Феномен

Вот так колонна ушла, осталось четыре грузовика полных бойцов и командиров. Не все с колонной ушли, я ещё на находки надеялся, жаль тут тяжёлых танков не было. Вот так поднявшись в небо, мы полетели в сторону Гродно. Вот честно, думал раньше нас остановят, но только вечером следующего дня, найдя меня, и по телефону, к которому подозвали, генерал Павлов лично наорал и потребовал не грабить другие части. Правда, после словесной перепалки, то что я уже набрал, оставлял за дивизией, и сказал, что пополнять её больше не будут, и этого хватит. А вот это не честно, что я там награбил? Да и вообще, это не ограбление, техника и вооружение в армию идут, а я не армия? Просто первым получил. Проявив здоровую инициативу. Это Павлову и сообщил, тот на миг замолчал, видимо слов найти не мог, потом хмыкнул и сообщил, что хватит свою дивизию пополнять, дай другим получить, и назвал меня феноменом. Нет, в прошлой жизни, когда в штабе фронта меня так называли, пусть и недолго, это было приятно, было за что, а вот тут за грабежи, будем называть всё своими словами, как-то неприятно резануло. Да и пофиг, я и голым на центральной улице спляшу, если это поможет мне побольше немцев набить. Так что сидя в люке «КВ», покачиваясь на неровностях дороги, а был я в комбезе и шлемофоне, только довольно лыбился, и щурился. Да и что я там награбил, двадцать зениток в 37-мм, шестнадцать «Т-34», с пушкой «Ф-34», ровно десять танков «КВ», из них шесть «КВ-1», и четыре «КВ-2». Два мощных трактора, в рембат для эвакуации тяжёлых танков, как тягачи. Ну и сотня грузовиков. Сто шесть, если быть точными. Всё новьё. Вот и всё, за что тут ругать?

Я вёл свою колонну лично, чтобы не отобрали. Тут были шесть «КВ», четыре «двойки» другой колонной отправил, восемь «тридцатьчетвёрок», три десятка грузовиков, и два тягача. Вот и всё. Я уже распланировал, как и что буду делать. В обоих танковых полках, сформирую отдельную танковую роту, с новейшими машинами. Там будут по семь «тридцатьчетвёрок», шесть взводных и командира роты, и три «КВ-1». Десять машин, как раз рота. Две оставшиеся «тридцатьчетвёрки» во взвод управления штаба дивизии. А вот четыре «КВ-2», я решил сформировать на их базе самоходно-артиллерийскую батарею, первую в нашей армии. Поставил командовать капитана-артиллериста, с дивизиона на батарею, но это новое вооружение, в будущем в планах батарею в полк развернуть, и он будет ею командовать, так что сманил, осваивает танки со своими расчётами. Вот эта батарея, из «двоек», будет усиливать моторизованный полк. Неплохое усиление я так думаю, но можно было бы и больше. Ладно, итак набрал неплохо, меньше чем хотелось бы, но рад что и это не отбирают. Но теперь по всему округу моя фамилия прозвенела. Уже так в историю вписался. Да и ладно. А колонна шла, малоопытные мехводы косячили мало, хорошо вводную учёбу провёл, топлива было с запасом, и к полудню следующего дня доползли. Дальше была рутина, но работы было выше крыши, экипажи изучали танки, несколько сломали, но рембат восстановил, все тренировались, одни ломать танки, другие ремонтировать. Учения всех полков прошли, ну вот могут же когда захотят, командир корпуса тоже доволен был, хотя про ограбления тоже на вид поставил и велел тридцать танков, можно лёгких, передать второй дивизии корпуса. Тридцать Первой танковой. Передал, самые убитые. Двадцать пушечных и десять пулемётных. Пулемётные танкетки на базе «Т-26» мне и самому пригодятся. Неплохие машинки при грамотном применении.

