Феномен

– Попрошу при мне не оскорблять прославленного маршала. Собственно, до Минска он и не дошёл, войска были рассеяны и разбиты, до сих пор из окружения выходят. Маршала эвакуировали самолётом. Недавно вышла из окружения ваша дивизия, полковник Соломин принял командование, он и вывел. Почти тысячу человек, тридцать танков смогли вывести.

– Странно. Даже маршал Кулик, действуя согласно разработанному плану смог бы выполнить задуманное. Возможно агента не нашли и тот имел достаточно сведений, чтобы передать их немцам и те приготовились.

– Маршал Кулик раскритиковал ваш план как недееспособный и составил свой.

– А ну да, о чём это я? Это же «гений» наступления.

– Ваша ирония мне понятна, но давайте не будем об этом. Вернёмся к сути дела. По ошибке. Никто же не знал, что вы собираетесь следовать приказу Генштаба, на вас сильно осерчали. Даже товарищ Сталин высказался на грузинском в чувствах. Это и послужило сигналом, что вас можно брать, никто не заступится. Политуправление через Генштаб вызвало вас, дальше, когда вы пропали, было проведено следствие, политработники тщательно скрывали свою причастность, пришлось штурмом брать то здание, где вас содержали больше недели. Врачи говорят вы чудом выжили. Восемнадцать дней без сознания провели. Товарищ Сталин очень сильно осерчал и приказал разобраться. Виновные наказаны.

– Знаю я как вы наказываете. Пальчиком пригрозили и всё на этом.

– Я понимаю, как вы злы на Политуправление, но вам не кажется, что сжигать их, это слишком? Восемнадцать человек погибло, трое артистов агитбригады, нанесён немалый материальный урон.

– Не понимаю о чём вы. Последнее что помню, как меня избивают в допросной. Это всё.

– Видимо кто-то вас вынес из палаты, врачи сообщили, что самостоятельно передвигаться вы не можете. Вас обнаружили на пустой квартире. Жительница нижней квартиры страдает бессонницей и слышала постукивание шарканье наверху, сообщила управдому, тот и проверил, найдя вас. На тот момент вас уже искали, поэтому ввернули в палату и поставили охрану от повторного похищения.

– Вы лжёте.

– Почему?
– удивился капитан.
– Всё так и было.

– Про моё освобождение лжёте. Знаком мне был один парень, его в изнасиловании обвинили, хотя он этого не совершал, но его отец обвинениям поверил, долго бил по промежности, отбив всё. Сапогами. Потом разобрались… Так вот, у того парня яйца размеров как у быка были, распухли. У меня чуть меньше, опухоль спадает, но у того парня опухоль спадать начала дня чрез три после избиения, а уменьшились и того через две недели. Поэтому я могу сказать, били меня долго, и по саму сокровенному, и в последний раз не ранее чем четыре дня назад.

– Хм, верно. Избивать человека без сознания им не интересно было, но приходили к вам в подвал, пинали, вдруг очнётесь? Вас освободили за день до похищения из этой палаты.

– Ясно. Мехлис что? Он был в допросной, когда меня бить начали.

– Это невозможно, товарищ Мехлис был в другом месте.

– Что видел то и говорю. Своим глазам я верю больше чем вашим лживым словам.

– Кстати, об этом, товарищ генерал. Сами понимаете, что события произошедшие неприятны, но о них нужно молчать. Сейчас война, не до обид. Попрошу подписать акт о неразглашении.

Когда тот мне подал акт, я харкнул на бумагу. Не очень получилось, больше на гипс на груди попало, но и на бумагу тоже.

– В следующий раз в рожу тебе плюну с такими предложениями.

– Не то чтобы я это ожидал, но получил ещё на руки приказ о молчании. Вот он.

Дав мне изучать бумагу, подписи Шапошникова и Жукова, после чего убрал приказ в свою планшетку. После этого поинтересовался:

– Свежие сведенья по фронтам хотите знать?

– Нет, ничего нового я там не услышу. Немцы наступают, наши бегут.

– Выздоравливайте, - сказал капитан, чуть помедлив, видимо я попал в самую точку. Тот начал собираться, но тут задумался и спросил:

– А что с тем парнем, избитым отцом?

– Разорвал с семьёй все связи, сменил фамилию и жил самостоятельно. Правильный паренёк.

Козырнув, тот дошёл до двери, я провожал его взглядом, но остановил вопросом:

– Только здание Политуправления сгорело? Больше ничего?

