Фердинанд Врангель. След на земле

Мысли о восстании в Петербурге волновали не его одного.

— Ты слышал, Фердинанд, — как-то с горечью сказал ему Федор Матюшкин, — о том, что произошло на Сенатской площади?

— Да, кое-что узнал из письма Федора Литке.

— Я тоже получил письмо — от директора нашего лицея Энгельгардта. Егор Антонович пишет: арестованы его питомцы и мои близкие друзья — Кюхельбекер, Пущин... Пущина взяли, будто бы, по связям с одним из главных заговорщиков — Рылеевым [26] . Я прекрасно знаю обоих. Это благороднейшие люди, они никому не могли желать зла. Но их могла воодушевить идея социальной справедливости. Были, без сомнения, серьезные мотивы, почему они пошли на это.

26

Рылеев, Кондратий Федорович (1795—1826) — поэт-декабрист, один из руководителей восстания на Сенатской площади 14 декабря 1825 г.

— Ты, что же, оправдываешь их? — холодно спросил Врангель.

— Да, — с вызовом крикнул Матюшкин, — я их оправдываю и защищаю! Значит, они видели гниль там, где мы ее проглядели. Убежден, мои друзья не могли быть причастны к неправому делу.

— Покушение на самодержавие — это считаешь ты правым делом? — стараясь сохранить самообладание, сурово спросил Врангель и уже совершенно официальным тоном добавил: — Чем вести политические беседы, лучше займитесь, лейтенант Матюшкин, тем делом, которое вам поручено. Ваша команда слишком медленно заготовляет дрова. Надо бы поторопиться.

Круто повернувшись, Врангель пошел в свою каюту. Он еще не сознавал, что в этот момент навсегда потерял верного друга, делившего с ним все тяготы четырехлетнего северного странствия.

Череда канувших в Лету картин теснилась в памяти Врангеля, пока бриг приближался при попутном ветре к берегам Сандвичевых островов. В их прежнем походе капитан Головнин сначала привел шлюп к самому крупному острову архипелага — Гавайи, чтобы повидаться там с местным властителем, королем Камеамеа [27] . Но прежде чем они увиделись с королем, кое-что интересное о Камеамеа рассказал его министр иностранных дел, невысокий португалец Элиот де Кастро.

27

Камеамеа I (?—1819 г.) — король Гавайского королевства, объединивший под своей властью почти все Гавайские (Сандвичевы) острова.

Элиот свозил капитана Головнина и группу офицеров шлюпа на место гибели Джеймса Кука [28] , и Врангель, стоя на берегу, где был убит прославленный мореплаватель, не удержался от соблазна подобрать с земли отполированный волнами голыш на память о случившейся здесь трагедии. То же сделали, по его примеру, и другие офицеры. Элиот, глядя на них, с улыбкой заметил, что и он когда-то подобрал здесь такой же сувенир, но в присутствии показавшего ему это место Камеамеа. Португалец живо повествовал: «Зачем вы взяли этот камень? — строго спросил меня Камеамеа. — Что собираетесь сделать с ним?» Мой ответ, что я хочу послать его друзьям в Англию, буквально разъярил короля. Камеамеа, а он очень силен и грозен, вырвал драгоценную реликвию из моих рук и, кинув в море, прочел мне гневную проповедь: «Ты хочешь напомнить этой посылкой, какие мы плохие люди, что убили их соотечественника, знаменитого капитана? Но этот прискорбный случай лучше забыть: добрые люди не должны вспоминать былые раздоры».

28

Джеймс Кук (1728—1779) — английский мореплаватель, руководитель трех кругосветных экспедиций. Во время последней экспедиции открыл Гавайские острова, где был убит островитянами.

Элиот де Кастро рассказывал тогда и другие истории, свидетельствующие о мудрости и оригинальном складе ума Камеамеа, о том, как остроумно ответил король капитану Ванкуверу, когда посетивший остров англичанин пытался убедить его в превосходстве христианской веры над языческой. «Вообразите, господа, — восторг сиял в глазах Элиота де Кастро, — выслушав поучения Ванкувера, король велел позвать своего верховного жреца, а потом повел всю группу на край высокого утеса и предложил Ванкуверу броситься вместе со жрецом вниз. Это было бы, конечно, чистое самоубийство, но король сказал: „Если ваш бог действительно велик и всемогущ, он спасет вас“. Но Ванкувер, не испытывая судьбу, от опасного эксперимента отказался».

