Фея и Тот Самый Один

– Что это? – не поняла я незнакомое слово.

– Прокололи матку, когда выскабливали, – как маленькой объяснила мне Ника. – Насквозь! Говорят, кишку вытащили и поняли, может, врут, не знаю… Короче, удалили Виталине матку. Подобных осложнений не больше одного процента, я почитала, делала в хорошей клинике, и вот… Не повезло бабе, в общем.

– Да уж, – вздохнула я.

Стало искренне жалко Виталину, от всей души. Несмотря на то, что она много лет пила мне кровь, спала с моим мужем, издевалась, глумилась надо мной и Мишей, я сочувствовала ей. Страшно представить, что она сейчас переживала. Остаться без матки, без возможности родить, и всё это из-за неудачно сделанного аборта, причём тогда, когда можно было оставить малыша… Ей ведь теперь с этим жить!

– И что ты думаешь? – прошипела Ника. – Родиончик – говно малахольное, отправился в больницу и заявил, что дефектная жена ему нафиг не нужна, пусть катится домой к папочке.

– Да ты что? – совершенно опешила я.

Мне ли удивляться, но я удивилась, офонарела, сидела, как мешком пристукнутая. То, что он так обошёлся со мной и Мишей, объяснимо. Обидно до соплей за сынишку, но понятно. Я – шавка без роду и племени, которая не сумела родить ребёнка, соответствующего ожиданиям благочестивого семейства, совершенно не подходящего им. Но Виталина… – кладезь достоинств, начиная от происхождения, заканчивая душевными и физическими качествами.

– То! – почти подпрыгнула Ника. – В этот же день, только представь, в этот же, брак признали недействительным и вменили Родечке мошеннические действия в отношении Виталины.

– Что? – не поняла я.

– Папа у Виталины огро-о-о-омная шишка в СКР*, дядя в Генеральной прокуратуре. Быстренько отмазали роднулю от Мамоновых, навесили на Родю статью, мгновенно подняли все дела, которые заминали всё это время. Все! И ещё с десяток, похоже, пришьют. Убийцу Джона Кеннеди не нашли, как раз на Мамоновых повесят.

– Ого…

– Короче. Гнездо родовое, осиное под конфискацию – это сто процентов. Бизнес под откос, с такими долгами не расплатиться до скончания веков. Жильё под арестом. Под шумок досталось не только свёкру нашем, но и Антону, Родиону само собой и Мирону за компанию.

– Ох, а ты как же? – забеспокоилась за подругу. – Если что, приходи, живи здесь. Места хватит.

– А я, дорогая моя Фея, подала на развод без раздела имущества и лечу в Дубай. У меня там неплохая недвижимость припасена. Делить долги мужа я не собираюсь, достаточно того, что много лет делила его член, – фыркнула она.

– Квартира, выходит, совместно нажитое имущество, – засомневалась я.

– Вот ещё, совместно нажитое! Ща-а-а-а-з-с-с, – прошипела она. – Всё оформлено на третьих лиц, не подкопаешься. Пришла попрощаться и вот… – Ника сняла с себя дизайнерскую цепочку с кулоном и пару колец с дорогущими камнями. – Сертификаты сейчас достану, – нырнула в сумочку.

– Зачем? – растерялась я.

Украшения стоили целое состояние, мне ли не знать. Меня подобным Родя никогда в жизни не баловал, ограничивался брендовыми сумочками, обувью, чтобы не падать в грязь лицом в глазах общественности, но ювелирные украшения за невменяемые деньги не покупал. Если бы у меня были такие колечки, я бы давно ипотеку закрыла, честное слово.

– Денег перевести не могу, счета за границей, сама понимаешь, какая сейчас обстановка, но спокойной, что у вас с Мишей есть стабилизационный фонд, быть хочу.

– Ника, ты с ума сошла! – искренне возмутилась я.

Царский подарок, ненормальный, абсолютно неадекватный!