Прибыли зенитчики с курсов, двадцатого июня, вырвал всё же. Осваивали зенитные системы, что «ДШК», что на базе пулемётов «Максим», да более серьёзного калибра, освоились и бралось небо под контроль. У меня зениток сверх штата, но на них пока никто не покушался. Радисты порадовали, всё же дали связь, дважды радиоигры были. А арестовывать меня прибыли двадцать первого июня, в десять часов, мы уже как два часа отправили командирские семьи в тыл. Предупредили с вечера двадцатого, чтобы готовы были, на машинах рано утром забрали, в колонну выстроили и отправили, под охраной, броневик, отделение бойцов и зенитка, «ДШК» установили в кузове грузовика. Да все тринадцать и поставил, шесть зениток одной усиленной батареей в автобат, прикрывать колонны на ходу, по две в каждый полк, и одна при штабе дивизии, та усиливала комендантский взвод, вот её и отправил. Стоит отметить что вывез я не всех, Политуправление дивизии окончательно вышло из-под контроля. Да и не нужна мне эта неподчиняющаяся в дивизии служба, зато сами нос во все мои дела суют, да ещё имеют наглость отменять некоторое приказы. А они имеют на это право, их приказы даже выше чем мои?! В общем, те приказ не выполнили, семьи с ними остались. Я пожал плечами, кинул клич среди работников гражданского сектора в городе Лапы, добровольцев хватало, слухов о скорой войне ходило множество, чувствовалось напряжение в воздухе, свободных мест не осталось, и колонна убыла. Старшим там один из интендантов был, поезд для наших заказали, как раз ночью прибудут на станцию, и сразу оправят в тыл. Я ведь хотел с полковым комиссаром нормально поговорить, но у того лицо светилось, думал я на попятную пошёл. Потом скривился, когда понял, что не так и как стена. Я собирал на совещание командиров подразделений, те прибыли в штаб дивизии, проходя в зал, где будет совещание, а тут эти нарисовались, на чёрной «эмке», в сопровождении «полуторки», где было отделение бойцов НКВД. Два командира, капитан и старший лейтенант НКВД. Высокие звания. Я стоял с командирами у крыльца, тут курило несколько человек, общаясь с комполка Двадцать Пятого моторизованного, что стоял со своим комиссаром, нормальный мужик, между прочим, как раз приказал адъютанту чаю на всех командиров подготовить, попьём пока совещание идёт, с перерывом оно, когда прибыли незваные гости. Кто им нужен те знали хорошо, сразу направились ко мне. Козырнув, капитан представился:

– Капитан госбезопасности Малкин. Вы полковник Никифоров, командир дивизии?

– Да, вы не ошиблись.

– У меня приказ на ваш арест.

– Факел-двенадцать!
– громко сказал я, и комендантский взвод, поднятый по тревоге дежурным, тут же выбегая из соседнего здания, где была казарма охраны, взяла на прицел гостей. А из-за казармы, выполз танк «Т-26», наведя на них пушку.

То, что меня придут арестовывать, я предполагал, даже раньше их ждал, поэтому с охраной штаба отыгрывал разные попытки захвата штаба и его обороны переодетыми под наших бойцов диверсантами. «Факел-двенадцать», это сигнал взять гостей, но брать живыми, разоружив, что те и сделали. Выхода у тех не было, видно, что всё серьёзно, дали себя разоружить. Я же скомандовал дежурному.

– Задержанных в подвал, сообщить на кухню, чтобы включили в список довольствия. Охрану усиленную, никого из командиров не подпускать, только меня или начальника штаба.

Арестованных увели, капитан ругался, обещая кары, я же, изучая их документы, оружие грудой закинули в кузов грузовика, а обе машины отогнали во двор казармы, где танк стоял. Шофёры тоже в подвал были отправлены. Что по танку, то во взводе обеспечения три машины, две «тридцатьчетвёрки», они усиливали блокпосты на дорогах, на въезде в город, вчера организовали, а этот лёгкий танк охранял штаб.

