Фэнтези-2016: Стрела, монета, искра (CИ)

Император смотрел в сторону, мимо девушки... и вдруг, со скучающим видом, выдвинул клинок на треть! И тут же сунул обратно в ножны. Прозрачный кинжал сверкнул - и сразу скрылся. Клац-клац.

Валери ахнула, с нею и несколько человек из толпы. Герцоги умолкли, поняв, что пропустили нечто. Люди, видевшие кинжал, силились угадать: что же было сказано, что означал обнаженный Эфес? Осязаемое напряжение повисло над залом.

А Мира с неожиданной ясностью поняла, что это было. Шутка - вот что. Напыщенная, угодливая, льстивая толпа, ловящая каждый жест владыки - разве это не забавно? Он сделал крохотное движение - просто ради шутки. Туда-сюда. Клац-клац. И все оцепенели, будто узрели второе Сошествие Праматерей!

Тогда Мира... наверное, пять бокалов - это было чересчур... словом, она расхохоталась. Во все горло - громко, звонко, заливисто. Зал провалился в тишину, гости уставились на смеющуюся девушку.

Бекка сжала ее локоть:

– Глория... Глория!

Мира, наконец, утихла и лишь теперь заметила устремленные на нее взгляды. Сотня пар ошарашенных, осуждающих глаз... и одна пара - веселых, искристых. Император Адриан едва заметно улыбнулся Мире - единственной, кто понял его шутку.

– Верно, леди Глория, - сказал он во всеуслышание, - сколько можно церемоний? Приступим же к веселью! Я объявляю праздник Изобильного Лета открытым! Ваше преподобие, начинайте благодарственную молитву.

– Что это было?
– спросила Бекка, пока архиепископ Галлард Альмера выходил на открытое место перед троном и прочищал горло.

– Я потом расскажу, ладно?

– Ты посмеялась над императором, или это только так выглядело?

– Не над, а с ним вместе. Позже объясню, хорошо?..

Священник произнес пространное вступительное слово. Смысл сводился к тому, что наступило тысяча семьсот семьдесят четвертое лето от Сошествия Праматерей, и стараниями милостивых богов оно будет не хуже, чем все предыдущие лета, а, следует надеяться, даже лучше. Затем он завел речитативом "Укрепимся трудом и борьбою" - главную молитву Праотеческой ветви. Суровая и длинная, она никак не вязалась с блестящим духом праздника. Гости старались скрыть скуку, а кое-кто и не старался. Айден Альмера кривился от косноязычия брата. Леди Аланис обменивалась ироничными гримасками с леди Ионой; было заметно, что они симпатизируют друг другу. Алексис Серебряный Лис и граф Рантигар терпеливо ждали окончания молитвы, чтобы продолжить прерванный разговор. Шут Менсон ковырялся в носу, герцог Лабелин смотрел на него и чуть ли не дрожал от омерзения, но отвернуться почему-то не мог.

Мира старалась не усугублять свою выходку и не глядеть на императора. Намеренно отвела взгляд, скользнула по толпе и встретилась глазами с леди Сибил. Графиня была полна ярости, немало нашлось и других гостей, кто все еще осуждающе смотрел на Миру. Девушку это неожиданно позабавило. Если рассмеюсь снова, меня приговорят к сожжению на костре, - пригрозила она себе и развеселилась еще больше. Нет уж, пусть лучше отрубят голову - тогда проверим, может ли отсеченная голова смеяться. Палач поднимет ее за волосы, а голова Минервы-Глории раскроет рот и нагло расхохочется. Тут же раздастся укоризненный хор зрителей во главе с леди Сибил: "Фу, как неприлично! Леди не подобает вести себя так на собственной казни! За это мы похороним тебя вместе с шутом Менсоном, и ты будешь обречена до скончания времен смотреть, как его призрак ковыряется в носу!"

Бекка ущипнула Миру:

– Не знаю, где ты летаешь, дорогая, но сейчас самое время вернуться. Молитва кончается.

Мира опомнилась как раз во время, чтобы вместе со всеми произнести: "Укрепимся же трудами и борьбою", - и изобразить пальцами в воздухе священную спираль.

