Фэнтези-2005. Выпуск 2

— Слушсь, увжам!

Эльфы, как известно, не боятся троллей. Как правило, в случае опасности им не составляет особого труда расстрелять этих, пусть могучих, но вместе с тем неуклюже-медлительных созданий из луков. В тех же редких случаях, когда рядом с эльфом наличествует разъяренный тролль, но отсутствует верный лук, в ход идет добрая гномья сталь… или быстрые ноги.

Но главная причина, по которой эльфы нисколечко не опасаются троллей, заключена в том факте, что тролли думают — если к происходящим в их головах процессам вообще применим сей термин — чрезвычайно медленно. В отличие от Лесного Народа.

Ни в коем случае нельзя заявить, что Гиль-Келаэд был тупоумнее тролля. Просто в определенный момент у него возникли проблемы с осознанием реальности происходящего. К чести принца стоит отметить, что он отчаянно пытался с этими проблемами совладать — все время, пока Взвыздик приподнимал его за воротник, нес по коридору, выставлял на крыльцо и отточенным за многие годы практики пинком под зад отправлял в полет. Правда, на эльфах Взвыздику до сих пор упражняться не приходилось, отчего полет Гиль-Келаэда продолжался несколько дольше, чем предполагал десятник, — не до середины лужи у коновязи, а локтя на три ближе к ее дальнему берегу.

Зато приводнился эльф, по мнению Взвыздика, просто превосходно — ни тебе выставленных рук-ног, ни тебе воплей. Как бревнышком летел, так и плюхнулся — плашмя, подняв целый фонтан грязных брызг… Загляденьице.

* * *

— А дальше?

— Дальше, — бродяга придавил большим пальцем левую ноздрю и, повернув голову, звучно высморкался, — дальше фарс кончается. Дальше, вьюнош, починает идтить одна сплошная трагедия. Такая, что у меня при одних думках о ней горло перехватывает.

— В том бурдюке, — холодно сказал паренек, — что ты якобы незаметно для меня перетащил со стола на лавку подле себя, осталось аккурат на полторы кружки. Так что давай сполосни винцом свое перехваченное горло и продолжай.

* * *

Народу близ занимаемых розгорской стражей хором в тот час проходило немного. Кроме двух друзей Гиль-Келаэда, его полет удостоились лицезреть трое гномов и то ли пятеро, то ли семеро людей. Разумеется, все они тотчас — кто бегом, а кто того быстрее — бросились на помощь эльфу.

И все — кто раньше, кто мигом позже — замерли, словно налетев на каменную стену, увидев, с каким лицом встает из лужи Гиль-Келаэд. Замерли — и стояли будто каменные столбы до тех пор, пока принц и двое его спутников не скрылись из виду. А потом трое гномов и то ли пятеро, то ли семеро людей тоже исчезли — кто бегом, а кто того быстрее. Все они покинули Розгор, самое позднее через час с четвертью. Ровно столько времени заняла у одного из людей продажа каменного дома — два этажа, красная черепица, входная дверь из мореного дуба, балкончики с перильцами — в центре Розгора, каменного же, доверху набитого товаром, амбара, а также обмен полученного золота на драгоценные камни и вексель Стреггеборского гномьего товарищества менял и ростовщиков.

Разумеется, продавал купец вышеуказанное имущество по дешевке, можно даже сказать, практически даром. Разумеется, он не прогадал, а остался в выигрыше. Очень крупном, какого не срывал ни до, ни после за всю свою долгую и отнюдь не размеренно спокойную жизнь.

Именно в миг, когда указанный купец — почтенный негоциантус из Доктевита по прозванью Лo Вениль, — что есть сил хлеща нагайкой по конскому крупу и плечам не успевших вовремя шарахнуться в сторону прохожих, покидал Розгор, в приемной зале достопочтенного Бон Виллема появился гном. Гном этот, один из трех старейшин розгорской гномьей общины, был известен слугам градоправителя ничуть не хуже, чем стражам у городских ворот, — профиль на золотых монетах, что швырнул им Ло Вениль. Потому и гном и негоциантус очень быстро попали туда, куда стремились. Вениль — на ведущий к перевалу тракт, старейшина же — в кабинет градоправителя, на имевшийся в котором стол гном, ни слова не говоря, выложил небольшой свиток.