Этими рассказами Элиот изрядно подогрел интерес русских моряков к Камеамеа. Не без щегольства одетый, уже преклонного возраста, король принимал гостей в своей по-европейски обставленной деревянной хижине и во время аудиенции вдруг ошарашил Головнина вопросом, не привезли ли русские моряки ему медных болтов, потребных островитянам для постройки собственных судов. Увы, болтов на «Камчатке» не оказалось, о чем сообщил изрядно смущенный неожиданной просьбой Головнин. «В следующий раз непременно привезите болты», посоветовал Камеамеа.

При всей его мудрости, во владыке Сандвичевых островов проявлялась непосредственность большого наивного ребенка. В наряде русских посетителей ему более всего понравилась шляпа с ремешками, и король тут же выпросил ремешки и для своей шляпы, а потом попросил капитана Головнина подарить ему большие, отличной кожи, английские башмаки, в которых капитан съехал на берег. Пришлось Головнину уступить любимые башмаки.

Во время же короткой прогулки вместе с русскими офицерами по острову Камеамеа обратил свое высочайшее внимание на клетчатый платок, которым небрежно обмахивался мичман Врангель, попросил его и, осмотрев, уже хотел сунуть в карман своих панталон, но тут вмешался Элиот де Кастро и, переговорив с королем на его языке, должно быть, убедил, что на такую безделицу и покушаться не стоит. Хмуро выслушав министра, Камеамеа вытащил платок и с недовольным видом протянул его мичману.

В памяти остался не только колоритный король Камеамеа, многое: визит на корабль пышнотелых жен короля, яркие мантии из перьев тропических птиц, в которых появлялись вожди острова, темпераментное исполнение сандвичанками чувственно завораживающей хулы, рассказы встреченных на острове английских и американских капитанов купеческих кораблей об успехах Камеамеа в строительстве собственного флота и их хвала королю за благожелательное отношение к заморским торговцам. Тогда же услышали русские моряки удивительную историю о том, как служивший в Российско-Американской компании доктор Шеффер поднял над одним из Сандвичевых островов русский флаг, убедив его владельца присягнуть со всеми жителями на верность России, что вызвало ярость и возмущение не только английских и американских купцов, но и гнев самого Камеамеа.

Теперь же, по словам бывавшего на островах Этолина, многое на Сандвичевых изменилось. Великий Камеамеа, так много сделавший для укрепления Гавайского королевства, умер — в тот же как будто год, когда скончался и Баранов. Его сын и преемник на троне Лиолио не унаследовал мудрости отца, начал бездарно разбазаривать его наследство, совершил поездку в Лондон и, заболев, там же, по слухам, и скончался. Потом на остров прибыли американские миссионеры и понемногу переломили образ жизни сандвичан. Пользуясь влиянием на королеву Каахуману, они сумели подорвать основы языческой веры и не без успеха обращали жителей в христианство.

«Вас многое удивит там, Фердинанд Петрович», — напутствовал Врангеля в Ново-Архангельске Адольф Этолин. Что же, тем интереснее взглянуть на перемены своими глазами.

После смерти Камеамеа остров Гавайи утратил свое значение как резиденция короля. Она переместилась на другой остров, Оаху, в порт Гонолулу. Туда и привел Врангель бриг «Кроткий».

В знакомой гавани стояли около двух дюжин американских торговых кораблей, одно китобойное судно под британским флагом и 24-пушечный военный корвет Соединенных Штатов «Пикок». Да, за восемь лет, миновавших после плавания на «Камчатке», американцы, если судить лишь по флоту в гавани, значительно усилили свое присутствие на архипелаге.

Приметив появление в бухте русского военного корабля, на борт его не замедлил пожаловать первый гость. Это был бостонский купец Томас Мик, давний партнер Российско-Американской компании, с которым Врангель лишь полтора месяца назад виделся в Ново-Архангельске.

Плотный и круглощекий, Томас Мик на правах уже старого знакомого приветствовал Врангеля веселым возгласом: «Добрый день, дорогой друг, и порадуемся, что все маршруты ведут в Гонолулу!» Узнав, что русскому капитану необходимо проверить на берегу ход хронометров, Мик радушно предложил отвезти инструменты к нему домой и показать «дорогому другу» обновленную Гонолулу и представить королевской семье.