Музыканты, расположившиеся на балюстраде, грянули увертюру. Мелодия звучала торжественно и нетерпеливо - казалось, оркестр утомился от долгого безделья. Освещение переменилось: часть ламп погасла, затенив края зала и оставив на свету середину. Гости сместились ближе к стенам, обнажив мозаичный паркетный пол.

Начинался бал.

По традиции, первый танец принадлежал императору. Музыка на время притихла, остался лишь вкрадчивый голос клавесина. Владыка Адриан поднялся на ноги и двинулся вдоль зала. Кому из девушек достанется честь королевского танца? Вряд ли, это будет Валери. Хорошо бы, чтобы Бекка... но, скорее всего, красавица Аланис. Юная герцогиня почти не сомневалась в этом: с огоньком в глазах ожидала, пока император подойдет к ней. Однако он прошествовал мимо и направился в сторону Бекки с Мирой. Значит, он выбрал южанку - прекрасно! Мира улыбнулась от радости. Именно Бекка заслуживает этого - очаровательная, веселая, умная, преданная Бекка. Кто же еще?

Мира не сразу осознала происходящее. Она увидела императора, стоящего перед нею и подающего руку. Голубой алмаз пылал на зубце короны, чернели глаза. Мира двинулась в сторону - очевидно, она просто преграждает путь, владыке нужен кто-то за ее спиною.

– Леди Глория, - произнес правитель империи, - подарите мне первый танец.

Я?.. Я?! Почему?!

Она даже приоткрыла рот, на самом кончике языка поймала это "почему?"

– Ваше величество...

Негнущимися ногами Мира сделала шаг вперед и положила ладонь поверх его руки. Они вышли на середину зала - в слепящее сияние люстр, под перекрестье взглядов. Я не смогу. Все смотрят. Я споткнусь и упаду. Почему я?!

Запели скрипки, музыка взвилась к потолку. Адриан подхватил Миру, и все поплыло, завертелось, растаяло. Пропали люди - от них остался лишь пестрый туман. Был всемогущий мужчина. Так ужасающе близко - она чувствовала его дыхание, глядела мимо его плеча, чтобы случайно не встретиться глазами. Он кружил ее, почти нес на руках. Мира не смогла бы ни споткнуться, ни ошибиться в движении. Она парила в вихре, пол исчез из-под ног. Скрипки надсаживались и опадали, с пьяным азартом вступались свирели.

– Миледи, - мурлыкнул Адриан, - ведь вы сохраните в секрете мою маленькую шалость?

Неужели я смогу сейчас говорить?! Однако ее язык бойко пропел:

– Боитесь, что это войдет в традицию?

– Конечно! Представьте - император при любом случае хватается за Эфес...

– И все девицы хохочут, как по команде.

– Будет чудовищно, да?

– Непереносимо, как формальные приветствия.

Она рискнула посмотреть ему в лицо. Глаза Адриана смеялись. Музыка плясала, взметалась волной.

– Ваша матушка лишена иронии. Вы совсем на нее не похожи.

Мысли плавились и перемешивались. Я - Минерва из Стагфорта. Я лгала вам, а вы меня оскорбили. Вы надменны и самодовольны. Вас хотят убить. У вас очень сильные руки.

– Ирония - не от матушки. Я подсмотрела у кого-то, мне понравилось, взяла себе.

Зал плывет мимо, текут лица, одежды. Люстры то разгораются, то меркнут - или это музыка вспыхивает и гаснет? У Адриана горячая ладонь, крепкие пальцы. Он улыбается - янмэйские ямочки на щеках.

– Вы красивы, миледи.

Когда-то она знала правильный ответ...

– Я всего лишь хорошо упакована.

– Вы красивы, когда вам весело.

– Я северянка, ваше величество. Мне не бывает весело.

Она сбилась с такта, Адриан пропустил полшага и подстроился под нее. Вихрь закружил Миру с новой силой. Скрипки, свирели, мужские руки, золото, искры... Замершее в бешеной пляске время.

И вдруг все стало стихать. Мира пропустила момент, когда музыка пошла на убыль, обратилась ласковым послесловием. Движения остыли, сделались медленней, замерли... И вот она стояла, прерывисто дыша, глядя мужчине в глаза.