В свитке — розовой вентодьерской бумаги, как не преминул с завистью отметить градоправитель, — каллиграфическим, очень изящным почерком излагалась просьба: до захода солнца обеспечить доставку в эльфийский лагерь начальствующего над роз-горской стражей человека, прозываемого Алмо Кридль, одного из его подчиненных, прозываемого Взвыздиком, а также еще одного человека, именовавшего себя благородным Курб де Курзом, архидоцентом всех трех магических школ Гурривальского университета. Последний пункт списка заставил достопочтенного Бон Виллема удивленно приподнять бровь, ибо Гурриваль, как ему было доподлинно известно, являл собой забытый большинством богов городишко на побережье. За университет в нем могла сойти разве что ценимая тамошними рыбаками за дешевый и при этом не шибко разводимый эль таверна «Лихая плоскодонка», в которой оные рыбаки после пятой-шестой кружки принимались читать всем желающим и нежелающим лекции. Тема лекций не менялась уже лет триста: сегодня в моих сетях больше дыр, чем вчера, потому что из них ушла та-а-акая рыбина…

Достопочтенный Бон Виллем внимательно прочитал свиток от начала до конца, затем от конца до начала… затем вновь от начала до конца и в итоге понял лишь одно — подобных просьб, более походящих на категорический приказ, ему доселе видеть и слышать не приходилось.

Попытка прояснить суть дела у доставившего послание гнома с треском провалилась — клятый нелюдь либо и в самом деле ничего не знал, либо упрямо не желал делиться имеющимся у него знанием с достопочтенным Виллемом. Минуты через три его однообразные «не знамо», «мне сказали — я принес», «они велели ждать ответ» наскучили градоправителю, и он, прозвенев колокольчиком, приказал явившемуся слуге:

— Проводи почтенного старейшину в приемную залу и пошли кого-нибудь за Кридлем НЕМЕДЛЕННО! Да, и пусть Ния тоже ко мне поднимется!

Слуги у достопочтенного Бон Виллема были вышколены хорошо — правда, заслуга в этом была не столько самого градоправителя, сколько его супруги, только что упомянутой Нии, — и превосходно умели не только разбираться в интонациях хозяйского голоса, но и подыскивать этим интонациям подходящие словесные эквиваленты. В данном случае эквиваленты виллемовскому «НЕМЕДЛЕННО» были подобраны такие, что пыхтящий, словно загнанный жеребец, Алмо предстал пред тестем всего лишь на минуту позже тещи — хотя последней надо было всего лишь подняться с первого этажа на третий. Тогда как Кридлю — дождаться мальчишку-гонца, а затем и самому преодолеть добрых четыреста саженей, отделявших хоромы стражи от ратуши.

Не будет преувеличением также отметить, что Ния Виллем обладала ничуть не менее — а возможно, даже и более — острым умом, нежели ее супруг. По крайней мере, воспоминание о недавнем визите придурковатого эльфа им вдвоем удалось вытрясти из дырявой памяти Кридля довольно быстро. Затем Алмо, успевший за время допроса превратиться из Кридля запыхавшегося в Кридля донельзя перепуганного, был вытолкнут за дверь, потому как и теще и тестю было очевидно — дальнейший ход семейного совета в присутствии зятька нужды не испытывает.

— Что будем делать, Боня?

Последние три с лишним десятка лет достопочтенный Виллем тщетно пытался изгнать из лексикона супруги это когда-то весьма импонировавшее ему обращение. Однако стоило Ние чуть забыться… впрочем, сейчас и сам градоправитель не обратил на «Боню» ровно никакого внимания.

— Что, что… будто я знаю, что! — проворочал он, обходя стол и устало падая в кресло. Допрос Алмо проходил нелегко, и пару раз Бон почти всерьез пожалел, что не может прописать зятю испытанное средство для укрепления памяти — сеанс у городского палача. — Угораздило ж… родственничка! И ведь говорил я тогда…