Феодал

– Значит так, - повторил Андрей.
– Серебро тебе даст Иван Андреевич столько, сколько нужно будет. Оформляйся в купцы. Только по-быстрому. Подворье купишь новое, место присмотрите удобное, чтобы было поменьше чужих глаз. Если рядом соседи будут, откупите подворье. Серебра не жалейте. О том, что мне служишь, никому ни слова! За службу свою получать станешь жалованье. О сумме с Иван Андреевичем столкуешься.

– Благодарю, государь,- Гаврила низко поклонился.

Жизнь в городе Переяславле, как и в Москве, начиналась спозаранку. Когда Андрей проснулся, то Гаврилы с купцом уже и след простыл. Ушли вручать поминки, кому следует, заплатить взнос за вступление в торговую гильдию. Лука отправился продавать лошадей, заверив государя, что когда придет время отправляться домой, то лошади у них будут. Откуда только они появятся, он не уточнил, лишь усмехнулся в ответ на вопрос. Кузьма также нашел, чем заняться, взяв с собой три возка, уехал за железом и укладом.

Гаврилы с Иваном Андреевичем не было целый день, к вечеру младший брат Луки Фомича поменял свой социальный статус, перейдя из разряда житьих людей в разряд купцов пошлых, благо социальные лифты в Новгороде работали.

Одна приятная особенность особенно радовала Гаврилу, он становился купцом потомственным, подрастающие дети Гаврилы, по праву рождения будут записаны в купецкую гильдию. Иван Андреевич тем временем подсчитывал барыши, которые можно будет получить на сокращении выплаты пошлин. С новгородцев ведь брали пошлины в гораздо меньших размерах, но за членство в гильдии приходилось платить особые пошлины. Брали эти пошлины медом и сукном.

Теперь, Иван Андреевич именем Гаврилы по праву мог оптом покупать товар напрямую у Ганзы. Одновременно с переговорами о вступлении в гильдию мужики сторговали подворье с большими амбарами и сразу же откупили подворье соседа, будет теперь куда товары складывать.

Прежде чем идти на двор к ганзейцам, Андрей прослушал лекцию об особенностях торговли Новгорода с импортными купцами. Что можно, а что нельзя делать. Особый интерес у Андрея вызвала валюта международной торговли. Но все оказалось просто. Все импортные монеты интересовали новгородцев только как вес. Они одно время имели хождение в Новгороде, в частности любекские монеты, но потом Новгород отказался от импортной монеты, начав собственную чеканку. Новгород не член Ганзы, а для вступления в Ганзейский союз требовалось принять импортные монеты в качестве основного средства платежа. Но что-то там не заладилось, московский князь надавил ли или сами лучшие люди Новгорода одумались, но все осталось по-прежнему, Новгород сам по себе, а Ганза отдельно.

Торговать в Новгороде - то еще удовольствие. Для Андрея путаница в денежном счете - головная боль номер один. Привычный к современному денежному счету в привычной системе, Андрей постоянно путался в счетно-весовой системе Европы и Руси.

В Новгороде торговали в основном бартером, ганзейцы не любили платить серебром, в отличие от Ливонского ордена, приказчики которого расплачивались только серебром.

Итак, при торговых операциях имели хождение несколько европейских валют: фландрские ливры и любекские, прусские и рижские марки, английские нобели и рейнские гульдены.

Курс обмена зависел от содержания серебра в монетах. Новгородский рубль приравнивался к двум любекским маркам и двадцати восьми шиллингам. Отношение к рижской марке у рубля чуть иное: рубль приравнивался к трем рижским маркам и двадцати восьми эрзе. Курс новгородского рубля к фландрскому ливру - один к одному, а к прусской валюте - рубль равнялся девяти маркам. Рубль также приравнивался к трем английским золотым нобелям. А еще импортные купцы расплачиваются литовскими рублями и рейнскими гульденами.

Особенно напрягало наличие в русских рублях двухсот денег. Причем в новгородском рубле монет чуть больше, но московский рубль по весу был в два раза легче новгородского. Полтина у новгородцев - это половина новгородского рубля, и она приравнивалась к московскому рублю. Следовательно, вес московских монет в два раза легче новгородских. Две деньги московских равнялись трем татарским дирхемам, которые также имели хождение в Новгороде.

