Феноменология духа

можно отметить, что античные народы - греки и римляне - еще не возвысились

до понятия абсолютной свободы, ибо они не познали еще того, что человек как

таковой - как вот это всеобщее "я", как разумное самосознание - имеет право

на свободу. Скорее человек только тогда признавался у них свободным, когда

он был рожден в качестве свободного. Свобода определялась у них,

следовательно как нечто природное. Вот почему в их свободных государствах

существовало рабство, и у римлян возникали кровавые войны, в которых рабы

пытались добиться для себя свободы - признания за ними их вечных

человеческих прав.

ВЏ434

Это отношение с одной стороны, - так как за средством господства,

рабом, также должна быть сохранена его жизнь - есть общность потребности и

заботы об ее удовлетворении. На место грубого разрушения непосредственного

объекта становится приобретение, сохранение и формирование его как того

посредствующего, в чем смыкаются обе крайности - самостоятельности и

несамостоятельности; форма всеобщности в удовлетворении потребности есть

длительно действующее средство и некоторая принимающая будущее во внимание и

его обеспечивающая предусмотрительность.

ВЏ435

Во-вторых, согласно различию между рабом и господином, господин в рабе

и в его службе имеет наглядное представление значимости своего единичного

для-себя-бытия; при этом, однако, именно посредством снятия

непосредственного для-себя-бытия это снятие выпадает на долю другого. Однако

этот последний, т.е. раб, на службе у своего господина постепенно полностью

теряет свою индивидуальную волю, свою самостоятельность, снимает внутреннюю

непосредственность, своего вожделения и в этом самоовнешнении и страхе перед

господином полагает начало мудрости - переход к всеобщему самосознанию.

Прибавление. Поскольку раб работает на господина, следовательно, не

исключительно в интересах своей собственной единичности, постольку его

вожделение приобретает широту, становится не только вожделением вот этого

человека, но содержит в себе в то же время и вожделение другого.

Соответственно с этим раб возвышается над самостной единичностью своей

естественной воли и постольку стоит по своей ценности выше, чем господин,

остающийся во власти своего себялюбия, созерцающий в рабе только свою

непосредственную волю, и признанный несвободным сознанием раба лишь

формально. Упомянутое подчинение себялюбия раба воле господина составляет

начало истинной воли человека. Трепет единичной воли - чувство ничтожности

себялюбия, привычка к повиновению - необходимый момент в развитии каждого

человека. Не испытав на самом себе этого принуждения, ломающего своеволие

личности, никто не может стать свободным, разумным и способным повелевать.

Чтобы стать свободным, чтобы приобрести способность к самоуправлению, все

народы должны были пройти предварительно через строгую дисциплину и

подчинение воли господина. Так, например, было необходимо, чтобы после того

как Солон дол афинянам свободные демократические законы, Пизистрат захватил

в свои руки власть, опираясь на которую он приучил афинян к повиновению этим

законам. И лишь после того как повиновение это пустило корни, господство

пизистратитов стало излишним. И точно так же Рим должен был пережить строгое

управление царей, которое сломило естественное себялюбие римлян, так что на

этой основе могла возникнуть та достойная удивления римская доблесть любви к

отечеству, которая готова на всякие жертвы. Рабство и тирания составляют,

следовательно, в истории народов необходимую ступень и тем самым нечто

относительно оправданное. В отношении тех, кто остается рабами, не

совершается никакой абсолютной несправедливости; ибо, кто не обладает

мужеством рискнуть жизнью для достижения своей свободы, тот заслуживает быть

рабом, и, наоборот, если какой-нибудь народ не только воображает, что он

желает быть свободным, но действительно имеет энергичную волю к свободе, то

никакое человеческое насилие не сможет удержать его в рабстве как в

состоянии чисто пассивной управляемости.

Упомянутое рабское повиновение образует, как сказано только начало

свободы, ибо то, чему при этом покоряется природная единичность

самосознания, не есть в-себе-и-для-себя-сущая, истинно всеобщая, разумная

воля, но единичная, случайная воля другого субъекта. Таким образом, здесь

выступает только один момент свободы - отрицательность себялюбивой

единичности; наоборот, положительная сторона свободы приобретает

действительность только тогда, когда, с одной стороны, рабское самосознание,

освобождаясь как от единичности господина, так и от своей собственной

единичности, постигает в-себе-и-для-себя-разумное в его независимой от

особенности субъектов всеобщности и когда, с другой стороны, самосознание

господина - благодаря общности потребностей раба и господина и заботе об их

удовлетворении, а также благодаря тому, что господин созерцает предметное

снятие непосредственной единичной воли, в лице раба, приводится к тому,

чтобы признать это снятие как истинное также и отношении к самому себе и

сообразно с этим и свою собственную себялюбивую волю подчинить закону

в-себе-и-для-себя-сущей воли.

) Всеобщее самосознание

ВЏ 436

Всеобщее самосознание есть утверждающее знание себя самого в другой

самости, каждая из которых в качестве свободной единичности обладает

абсолютной самостоятельностью, но вследствие отрицания своей

непосредственности или вожделения не отличается от другой и представляет