Февраль
Шрифт:
Анюта заставляла себя вставать каждое утро. Иногда в окна пробивались слабые солнечные лучи, будили её, будто говоря: вот смотри, мы же пробились, нашли тебя, и ты вставай. Но чаще утра были хмурые, серые. Тогда, проснувшись, Аня думала, что ведь можно и совсем не подниматься, а так и пролежать, скорчившись под шалью, сберегая тепло. И вот она уже видела, как пролежит день, два и потом не сможет встать совсем и как о ней позабудут все и она так и останется лежать на маленьком диванчике. А потом кончится война, вокруг всё покроется черёмухой, а она будет здесь лежать и за окнами будут кричать про новые стихи и фильмы, женский голос будет у кого-то спрашивать
Но иногда приходили и другие мысли, что своей жизнью можно спасти одну, две, а может и больше чьих-то маленьких жизней. И что если встать и пойти, найти, кому помочь, то умирание будет уже не таким напрасным. И Анюта заставляла себя подниматься. Повязывала свою большую клетчатую шаль на голову. Косу она давно остригла. Анюта растила волосы ещё с младшей школы, любила, когда мама заплетала ей большие красные банты в косички, подкручивая бубликами. Но волосы нужно было мыть, расчёсывать, а сил на них не оставалось, поэтому однажды утром взяла и остригла. Даже не сожалела, вообще не думала, просто взяла и как получилось, криво, не очень аккуратно, но остригла. Время ли было думать о косах, когда завтра тебя самой уже может не быть?
Через два переулка от её дома жила Ольга Дмитриевна с двумя внучатами, практически одна всегда с ними, её дочь, тоже Анна, работала на заводе и редко появлялась дома. Анюта ходила помогать Ольге Дмитриевне стирать на Лидочку и Митьку и мыть иногда малышей.
– Вот закончится война, Лидочка, - говорила Аня маленькой голубоглазой девчушке, - заплетёт мама тебе два бантика и пойдёте вы в кинотеатр, мультфильм смотреть. Знаешь, Лидочка, какие яркие смешные мультфильмы будут после войны? И ты это всё с Митей увидишь, счастливые вы будете, Лидочка. И смеяться научитесь, и конфеты будете кушать…
– А ты с нами пойдёшь? – По-взрослому спрашивала Лидочка, вкладывая в эти слова определённый смысл.
– Нет, голубоглазка, - как можно беззаботнее отвечала Анюта и предугадывая встревоженное детское «почему», добавляла, - я уже видела мультфильмы, которые будут крутить в кинотеатрах, я во сне видала… второй раз не пойду…
Заходила частенько Аня и к их соседям, рассказывать сказки и сидеть с маленькой Олюшкой, которая уже почти не вставала, а её матери нужно было отлучаться из дому. Анюта приходила рано утром, приносила с собой большую книгу с картинками. Книгу Аня заворачивала в старую кофту и несла к Олюшке, чтобы читать весёлые сказки, показывать яркие картинки.
Эту книгу сказок Аня выпросила в библиотеке. Библиотека располагалась недалеко от Анютиного дома, в детстве Аня часто бегала туда, знала, каждый стеллаж, каждую полочку. И Любовь Сергеевну знала, что работала тут, кажется, с незапамятных времён. Любовь Сергеевна, приветливая, аккуратненькая женщина, за год разом превратилась в иссохшую старушку. Два её сына погибли сразу же в августе сорок первого, с разницей в несколько дней. Похоронки пришли вместе, в один день. И с того дня мир для Любовь Сергеевны сузился до стен библиотеки. Пожары, бомбёжки, как будто мистическим образом, обходили стороной это маленькое кирпичное здание с книгами и Любовь Сергеевной внутри. А она жила в этом книжном мирке, часто забывая и про войну, и про смерть сыновей. И, вставая по утрам, читала детские сказки двум большим фотографиям, с которых, улыбаясь, смотрели задорные белобрысые мальчишки.
Анюта прибежала в библиотеку, как только сообразила, чем можно развлечь и поднять Олюшку – интересными
картинками, историями, слушая которые есть шанс на время забыться.Ещё за дверью она услышала тихий выразительный голос:
– Колыбельку сделали из блестящей лакированной скорлупки грецкого ореха. Вместо перинки туда положили несколько фиалок, а вместо одеяльца — лепесток розы. В эту колыбельку девочку укладывали на ночь, а днем она играла на столе. Посередине стола женщина поставила глубокую тарелку с водой, а по краю тарелки разложила цветы. Длинные стебельки их купались в воде, и цветы долго оставались свежими и душистыми.
Анюта, стараясь не скрипеть старой дверью, осторожно вошла:
– Тук-тук…
Любовь Сергеевна встретила её улыбаясь, отложила книгу, кивнула фотографиям, мол, обождите немного.
– Анютка…
– Любовь Сергеевна, - попросила Анюта, - пожалуйста, дайте книжку, детскую, очень надо…
Любовь Сергеевна вмиг переменилась, насупилась:
– Анка, и не проси.
– Я умоляю вас, девочке почитать…
– Нет…
– Любовь Сергеевна, вы не понимаете, что ли – она умирает!!! – закричала Анюта.
Но библиотекарша была непреклонна; она как заговорённая повторяла на все Анины просьбы, что та истопит книгой буржуйку. Наконец Анюта не выдержала и прибегла к непростительной, но действенной хитрости. Она обратилась к фотографиям:
– Ребята, уговорите маму, книгу для Олюшки дать…
Конечно, Анюта знала и помнила и старшего весельчака Михаила, и младшего рассудительного Колю. Сейчас они смотрели на мать и Аню такие беззаботные, ещё совсем маленькие:
– Дай, мама, конечно, надо Ане помочь, - словно разрешал Коля.
– Да, да, а мы другую пока почитаем, - поддакивал брату весело Миша.
Любовь Сергеевна схватила книгу, которую только что читала сыновьям и протянула Анюте.
– Простите, - прошептала Аня, извиняясь за свой поступок.
Любовь Сергеевна махнула ей, закрыла лицо руками: иди.
Так у Олюшки появилась книга. И сейчас часто по утрам Анюта спешила в старый дом через два переулка, держа в руках как драгоценность книгу со сказками, замотанную в старый свитер. И как бы не было слаба Олюшка, и как бы ей не было тяжело открывать глазки, она каждое утро пересиливала себя, потому что так хотелось узнать, а как там маленькая Дюймовочка.
Бывала Анюта и у старого Фёдора Степановича, он ждал её перекинуться парой слов. Старик зимой заметно сдал, перестал выходил из квартиры. Анюта носила ему воду и ходила получать по его карточкам хлеб, которым он с девушкой делился.
Ко многим ещё ходила Анюта помогать. Весть о ней быстро разлетелась по одинокому, погружённому в мрак и голод, Ленинграду. Через много лет, уже в другом веке, в том, где жил Юрий Алексеевич, в сердцах людей сохранилась легенда о доброй девушке, которая самоотверженно спешила на помощь к погибающим жителям города, которая, превозмогая свою слабость и горечь, шла сквозь морозную зиму поддержать других…
Глава 2.
Глава 2.
Юрий зашел по ступенькам наверх, к знакомой двери, постучал. Постучал ещё раз, ответа не было. Толкнул, дверь поддалась. Анютина комната тоже была открыта, но самой хозяйки там не оказалось.
В комнате вместо царившего раньше идеального порядка был разгром. Шкафы открыты и наполовину сохранившееся содержимое разбросано по полкам, что-то упало на пол, тумбочки, где раньше хранились книги – пусты, кровать без покрывала, стол без скатерти.