Фиалка в чертополохе

Сомнения в искренности Чертополоха съедали ее.

И их поцелуй… ничего подобного с Ильёй она не испытывала. С ним все казалось каким-то… будто ненастоящим, словно эксперимент. Фиалка была убеждена, что любит его. Но теперь… теперь её уверенность была поколеблена, и Фиалку разрывали чувство вины и злость на себя.

Девушка упала на постель, обхватила руками подушку и горько вздохнула. Ещё утром все было так просто! Это вот — враги, это — друзья. Но этот поцелуй выбил её из колеи понятного мира. Теперь сумбур мыслей все перемешал. Нет, враги по-прежнему оставались врагами, а Чертополох — их предводителем, тут ничего не изменилось. Но проявляемые им эмоции… Было ли это игрой, целью которой был вред ей, Фиалке? Или среди уродов был урод, в котором сохранилось что-то человеческое? И можно ли считать проявлением человечности только то, что он хотел её?

Фиалка уже приняла, как данность, что её мысли о Чертополохе приняли совсем иной оборот. И что она уже не ставит его в один ряд с остальными бандитами, тем же Фомой. Но не страх перед возможным насилием или трудностями побега, на который ещё надо было решиться, вгонял её в депрессивное состояние. Она долго не понимала, что так гнетёт ее, пока не догадалась, что это слова Вожака о решении каждого из друзей бросить остальных ради спасения.

Мог ли он обманывать её? Безусловно мог. Но зачем это было нужно Чертополоху? Ведь он и так мог держать ее здесь сколько угодно, при желании — издеваться, а она даже и не представляла бы, где оно, это «здесь». Из извращенной любви к моральному подавлению? Даже в этой ситуации он не выглядел тем, кто будет кайфовать, вгоняя человека в раздрай. Он был явно человеком силы, которому проще разбить кому-то лицо, чем изощренно троллить.

Так что вряд ли он стал бы придумывать такое. И ещё она ловила себя на очень неприятной мысли, которая очень даже походила на истину — что ребята вполне могли так поступить. Она вспомнила каждого из них, его поведение по отношению к остальным, и покачала головой. Чертополох наверняка сказал правду. Каждый из ребят всегда был сам за себя.

Впервые она задумалась о том, что же их объединяет, кроме принадлежности к семьям с деньгами? Ведь не было никаких общих интересов, кроме тусовок в клубах и на курортах. Тусовок, которые ей, на самом деле, особо и не нравились. К тому же развязное поведение ребят, уверенных, что папины деньги могут творить чудеса, частенько вгоняли её в стыд и сожаление, что она в этот момент с ними. Размышляя, она пришла к простому выводу и даже удивилась, как эта очевидная мысль не пришла ей в голову раньше. Ведь все они были друзьями Ильи. А её приняли в свой круг, только потому что она стала его девушкой. Вернее, он объявил её своей девушкой. А так, невзирая на общий социальный уровень, ничего общего у неё с ними не было.

Тем не менее, могла ли она сбежать, бросив их на произвол судьбы? Фиалка понимала, что вряд ли сможет. Но чем она поможет их положению, которое даже не особо себе представляла, если останется в плену?

Она давно вскочила с кровати и теперь ходила из угла в угол, не находя себе места. Пыталась поесть, понимая, что силы ей потребуются, и осилила один бифштекс. Мысли о предстоящем побеге измучили её окончательно. И как, собственно, бежать? Сама она из тайги точно не выйдет. О сплаве на каком-нибудь бревне в холодной воде она думала с ужасом. Вряд ли ей это под силу. Чертополох обещал вывести её… если выживет в поединке с Фомой. Но чем он купит её молчание об этом месте?

Вспомнив о том, что Чертополох сегодня может умереть, Фиалка внезапно почувствовала гулкую сосущую пустоту внутри и разозлилась на себя. Ведь надо бы желать им смерти всем! Этим насильникам, избивавшим девчонок ради удовольствия. Но Чертополох…

Фиалка подошла к окну и стала смотреть, как его люди возятся у дальнего края изгороди, что-то сооружая. Чертополох ведь приказал своим не трогать девочек. Хотя вряд ли из благородных побуждений. Они были ему для чего-то нужны. А с учетом пристрастий местных аборигенов, можно было предположить, для чего… В этот момент Фиалка поняла, что не сможет уйти одна, не попытавшись спасти остальных. Она может попробовать убедить Чертополоха отпустить их. С завязанными глазами вывести куда-нибудь, откуда они смогут добраться до людей.

Но это только если в поединке победит он.

Остановившись посреди комнаты, Фиалка закусила губу. Она совсем забыла про то, что из этого их Круга может выйти один Фома… И что тогда ждёт её саму четко обозначил сам Чертополох. Она станет добычей этого садиста, а может и добычей в этой их охоте, о которой уже сейчас было понятно, что добыче явно не поздоровится. Куда ни кинь, всюду клин, вдруг вспомнила она слышанную когда-то поговорку.