– А ведь это настоящие сотрудники, - забрав у меня документы, сказал главный особист.

– Я знаю. Идём, совещание начинается.

Пройдя в зал, я встал у школьной доски, приказал её принести из школы, временно арендовали, и повесить, и осмотрев командиров, сказал:

– Здравствуйте, товарищи командиры. Собрал я вас для важного дела, нужно обсудить завтрашний день. Да, многие, как я вижу, догадываются о чём я. Завтра, в три часа пятнадцать минут, без объявления войны, «внезапно», Нацистская Германия нападёт на нашу страну. Все командиры это знают, но им приказали молчать. Мне тоже приказывали, вон, даже прислали группу для ареста, видя, что я готовлю дивизию, завтра как начнётся война их выпустят, и отправят обратно, но я напомню, мы воины, наша работа Родину защищать, и завтра мы будем это делать, несмотря на все препоны вышестоящего командования. Теперь начинаем обсуждение как заставить немцев умыться кровью…

***

Очнулся я от сильных болей по всему телу. Что я помню последним? Привезли в какое-то здание, не Лубянка точно, и начали допрос. Явно для вида. Думал, дойдёт до жести, достану стволы и пойду на прорыв. А тут мне удар прилетел сзади, и я потерялся, сбили со стула на пол и начали сапогами месить, не жалея, явно моё выживание не запланировано. Ничего седлать не успел. Вырубили и видимо пинали дальше бессознательную тушку. Причём били не немцы, как Никифоров я в плен не попал, свои самолётом вывезли с оккупированной территории, по приказу из Генштаба, самолёт прислали, я как идиот согласился, и на аэродроме в Подмосковье меня встретили командиры в форме Политуправления со строгими лицами. Явно из госбезопасности, маскируются. Думал в Генштаб или Кремль, обещали ведь генерала дать, но привезли к себе, и вот что дальше было. Сходу допрос пошёл, жёсткий. Насторожило присутствие Мехлиса в комнате для допроса, молча наблюдал. Где я сейчас, можно понять по запахам, тюремная больница, видимо какие-то вопросы ещё остались, но состояние такое, двигаться не могу, а влить надо, забьют. Сейчас сил наберусь и двину. Жаль, что не дали закончить всё что спланировал, сбили на взлёте, как говорится. Эх.

А ведь так всё отлично начиналось. Девятый армейский корпус Вермахта я всё же встретил на своих условиях, так встретил, что две дивизии в ноль стёрлись в ловушках, да и третью так потрепали, что та скуля бежала, бросая всю технику и тяжёлое вооружение. Поэтому я не считал, что корпус уничтожен, да и штаб сбежал. Мы там и пленных взяли, трофеев немало, а потом отходили. Авиация била нас мало, потеряла в первый день восемнадцать самолётов, на второй одиннадцать, и больше не рисковала крупные налёты устраивать, мелкими старалась, на которые наши зенитчики вполне справно реагировали. В общем, отступали. Штаб корпуса к нам прибился, единственная часть, что не поддалась панике и воюет отлично. Победные рапорты слали наверх, как будто это их победа. Потом встретился с моторизованной дивизией СС. Её срочно к нам перекинули, потрепала та нас серьёзно, но и сама была так бита, что едва полк остался, некоторые её батальоны в мини-котлы попадали и полностью уничтожались. Военных электриков в плен я не брал, письменный приказ из штаба дивизии разошёлся по частям. Вот так и пришлось отступить в Беловежскую пущу. Это все победы дивизии пока на тот момент. Да и артиллеристы молодцы, немало потерь ударами по немцам нанеслись, путь и имели устаревшее вооружение. Часто лажали разные подразделения, но я постоянно на связи, так что купировал и наносил немцам серьёзные потери. Выведя дивизию в леса, дал отдохнуть, обещание капитану-артиллеристу выполнил. На одной из станций был найден брошенный эшелон с двадцатью «КВ-2», а то у нас всего одна единица осталась, три потеряли в боях, и был сформирован самоходно-артиллерийский полк пятибатарейного состава, которым и принял тот командование. Штаты расписали, и командир корпуса подписал приказ о создании полка. Тут и поступил приказ прорываться к Минску. Только моя дивизия пошла не туда куда все, бессмысленно, а меня не слушали, и мы прорвались, мини-склады помогали, вырвались. Тут я, собирая разрозненные части, сформировал корпус и громил тылы немцев. Новое окружение, уже под Минском, до которого мой корпус дошёл, но и тут прорвался, в составе шестидесятитысячного войска, вывел к своим, и новое окружение в районе Могилёва. Мы его как раз и обороняли. Ну откуда у немцев столько войск? Отлично те ими оперировали, находили слабые стороны и били. Я тоже бил их как мог, а тут срочный вызов в Москву, и вот вылетел. От наших из Генштаба воздухом присылали курьеров-командиров несколько раз, с парашютами к нам прыгали, даже устный приказ был передан, присвоить мне звание генерал-майора, но официально не подвержено, потому и носил свои шпалы полковника.

