Ферма механических тел

Нужна мне, разумеется, не сама бумажка, а знания, которые к ней прилагаются. Не имея семи пядей во лбу, в высший свет из дерьма мне не выбиться. К сожалению, природа обделила меня талантом заправского барыги, которому в итоге все двери открываются.

А пойти по самому простому пути, раздвигая ноги перед нужными людьми, мне не позволяют мои способности. Хотя, к чему уж кривить душой, роль хладнокровной стервы, для которой собственное тело всего лишь шкура, не для меня. Гордость — последний подарок, оставшийся мне от родителей, и разбрасываться им я не намерена. Поэтому пытаюсь разгрызть гранит науки.

Взгляд Ли Мэя заволокло поволокой ностальгии. Он присел рядом со мной на подоконник, невоспитанно подогнув ногу, чем вызвал у меня приятный культурный шок, и криво улыбнулся одними губами.

— Я тоже ночи напролет просиживал за учебниками в школе эзотерики. Боялся, что отчислят. Я же из первого поколения экстрасенсов, не знал ничего, в отличие от потомственных однокурсников…

— Из школы эзотерики могут отчислить? — изумилась я. Я-то думала, что у государства каждый экстрасенс на счету.

— Естественно, особенно если у студента наблюдаются девиации, — пожал плечами Ли Мэй. — Зачем правительству неподконтрольные экстрасенсы? Им блокируют астральные сенсоры и отчисляют. У меня никаких психических отклонений не наблюдалось, но я на четверть зангаосец, следовательно, неблагонадежный субъект, поэтому угроза изгнания преследовала меня всегда. Как видишь, небеспочвенно, — иронично улыбнулся он, намекая на присоединение к оппозиции.

Я для себя отметила, что астральные сенсоры, оказывается, можно заблокировать, но пока не стала заострять на этом внимание, опасаясь ненароком выдать свой уровень способностей. С возросшим подозрением покосилась на лежащие рядом учебники и, предчувствуя подвох, полюбопытствовала:

— И какова мораль? Окупились твои ночные бдения?

— Еще как, — он иронично улыбнулся. — Я, черт возьми, стал лучшим на курсе и меня отправили на войну в составе спецназа.

Где он разочаровался в родине и, кажется, совершил что-то такое, за что до сих пор ищет искупления, угу. Кончики пальцев снова закололо от желания считать его душу. И я, не в силах больше унимать любопытства, которым по отношению к другим вообще не страдаю, озвучила то, что уже давно не дает мне покоя.

— Что вообще инквизиторы делали на войне?

Спросила и опешила. До сих пор я ни к кому не лезла в душу. Даже к Барти, самому близкому мне человеку. Во-первых, измотанная аналогичной привычкой Теша, я считала, что остальных это угнетает также, как меня. Во-вторых, мне и своих проблем и переживаний хватало, чтобы еще чужими грузиться. Поэтому общалась по принципу «захочет — сам расскажет». До сих пор.

Что изменилось? Почему сейчас я посчитала себя вправе интересоваться его болезненным прошлым? И вообще почему рядом с этим святошей я раз за разом изменяю себе и совершаю поступки, о которых раньше и помыслить не могла?

Единственный логичный ответ мне очень не понравился. Шпилька предупреждала, что влюбленные из-за гормональной перестройки резко тупеют. Поэтому для себя я решила, что мне испытывать это чувство категорически противопоказано, ведь я и без того умом не блещу. Так что пора бы уже последовать совету Петера Шестопала.

Ли Мэй молчал так долго, что я успела сотню раз проклясть себя за язык без костей. Но агрессии, характерной для Теша, от него я не чувствовала. Нет, я не разозлила его своим вопросом. Просто расстроила. За собственную бестактность стало стыдно. Надо же, а я думала, что уже давно похоронила это мешающее жить чувство.

По совести, стоило бы признать, что это не мое дело, и извиниться. Но у меня на такую самоотверженность просто не хватило сил. В душе теплилась мелочная надежда, что Ли Мэй простит мою невоспитанность и приоткроет завесу тайны вокруг своей личности хотя бы затем, чтобы я отстала. Да и вообще узнать, какие козыри у него припрятаны в рукаве, не помешает в целях безопасности. Ведь другом инквизитор незарегистрированному медиуму вряд ли станет. А вот врагом запросто.

— Инквизиторы — ничего.

Против профессиональной деформации не попрешь, да, бывший капитан разведчиков? Я вздохнула, не скрывая досады, но он вдруг продолжил:

— Но я им и не был, — он беспечно поскреб отросшую щетину, но хрипеть стал еще сильнее, как туберкулезник. — Ты верно распознала изгоняющие и атакующие сигилы и раскусила меня еще в первую нашу встречу. А я ненамеренно ввел тебя в заблуждение, потому что до сих пор стыжусь, что был экзорцистом.

Самым сильным на потоке. То есть тем, кто способен вышвыривать душу из тела. Как бы печально ни звучали его слова, но я малодушно порадовалась оговорке «был». И все же искренне призналась:

— Не вижу ничего постыдного в том, чтобы быть тем, кто ты есть, — и, задрав нос, решилась на ответное откровение. — Я вот садистка и горжусь этим!

Иногда, правда, меня посещают удручающие мысли, что такими темпами я однажды проснусь вторым Джеком Потрошителем. В такие моменты меня мутит от самой себя, и я мечтаю напроситься на экзорцизм, лишь бы очистить ауру. Но останавливает одно. Если бы не негативное влияние астральных эманаций, едва ли я стала бы столь успешным хирургом. Кем я буду, если окажусь также не способна навредить другому, как до войны? Никем. Или вовсе трупом в ближайшей перспективе. Трущобы столицы Анталамории не прощают слабости.

— Мне кажется, ты преувеличиваешь свои достоинства, но все равно спасибо, — у глаз Ли Мэя появились морщинки-лучики. — А вообще-то я пришел позвать тебя на деловые переговоры. По крайней мере, так попойку обзывают гномы. Ты, конечно, как я успел заметить, недолюбливаешь игровой зал. Но, если пожелаешь, можешь присоединиться.

Я поджала губы. Мне казалось, что с учеными отдыхать должно быть приятнее, чем с обладателями крокодиловых сапог. Но члены базирующейся на фабрике команды экстрасенсов, все поголовно «с приветом», быстро меня в этом разубедили. Впрочем, не стоит увеличивать и без того немалую пропасть между нами, ведь работать вместе нам придется еще долго.

Да и вообще отвлечься мне не помешает. Может, хоть вспомню, откуда могу знать тот таинственный механизм, отсутствующий в схемах. Я с долей замешательства вернула папку с чертежами на место и спрыгнула с подоконника следом за Ли Мэем, отряхнув джинсовый комбинезон, которые носили все работники фермы механических тел.

Стойкая неприязнь к играм никуда не делась, поэтому я довольно равнодушно оглядела просторное помещение с краснокирпичными стенами, в котором расположились столы из темного дерева для игр в покер, вист, пикет, кости, нарды и даже новомодный бильярд. Гномы обожают азартные игры, но при этом терпеть не могут придуманные дроу шахматы. Забавно, что самую честную игру, которую нынче относят к спорту, изобрела самая двуличная и подлая раса.