Феномен
Шрифт:
— Ладно, — спустя время отвечает Вуди. — До завтра, сладенькая.
Он тянется ко мне и нежно целует меня, затем зарывается рукой в мои волосы и пытается углубить поцелуй, но я не даю ему этого сделать и отстраняюсь.
Ненавижу даже его вкус!
— Мне пора.
Со скоростью ветра вылетаю из машины и бегу к дверям. «Порше» тут же трогается с места, и его колеса рассекают пополам огромные лужи. Смотрю вслед удаляющемуся Вуди и тяжело вздыхаю.
Не понимаю, что со мной творится. Ведь все эти годы все было хорошо.
Может быть, в этом и проблема?
Не то, чтобы я нуждалась в каких-то
Опомнившись, что Вуди давно уехал, а я все еще стою в дверях, разворачиваюсь на пятках и тянусь к рюкзаку… которого нет.
Черт побери!
Стону от отчаяния, когда осознаю, что оставила его в машине своего парня. Теперь у меня два пути: пойти под проливным дождем к дому Вуди, который находится минутах в двадцати отсюда, или постоять некоторое время здесь в надежде, что кто-нибудь соберется куда-то выйти в такую чудесную погоду. Смотрю на свои новенькие лиловые найки и решаю остановиться на втором варианте.
Прислоняюсь к стене справа от дверей и смотрю, как от сильного дождя на лужах появляются большие пузырьки. Несколько минут спустя, сколько именно мне неизвестно, ведь мой телефон тоже остался в рюкзаке, я вздрагиваю от раската грома, а затем наблюдаю, как посреди темно-серого небесного полотна ярко сияет молния.
Закрываю глаза и молюсь.
На протяжении восемнадцати лет, пока жила в Италии, я послушно посещала воскресные службы и даже пела в церковном хоре.
Иисус, только попробуй сказать, что я не заслужила, чтобы передо мною расступились эти лужи так же, как воды Красного моря перед Моисеем во время Исхода[1] из Египта!
Снова простонав и скорчившись так, будто мне предстоит съесть сушеное манго, — что может быть хуже? — матерюсь и, едва сдерживая слезы, ступаю своим красивеньким найком в одну из луж. В эту же секунду мимо меня проезжает черная машина, водитель которой решил, что в такой жаркий день мне просто необходимо охладиться.
Стискиваю зубы от безысходности и едва сдерживаю слезы. Этот день просто ужасен. Для полной картины необходимо только, чтобы кто-нибудь меня сбил. И ладно бы насмерть, нет, я ведь обязательно выживу, буду лежать здесь, в гигантской луже, представляя, что я — Моана из Мотонуи[2], а затем, когда дождь закончится, мимо пролетит стая голубей и обделается на мой плюшевый бежевый спортивный костюм.
В очередной раз стону и быстро шагаю в сторону дома своего парня. Через пару секунд перехожу на бег, думая о том, что лучше бы согласилась на быстрый перепихон с ним, нежели на все эти приключения.
Добегаю до дома Вуди за рекордное время, на входе здороваюсь с консьержем, с ужасом рассматривающим меня, и забегаю в лифт. Вижу в зеркале свое отражение и тоже вздрагиваю. Джокер[3] на минималках: тушь растеклась вокруг глаз, розовые блестки сгруппировались стремными пятнами по всему лицу, походя на какую-то сыпь, а тинт на губах размазался в уголках. Жуть.
Лифт
останавливается на нужном мне этаже, и я неспешно выхожу в длинный темный коридор. Приглушенный свет потолочных светильников в совокупности с черными стенами из бетона создает мрачную атмосферу и вызывает мурашки. Мой образ Джокера как никогда кстати.Дохожу до нужной двери и наклоняю ее ручку. Вуди живет со своим старшим братом Фрэнком в элитном доме в Фидерал-Хайтс, самом богатом районе города, так что они никогда не запирают двери, ведь их квартира — единственная на этаже. Открыв дверь вижу Вуди, стоящего ко мне спиной и полностью обнаженного.
— Представляешь, я забыла у тебя в машине рюкзак с ключами и телефоном и насквозь промокла, пока добежала до тебя. По дороге меня облила из лужи проезжающая мимо маш… — договорить я не успеваю, потому что вижу прямо перед голым Вуди какое-то движение.
Мои глаза широко раскрываются, когда я вижу, как с колен поднимается та самая девчонка с кастинга, которая интересовалась, будет ли Вуди ее ловить. Мой парень, — видимо, теперь уже бывший парень, — отскакивает от нее, будто только что узнал, что у нее во рту побывала большая половина членов парней нашего университета, и в спешке натягивает спортивные штаны, кучкой валяющиеся рядом. Вижу, как его губы шевелятся, и догадываюсь, что он что-то говорит, но я его не слышу. В голове стоит гул, словно я целый день сидела у колонки на концерте Rammstein[4], в горле пересохло, а в глазах застыли слезы, которые я едва сдерживаю.
Когда я наконец обретаю способность говорить, то шепчу:
— Какой же ты урод, Вуди..
Мой голос звучит до ужаса хрипло. Будто из моих легких выбили весь воздух, и я говорю на последнем выдохе.
Ноги трясутся. Перед глазами все плывет. Но я все-таки нахожу в себе силы, чтобы подойти к нему и дать звонкую пощечину.
Ярость стремительно бежит по венам. Почещина распыляет меня действовать дальше. Делаю еще один шаг и со всей злости бью придурку между ног. Затем, криво улыбнувшись прекрасному зрелищу, разворачиваюсь и шагаю обратно к дверям. Хватаю из ключницы пульт от «Порше» и вылетаю из квартиры.
[1] Исход — библейское предание о массовом выходе евреев из Египта.
[2] Моана из Мотонуи — персонаж мультфильма «Моана» производства Дисней, дочь вождя Мотонуи.
[3] Джокер — суперзлодей DC.
[4] Rammstein — немецкая металл-группа.
Глава 6
— Какая у тебя мама?
— Моя мама… очень красивая. Самодовольная.
Очень умная. Холодная.
(с) «Эта дурацкая любовь»
Итан.
У этой психованной точно не все дома. Я уверен в этом на миллион процентов. Посудите сами: кто в здравом уме будет встречаться с копией дятла Вуди?
Во-первых, он тупой. Просто невероятно тупой.
Во-вторых, он сидит на химозе и мешает протеиновые коктейли двадцать четыре на семь.
В-третьих, помимо этого стремного хохолка Вудпекера у Вуди Томаса еще и такой же отвратный смех, пробирающий до костей.
Господи, этот парень просто законченный дятел. Такой же бесячий, как и его предшественник Вудпекер.
Он и в самом деле назвал ее «Джелаточка»?
Вспомнив об этом, морщусь и понимаю, что эти двое — идеальная пара.