План по прорыву из окружения уже был разработан, не знаю кто взял под командование окружённую группировку, которая по численности на армию тянула, а я и генералами командовал, простой комдив, но надеюсь, следуя плану, сможет пробиться. Там в принципе не сложно. Я теперь в этом уже не поучаствую, как и в Смоленском сражении. Вот как раз насчёт него не думаю, что дойдёт. Мы немцев столько набили, только под Могилёвым около ста тысяч уничтожили, что у них иссяк наступательный порыв. Без резервов ещё немного и встанут. Надеюсь этих резервов у них нет. Интересно, какое сегодня число, меня забрали в ночь двадцать восьмого июля, а двадцать девятого прибыл в Москву. Ладно, валить надо, пока стоит понять, как меня сильно изувечили, а то что гипс на лице и на груди я чувствовал, левая рука тоже, и левая нога в гипсе. Всё тело распухло и болело. Правая ничего, побита, распухла, но видимо целая. Ощупывал себя, челюсть твари сломали. Я же говорю не жалели, прорехи между зубов, выбили, однако пеньков сломанных зубов не нашёл. Странно, удалили что ли? Попытавшись встать, сильно болью дёрнуло, но смог. Рёбра точно сломаны. Вот так правой рукой помогая, смог встать, пошатывало, голова сильно кружилась, но постепенно головокружение прошло. Даже удивляюсь себе, в стольких боях был, бомбёжки, в танке в атаку ходил, такое раз было, не смог удержатся, там встречный танковый бой шёл, моя задача, это командовать, подбили, но ни царапинки, а тут попал к «своим» и амба. Ладно, не до этого сейчас. Снаружи темно, ночь, но фонарь светил за окном. Странно, решёток на нём нет. Тот частично освещал палату, одиночную, ого, и на стуле я увидел форму генерал-лейтенанта бронетанковых войск, о, и награды как у меня. Осмотревшись, и не найдя ещё одного ранбольного, даже койки не было, я мысленно пожал плечами и двинул к окну. Очень пить хотелось, и я достал фляжку, трубку, сунув ту во фляжку и стал тянуть как через соломинку. Два стакана выдул.