– Да, только здание сгорело, - сразу насторожился тот, и уходить не торопился, напряжённо изучая меня, но я разговор уже закончил, стал задумчив изучать потолок.

Дверь закрылась, я глянул, капитан уже исчез. Ну намёк я ему дал, что это ещё не всё, пусть думает, что следующим будет.

Следующие дни так и потянулись, я постепенно восстанавливался, опухоли спадали, яйца уменьшались. Врачи вполне справно работали, часто заглядывали. Вставать мне не разрешили, а лежать на спине, пролежни накапливать, не хотелось, приходилось на правый бок поворачиваться. Осторожно, из-за рёбер. Газеты я получал, летели дни за днём, конечно сведеньям в газетах после цензуры веры нет, но хоть примерно представлял, что происходит. После моих действия под Минском и Могилёвым, тут ещё Кулик напортачил, с сильным запозданием немцы всё же вышли к Смоленску. Месяц городские бои шли, но в конце сентября, окружив две армии там, пошли дальше и захлопнули огромный котёл вокруг киевской группировки советских войск. Юго-Западный фронт практически полностью оказался в котле и дорога на Москву оказалась свободной. Крым блокирован, на перешейке бои идут. История как-то не особо поменялась, хотя немцев мы набили больше. Резервы немцы сильно истощили, все использовали, поэтому думаю сил дойти до Москвы им не хватит. Вот так у меня сняли гипс, разрешили ходить с палочкой, а до выписки ещё далеко, было пятнадцатое октября, два дня как узнал о киевском котле, когда меня пригласили проехать куда-то. Кстати, неделю назад посещал стоматологический кабинет. Теперь у меня железные хваталки, но покрашены жёлтым цветом, под золото. Повреждения щёк изнутри уже заросли, теперь хоть мясо есть можно. Только мягкое, челюсть-то сломана была, мне теперь мягкое долго есть. Супы, кашки и фрукты. А так забавно было троллить врачей и медсестёр. За палатой приглядывали, это ясно, поэтому, когда утром дежурная медсестра зашла, проверить меня, на следующий день после ухода капитана, то у меня на тумбочке стояла корзина с южными фруктами, дыня была, арбуз небольшой, мандарины, персики и виноград. Я сделал удивлённое лицо, мол, откуда мне знать, что там в изголовье? Я не вижу. Вслух поблагодарил бойцов, что забоятся о своём командире, угостил медсестру и вот так раз в две недели появлялась новая корзина. Я не жадничал, угощал девчат.

Сегодня пятнадцатое октября, как я уже говорил, после обеда, накинув шинель на плечи, в больничном костюме ходил по весеннему парку, раскланиваясь с другими пациентами. Листья жёлтые, уже почти все опали, холодно, но ветра нет, пар изо рта выдыхаю, в принципе, для прогулки время самое то. На ногах только обрезанные валенки, на галоши похожи, но гулять можно, подморозило всё, именно тут меня нашли два командира, в шинелях, все перевитые ремнями. Армейцы были, капитан и лейтенант.

– Товарищ генерал, - козырнул один.
– Нам приказано доставить вас в управление.

– Вам приказано, вы и выполняйте, а я гуляю.

Я же неделю учусь заново говорить, привыкнув шепелявить, как-то не сразу перестроился, заимев искусственные зубы. Да и после того как их установил, дважды женщину-стоматолога посещал, царапали некоторые места язык и щёки. Машинкой та убрала проблемы, сейчас пока нормально. Хотя всё равно жёсткое не рекомендуется есть, всё те же супы, каши, второе из мягкого, то же пюре картофельное. Вот так развернувшись, я продолжил прогулку, приготовив пистолет, если что, буду стрелять на поражение, но к кобурам те не потянулись, и пошли за мной и капитан начал канючить, что ему приказали, и он должен выполнить.

– Смирно!
– гаркнул я, и как те вытянулись, приказал.
– Документы.

Изучая книжицы, похоже настоящие, а так армейцы, оба из Генштаба. Вот и поинтересовался:

– Кто вызвал? Что надо?

– Мы не знаем, товарищ генерал. Приказал дежурный, и мы и выехали к вам.

– Вот узнаете, тогда и приезжайте. С приказом. В последнее время я сильно недоверчив к таким вызовам. Свободны.

Только я вернулся в палату, нарисовался знакомый капитан из ГБ. Два месяца его не видел. С момента как очнулся в палате после неудавшегося побега. У меня как раз процедуры начинались, к массажисту собирался, поэтому после стука в дверь, опознав капитана, велел ему: