Фиеста (И восходит солнце)

Женился он, чтобы загладить паршивые впечатления от колледжа, а Фрэнсис, подобрав его, загладила впечатления от того, что у его жены, как оказалось, свет клином на нем не сошелся. Он ни в кого еще не был влюблен, но осознал, что представляет собой заманчивую партию для женщин, и само то, что женщина может печься о нем и хотеть с ним жить, – это не какой-то дар небес. Это привело к тому, что находиться рядом с ним стало уже не так приятно. Кроме того, в Нью-Йорке он играл в бридж со своими партнерами, делая чересчур высокие ставки, и умудрился выиграть несколько сот долларов. В результате у него сложилось обманчивое впечатление об этой игре, и пару раз он обмолвился, что всегда можно прожить на бридж, если прижмет.

И случилось еще кое-что. Он начитался У. Г. Хадсона [6] . Это может показаться невинным занятием, но Кон читал и перечитывал «Пурпурную землю». «Пурпурная земля» – книга крайне коварная, если читать ее в зрелом возрасте. В ней рассказывается о феерических амурных похождениях безупречного английского джентльмена на фоне чрезвычайно романтических пейзажей, выписанных в мельчайших подробностях. Брать такую книгу в качестве руководства к действию в тридцать четыре года так же небезопасно, как заявляться на Уолл-стрит прямиком из монастырской школы, вооружившись серией поучительных книжек Элджера [7] для юношества. Кон, я полагаю, воспринимал каждое слово «Пурпурной земли» так же буквально, как если бы это был кредитный отчет Р. Г. Дана [8] . Поймите меня правильно: он допускал определенные натяжки в сюжете, но в целом принимал эту книгу всерьез. Чтобы воспламенить его, большего и не требовалось. Но я не сознавал, насколько он воспламенен, пока однажды он не заглянул ко мне в контору.

6

Уильям Генри Хадсон (1841–1922) – аргентинский писатель и натуралист; его роман «Пурпурная земля» (изд. 1885) имеет развернутое название: «Пурпурная земля, которой лишилась Англия: путешествия и приключения на Восточной полосе в Южной Америке».

7

Хорейшо Элджер (1832–1899) – американский писатель, поэт, журналист и священник, автор романов о молодых людях из бедноты, достигающих успеха в жизни честным трудом.

8

Роберт Грэм Дан (1826–1900) – американский брокер, основатель авторитетного агентства кредитного рейтинга.

– Привет, Роберт, – сказал я. – Ты заглянул подбодрить меня?

– Ты хотел бы отправиться в Южную Америку, Джейк? – спросил он.

– Нет.

– Почему нет?

– Ну не знаю. Никогда особо не хотелось. Слишком дорого. К тому же в Париже южноамериканцев хоть отбавляй.

– Это не настоящие южноамериканцы.

– Как по мне, так даже слишком настоящие.

Мне пора было сдавать на почтовый поезд недельный материал, а я еще не написал и половины.

– Сплетен никаких не знаешь? – спросил я.

– Нет.

– Никто не разводится из твоих светских знакомых?

– Нет; слушай, Джейк. Если я возьму на себя все расходы, ты поедешь со мной в Южную Америку?

– На что я тебе?

– Ты умеешь по-испански говорить. И вдвоем нам будет веселее.

– Нет, – сказал я, – мне нравится этот город, а летом я езжу в Испанию.

– Всю жизнь я хотел совершить такое путешествие, – сказал Кон и присел. – А пока соберусь, буду уже стариком.

– Не дури, – сказал я. – Ты можешь куда угодно отправиться. У тебя полно денег.

– Я знаю. Но не могу решиться.

– Могу утешить, – сказал я. – Все страны похожи на кинокартины.

Но мне было его жаль. Он прямо помешался.

– Невыносимо думать, что жизнь так быстро проходит, а я толком не живу.

– Никто толком не живет, кого ни возьми, кроме матадоров.

– Матадоры мне неинтересны. Это ненормальная жизнь. Я хочу отправиться вглубь Южной Америки. У нас могло бы получиться отличное путешествие.

– А ты не думал отправиться в Британскую Восточную Африку, поохотиться?

– Нет, мне бы это не понравилось.

– Туда бы я с тобой поехал.

– Нет; это мне неинтересно.