Значит, побег. Побег с надеждой на то, что Чертополох победит и найдет её. И тогда она постарается убедить его отпустить ребят. А что если он захочет получить её взамен? Фиалка подумала, что если бы Вожак хотел взять её силой, то давно бы это сделал. А его поцелуй сказал ей, что он хочет добиться взаимности. Так что он вполне может выдвинуть такое условие. И если он захочет получить её взамен… Фиалка провела руками по телу, которое вдруг затрепетало при воспоминании о его сильных, но таких нежных с ней руках.

Да. Если она должна стать платой за спасение ребят, она станет ею. Какими бы они ни были.

Илья ударил ломом по бетонной плите, потом обернулся и посмотрел на силуэт охранника в конце коридора.

Ударив ещё и отломив на этот раз большой кусок, он зло буркнул Азату:

— Надо его валить!

— Ага, — шепнул тот, — «калаш» у него отбери, я его сразу завалю.

— Кинуть куском вот этой…

— Не добросишь. — Азат продемонстрировал руки, скованные цепью сантиметров в сорок длиной, которая посередине соединялась с цепью, сковывающей ноги. Эта конструкция позволяла махать ломом или киркой, но размахнуться и бросить кусок бетонной стены не позволяла.

— Я больше не могу! — простонал Илья. — Мы ж как рабы какие-то тут!

— Если бы не твоя мудацкая затея, — раздраженно процедил армянин, — мы бы тут не оказались!

— Бля! Вы достали уже!

— Сука, как же я тебя ненавижу! Так бы и вломил этим ломом!

— Ага, — съехидничал Илья, — Вломишь. Хочешь, чтобы отмудохали ещё раз?

— Заткнись! Если бы не цепи, я бы…

— Перерыв! — крик охранника эхом разнесся по тоннелю.

Илья вслед за Азатом бросил инструмент, зазвеневший по бетону, и с облегчением уселся на обломки. Все мышцы ныли. Если армянин и был привычен к физическим нагрузкам, то сам он не особенно много бывал в спортзале. И теперь тело расплачивалось сторицей. Он вздохнул и откинулся на бетонный блок, глядя на кровавые мозоли на ладонях и будучи близким к отчаянию. Они второй день занимались расчисткой завала в этом коридоре, откалывая куски от рухнувших бетонных стен и потолка и оттаскивая обломки в помещение, где была глубокая шахта, в которую их нужно было сбросить.

Болела голова. Им всем здорово настучали по башке, когда на лагерь у реки напали. Илья потрогал языком шатающийся зуб и поморщился. Выпадет — придётся имплант ставить. Если я доберусь до стоматологии когда-нибудь, мрачно подумал он.

Измордовали знатно всех пятерых. Связали, натянули на головы мешки и долго везли куда-то в подпрыгивающей на неровностях машине. Но проклятия и угрозы люди, похитившие их, реагировали ударами по мешкам, натянутым на головы. Девчонок с ними не было. За вопросы об их участи снова били. Так что, устав от прилетающих из темноты ударов, глотая кровь из разбитых губ, парни в итоге замолчали, с понурой злобой скрючившись на железном полу машины. Только Диман с Серым скулили и проклинали его, Илью, пока похитители не велели им заткнуться, подкрепив приказание пинками.

Из разговоров бандитов понять ничего не удалось, потому что никто ни с кем не разговаривал. Но везли их очень долго и явно не по асфальтированной дороге. Наконец, они притормозили, водитель обменялся с кем-то, стоявшим снаружи, неразборчивыми фразами, после чего машина прокатилась вперед ещё немного и остановилась окончательно. Водитель заглушил движок, с лязгом открылась дверь, впустив в салон прохладный ночной воздух, и пинки в спину дали понять, что их вежливо просят покинуть машину.

Потом всех затолкали куда-то, где надели кандалы и сняли наконец мешки. Моргая от слабого света голых лампочек под потолком, парни переглянулись. Они были в помещении с голыми бетонными стенами, где кроме них находилось ещё несколько человек. Все были в кандалах и прикованы к проушинам в стене.

— Эй, бля! Че за херня?! — завопили парни хором. Они ругались и продолжали возмущаться, пока в ответ здоровые мужики, вооруженные автоматами, висевшими за их спинами, видимо, приведшие их сюда, не переглянулись и не нанесли им несколько сокрушительных ударов. Илья и Азат, получившие в солнечное сплетение, согнулись в давящих позывах. Вадик, оравший громче всех, с разбитым в кровь лицом скорчился на полу, рядом с заплакавшим от боли Диманом, слабо постанывая. Серый просто упал кулем и больше не шевелился.