То, что форма моей может быть, я даже не предполагал, не тот случай, чужая, сто процентов. Открыть замки смог, и распахнуть окно, дальше можно показывать в комедиях, где про Чарли Чаплина, если бы кто снял, чуть дважды на пол не грохнулся, чёртов гипс, но всё же смог выбраться наружу. А мешали не столько гипс, как огромные яйца, серьёзно опухли. Да уж, танцором мне не стать. Как-то перерождения не задались, в первой жизни очнулся с такими же отбитыми, но там папаша нового тела постарался. А тут хоть не сразу, два месяца в новом теле живу, хотя результат тот же. Цепляясь правой рукой за раму окна, земля далеко, но спрыгнул. Почти метр, больно по ногам ударила почва, особенно по загипсованной. Да и по всему телу хорошо болью хлестнуло. Ничего, в пот бросило и всё пока, сердце крепкое, выдержало. Ну и быстро, пока меня не засекли, пошаркал к воротам. Кстати, я на себя камуфляжную накидку накинул, а то белый гипс сильно демаскировал в темноте. Что-то охраны не видно, окриков, я пистолет с глушителем приготовил, сразу валить буду. Если не выйдет, противотанковую гранату. Больше не дамся, сколько-то, но этих гадов с собой прихвачу. Однако добрался до ворот, начинаю подозревать, что это не тюремная больница, но пофиг, надо отлежатся, я просто толкнул ворота, они не связаны. Цепь перекинута, чтобы сами не открывались и всё. Снаружи, на улице, похоже город, а не военная часть, а я весь в поту был, от болей перед глазами плавали точки, и задумался, что доставать из хранилища и чем я смогу управлять одно рукой и одно ногой. Думаю, «Волгу», она в плане комрота управления лучше всего, тем более у моей машины стоит гидроусилитель руля, что мне очень нужно. Машина появилась рядом, покачиваясь, открыв дверь, смог с трудом утроится на месте водителя, ногу с гипсом пришлось помогать рукой затаскивать. Не могло. Выбрался, сначала её сунул в салон, потом сам сел. Уже лучше, но сиденье пришлось отодвинуть. Запустив двигатель, включил скорость, тут автоматическая коробка передач, машина для высших сановников и их охраны, и включив ближний свет, покатил прочь. Вскоре опознал улицу, ну Москва и есть. А двинул к выезду из города на Ярославское шоссе. Пусть ищут.

Не доехал, ну просто не смог проехать мимо здания Главного Политуправления РККА. Ну да, били меня не люди Берии. У Политуправления свои карательные службы были, я вот не знал и попал именно к ним в руки. Допроса не было, бить по сути сразу начали, привезли чтобы убить. Как я уже говорил, заходил и глава управления, Мехлис, молча наблюдал. Я его сразу опознал. Пусть убивали меня в другом здании, всё равно намекнуть нужно, что я остался очень недовольным. Отъехав от здания, покинул машину, сразу убрал в хранилище, и достал огнемётный танк, это был «ХТ-26», я на таком в первом перерождении в свой первый бой пошёл, даже орден получил - хорошо немцев пожёг. Откуда танк взялся, объясню легко. В хранилище у меня сорок тонн топлива. Мини-склады конечно помогали, наши склады находили, у немцев отбивали, но всё равно в критические моменты нехватки топлива свои запасы использовал, чуть позже пополняя за счёт находок или трофеев. Также и три моих плавающих танка ушли в разведбат моей дивизии, это нужные машины, подло их вот так хранить, когда они остронеобходимы, и парни отлично их использовали, водные преграды больше им были не преграды, на разведку только на них и гоняли. Мои разведчики подобрали среди брошенной техники такие плавающие машины, особенно «Т-40» уважали, в батальоне их семь было, включая два от меня, и плюс девять «Т-38». Вот так я трофеи и собирал, как хранилище немного освободилось. Было два огнемётных, «ХТ-26», и «ОТ-133». Последний мощнее, но вот у этой машины, что я достал, было дублировано управление у командира, я мог с места командира-стрелка управлять танком, и не придётся перебираться с места на место, что я, честно говоря, в таком состоянии, точно сделать не смогу. А почему именно эта бронемашина, то я желал сжечь этот вертеп. Сил бы хватило. Эх, не хотел я этого делать, а придётся, иначе не сдюжу. Достав аптечку из хранилища, уже готовые шприцы, сделал два укола в бедро правой ноги, обезболивающее и стимулятор.