: на этот раз мягче, — лучше поспите. Станет легче.
С этими словами он покрутил колёсико у капельницы, и Эмили тут же почувствовала, как сознание затуманивается и окончательно отключается.
Последующие пробуждения никак не отличались друг от друга: она просыпалась, видела всё того же хмурого доктора и снова впадала в странную полудрёму. Сознание при этом ни разу не прояснилось, и мыслей не было никаких совершенно. Только апатия. Только чувство тяжести во всём теле.
Эмили понятия не имела, сколько это уже продолжалось и сколько бы ещё длилось, если бы в одно из таких пробуждений не услышала тихий разговор:
— Так больше нельзя, — мрачно вещал мужской голос, — транквилизаторы нужно выводить, если не хотите получить овощ или законченную наркоманку. У неё уже все телесные повреждения сошли на нет. Внутренних и так не было. Организму теперь требуется восстановление. А для этого нужны жизненные силы, которых у девушки практически не осталось. Ей нужно питаться нормально, а не только за счёт лекарственных препаратов и витаминов. Всё что мог — я сделал!
— Я вас понял. — Второй голос казался знакомым. Даже очень. Но Эмили не могла вспомнить, где и когда слышала его. Как бы ни старалась.
Невесомое прикосновение к голове было вполне ощутимым, как и дальнейшее поглаживание по волосам. Но ни пошевелиться, ни даже выплыть из странного состояния полудрёмы было нереальным.
— Что ж, надеюсь, ты справишься…
И не ясно, к кому было отнесено это пожелание: то ли к Эмили, то ли к неизвестному обладателю голоса, то ли ещё к чему.
А очередное пробуждение уже разительно отличалось от предыдущих. Тело всё ещё не слушалось, продолжая изображать из себя монолитную глыбу, которую невозможно было сдвинуть с места, а вот в голове прояснилось. Теперь Эмили могла задать хотя бы самой себе вопросы, что рождались в её голове и множились с каждой секундой.
Первый и, наверное, главный вопрос был в том, «что произошло?», потом уже шли другие вопросы, исходящие из этого: «где она и как здесь оказалась?», «сколько времени она находится в этом странном месте, одновременно похожим и так не похожим на больницу?», «что случилось с Хлоей?», «не ищут ли её ещё родители с полицией?», и ещё множество других, ответов на которых дать никто не мог, потому что Эмили была одна. Но не долго.
Очень скоро в комнату впорхнула девушка. Именно впорхнула, а не зашла. Она была такой лёгкой, словно пёрышко, гоняемое ветром то в одну сторону, то в другую. По крайней мере так думалось Эмили, которая не могла пошевелить даже головой, чтобы рассмотреть, чем занимается неожиданная гостья, наряженная в слишком уж короткий халатик медсестры.