– Это потому, что ты не прочел ни одной такой книжки. Давай, прочти книжку, полную любовных приключений с прекрасными лоснящимися черными принцессами.

– Я хочу в Южную Америку.

Было у него это чисто еврейское упрямство.

– Давай спустимся, пропустим по рюмке.

– А ты не занят?

– Нет, – сказал я.

Мы спустились по лестнице в кафе на первом этаже. Я давно нашел прекрасный способ выпроваживать навязчивых друзей. Как только вы пропустили по рюмке, тебе остается сказать: «Что ж, мне пора назад, отправлять телеграммы», – и порядок. В газетном деле, где важно уметь создать впечатление, что ты ничем не занят, очень важно уметь тактично раскланяться. В общем, мы спустились в бар и выпили виски с содовой. Кон оглядел бутылки в ящиках вдоль стены.

– Хорошее здесь место, – сказал он.

– Выпивки хватает, – согласился я.

– Послушай, Джейк. – Он налег на стойку. – У тебя никогда не бывает ощущения, что вся твоя жизнь проходит, а ты не берешь от нее, что можешь? Ты сознаёшь, что прожил уже половину времени, отпущенного тебе?

– Да, случается периодически.

– Ты понимаешь, что лет через тридцать пять мы будем мертвы?

– Какого хрена, Роберт? – сказал я. – Какого хрена?

– Я серьезно.

– Вот уж о чем не волнуюсь, – сказал я.

– А стоило бы.

– Мне в жизни хватало о чем волноваться. Хватит с меня.

– Что ж, а я хочу в Южную Америку.

– Послушай, Роберт, перебравшись в другую страну, ты ничего не решишь. Я все это испробовал. Нельзя убежать от себя, перебравшись в другое место. Этим ничего не добьешься.

– Но ты еще не был в Южной Америке.

– Нахрен Южную Америку! Если ты отправишься туда в таком состоянии, будешь чувствовать себя точно так же. У нас тут хороший город. Почему ты не начнешь жить своей жизнью в Париже?

– Меня тошнит от Парижа и от Квартала [9] .

– Держись подальше от Квартала. Курсируй сам по себе – и посмотришь, что случится.

– Со мной ничего не случается. Я как-то раз гулял один всю ночь, и ничего не случилось, только коп на велосипеде попросил предъявить документы.

– Правда, город хорош ночью?

– Меня не волнует Париж.

Вот и все. Мне было жаль его, но я ничем не мог ему помочь, поскольку он вбил себе в голову две идеи: ему полегчает в Южной Америке, а Париж ему надоел. Первую идею он взял из книги, да и вторую, надо думать, тоже.

9

Имеется в виду Латинский квартал, известный своей развеселой жизнью, особенно в темное время суток.

– Что ж, – сказал я, – мне надо наверх, отправлять телеграммы.

– Тебе правда надо?

– Да, надо разделаться с этими телеграммами.

– Ты не против, если я поднимусь и посижу в конторе?

– Да, поднимайся.

Он сидел в предбаннике и читал газеты и журнал «Редактор и издатель», а я битых два часа стучал на машинке. Затем разложил копии, проштамповал имя автора, убрал все в пару больших конвертов и вызвал посыльного, отнести их на Гар-Сен-Лазар [10] . Выйдя в другую комнату, я нашел Роберта Кона спящим в кресле. Он спал, подложив руки под голову. Мне не хотелось будить его, но я хотел закрыть контору и отчалить. Я тронул его за плечо. Он покачал головой.

10

Фр. Gare Saint-Lazare – Вокзал Сен-Лазар.

– Я этого не сделаю, – сказал он, зарываясь в руки головой. – Я этого не сделаю. Ни за что не сделаю.

– Роберт, – сказал я и потрепал его по плечу.

Он поднял на меня глаза. Улыбнулся и моргнул.

– Я сейчас говорил во сне?

– Вроде того. Но неразборчиво.

– Боже, какой скверный сон!

– Тебя машинка убаюкала?

– Должно быть. Я совсем не спал прошлую ночь.

– Почему?

– Разговаривали, – сказал он.

Я живо это представил. У меня скверная привычка представлять друзей в постельных сценах. Мы отправились в кафе «Наполитен» – пить аперитив и смотреть на вечернюю толпу на бульваре.