– Что? – уставилась на меня Ника. – Смотри, – показала она одно из колец. – Вот это я получила после того, как Мирон притащил двух молоденьких проституток и трахался с ними на моих глазах, а это за секретаршу, которая три аборта от него сделала, потому что он цветы в противогазе не нюхает. Эстет сраный! Думаешь, мне нужны такие воспоминания? Я получила от этого брака больше, чем рассчитывала, а тебе, – она выделила «тебе», – деньги нужны, как воздух. Мужик сегодня есть, завтра его нет. Бери! Или обижусь, – насупилась Ника.

– Спасибо! – горячо поблагодарила я, не стесняясь катившихся по щёкам слёз.

– Поехала я, подруга! – Ника горячо обняла меня. – Имей в виду, наверняка поднимут уголовное дело на Родю за аварию, не вздумай идти на попятную. Добей этого мудака!

На прощание Ника обняла Мишу, сказала, что едет в далёкое-далёкое путешествие. Обязательно позвонит ему, напишет, а позже они обязательно встретятся.

Миша тепло попрощался с тётей Никой, не подозревая, что, возможно, видит её в последний раз, хотя я изо всех сил надеялась, что мы обязательно встретимся. Всё-таки вместе выживали в родовом, осином гнезде Мамоновых, не один филологически правильный пуд соли съели, а это дорогого стоит.

Спустя пару часов мы добрались на иппотерапию, сумели не опоздать, несмотря на мою растерянность. Я не понимала, как относиться к происходящему, радоваться или забыть и растереть.

Справедливость, в которую я не верила никогда в жизни, вдруг начала работать, а я оказалась совсем не готова к этому, ждала подвоха, отката назад. Понимала, что отец Виталины не спустит Мамоновым с рук такой фортель, но всё равно грызли сомнения.

Несмотря на субботний день, позвонил следователь по делу об аварии, которая лишила Мишу возможности ходить, попросил подъехать, подписать несколько заявлений, уверял, что дело закрыли по ошибке, недоразумение случилось. Знала я, какое «недоразумение» принесли в конверте следователям. Сейчас же, по словам товарища майора, обязательно дойдём до суда и реального уголовного срока.

Назначил время, я сказала, что обязательно приеду и подпишу. Не знаю, какое участие принимал мой бывший муж в схемах свёкра и дедули-адмирала, виновен ли он в том, что ему предъявляют, стоит ли наказывать за то, как он обошёлся с котёночком Виталиной, но за аварию и увечья собственного сына он должен ответить. В этом я была уверена на все двести процентов.

Говорят, вспомни дерьмо – вот и оно. Самое главное дерьмо моей жизни – бывший муж, заявился на манеж, где занимался Миша. От удивления я не успела сообразить, как он узнал, где мы находимся.

– Ну, здравствуй, – натянуто улыбнулся Родя, окидывая уничижительным взглядом меня и обстановку вокруг, опаляя свежим перегаром. – Не рада встрече?

– Нет, – обрубила я, кинув короткий взгляд в сторону Миши.

Лишь бы он не увидел родного папашу. После последнего общения сынишка держался, но я видела, насколько ему было больно и обидно. Не хотела, чтобы подобные эмоции снова вошли в его жизнь, когда всё нормализовалось. Учёба, друзья-приятели, Лёва в качестве взрослого друга и главного доверенного лица, скоро собака появится… Общение с биологическим папашей точно лишнее.

– По сыну соскучился, – заявил Родя и направился к площадке, где занималось несколько детишек с инструкторами.

Я побежала следом, цепляя урода за свитер, пытаясь остановить. Вроде бы удалось, Родя замедлил шаг, уставился на меня, как на насекомое, и заявил:

– Кстати, собирай манатки и проваливай из моей квартиры.

– Из какой твоей квартиры? – застыла я, понимая, что именно он имеет в виду.

Родя, этот жук-мертвоед, с ума сошёл? Совсем рехнулся, захлебнувшись в желчи, злости и зашкаливающем нарциссизме?