Рубль - это не монета. Это весовой счет эквивалента товара в стандартном слитке серебра. Рубль как весовой счет используется для оптовой торговли, кстати, импортные купцы называют наш рубль 'штюкой' и довольно часто расплачиваются нашими рублями. Рубли к ним попадают скорее всего через русских торговцев в Риге и Ревеле.

Новгородские бояре - все сплошь оптовые торговцы. Оптом покупают товар, оптом же продают. В розницу идет лишь небольшая часть товаров. Для мелкой торговли применяют разменную монету, в которой ощущается большущий дефицит.

Лет пятнадцать назад Новгород стал бить собственную мелкую монету. В уплату за товар новгородцы принимали также московские деньги, тверские, удельных князей, 'союзные' деньги и, конечно, татарские. Если на весы бросить двести московских денег, которые считаются монетой, а не денежным счетом, а на другую половинку весов положить слиток серебра, считающийся московским рублем, то можно увидеть разницу - вес монет в денежном счете намного меньше весового рубля! Объяснение этому простое - серебро от времени стирается и монета теряет в весе. Здесь ухо нужно постоянно держать востро, иначе прогоришь и по миру пойдешь. Но Андрей не собирался сам торговать, для этого у него был профессионал в деле торговли.

Только теперь до Андрея дошло, на чем новгородские бояре делают капитал - меха скупают на мелкие монеты, а перепродают ганзейцам на весовой счет и уже рассортированный. Сортов же белки - великое множество. Мех тщательно сортируется, связывается в пучки по пятнадцать штук и упаковывается в бочки. Обычно в одну бочку вмещалось от шести до восьми тысяч шкурок четырех-пяти разных сортов. Бочка продавалась оптом. Разные сорта меха стоят по-разному: от одиннадцати до двадцати рублей за тысячу. Отсюда и прибыль баснословная получается.

– Иван Андреевич, скажи мне я платить татарский выход должен монетой или весом?
– однажды спросил боярин своего купца.

– Можно монетой, но по весу, - степенно ответил купец.

Полученная информация заставила Андрея по-новому взглянуть на сумму татарского выхода. Все тут помешаны на 'старине' - значит изначально 'выход' татарам рассчитывался из веса серебра. 'Тысяча' серебра весила, что сейчас, что сто лет назад, ровно берковец - десять пудов. Андрей усмехнулся своей глупости, раньше он наивно считал, что семь тысяч серебра выплачиваемые татарам в виде 'выхода' только с Московского княжества - тьфу, пустяк. Теперь все выглядело иначе. Больше тонны серебра только с собственно Московского княжества! А еще есть выход с Великого княжества Владимирского, с которого 'выход' считался отдельно от Московского, ибо Московское княжество теперь наследственный улус Московского князя, а Владимирское княжество - дача царя ордынского. Плюс выход с Новгорода, с княжеств Резанского и Тверского. Эти княжества платят не напрямую в Орду. Московский князья давно взяли сбор налогов на откуп у ордынских царей.

Система откупов в Орде развита необычайно широко. Она выгодна всем. Царь получает деньги сразу, а сборщик 'выхода' потом выкачает с населения все, что можно. А может, и не выкачает - тогда прогорит. Вот евреи, которые подвизались брать откупа, Русь стороной стали обходить. Все восстания населения Руси против татар происходили, когда приходил на Русь такой еврей-татарин и драл три шкуры с крестьян. Но потихоньку Московские князья устранили конкурентов по сбору выхода, как Ордынских, так и своих соседских.

Выгодное это дело - откуп. Собираешь налоги по полной, а платишь, как договоришься. С Мамаем так совсем москвичи обнаглели. Поставили ультиматум, или платим меньше, чем обычно, и до кучи прощаешь нам недоимки за прошлые года, или фигу с маслом получишь.

Мамай оказался крайне стесненным в средствах, потому что война дело дорогое, а все войско у татар получало денежное жалование (да, да, и еще раз да). Генуя, пользуясь случаем, добилась снижения своего 'выхода', а вдобавок Московский улусник Димка оборзел в конец. Или снижай сумму выхода, или иди лесом, заявили бояре московского государя послам татарского темника. Пришлось Мамаю скрипя зубами договариваться с Москвой, но аппетиты Димы росли не по дням, а по часам, и 'выход' все больше и больше худел. Московское серебро для Мамая было очень важно, Диму надо было примерно наказать. Что из этого получилось, известно.