Фигурки страсти

– Что вы обо всем этом знаете? – прошипел Жибе Беарн. – И зачем вам нужна моя… дочь?

Признание обвиняемого – царица доказательств, как уверял господин, то есть товарищ Вышинский. Он, конечно, был мерзким типом, а все же в данном вопросе прав. Вот что подумала в тот момент наша героиня, но вслух ничего высказывать не стала, хотя бы потому, что ее собеседник небось слыхом не слыхал о товарище Вышинском. Счастливый человек!

– Ничего особенного я не знаю, – с невольной жалостью сказала Алёна. – Просто тогда, в замке, я видела ее мужчиной, а потом, на следующий день, женщиной. Уж не знаю, зачем она приезжала сыпать вам соль на раны… А может, просто у вас не было другого случая встретиться? Так вот в образе женщины она украла у меня браслет. Вернее, не у меня, а у девочки, дочери моих друзей. Теперь-то мне ясно, она не только ксерофилка, но и браслетоманка, у нее страсть к этим украшениям, но все было проделано так отвратительно.

Жибе побагровел.

– Короче, мне нужно, чтобы вы ей либо позвонили, либо при встрече сказали: мне все известно, а браслет необходимо вернуть как можно скорей. Или дайте мне ее телефон, – продолжала Алёна. – А то…

– А то – что? – вскинул брови Жибе.

– А то я в полицию обращусь, – с деланым сожалением пробормотала Алёна.

И тут Беарн расхохотался.

– А что такое? – немедленно начала задираться наша героиня. – Думаете, кража грошового браслета – не повод для обращения в полицию?

– В полицию можно обращаться по любому поводу, – согласился Жибе. И вдруг его интонации стали язвительными: – Например, по поводу пребывания некой дамы в некой конюшне в то время, когда там был убит некий человек.

Наступила минута молчания, как ни тривиально это звучит… Алёна просто оцепенела. У нее даже руки похолодели!

– Амиго Карлос! – закричал невдалеке какой-то турист. – Иди, я тебя сниму на фоне львов!

Громкий голос слегка вернул нашу героиню к жизни.

Она тупо оглянулась.

Кричал невысокий, тощенький, наголо бритый турист в невозможно широченных штанах. О господи, еще один лысый… Карлосом же, которого он сейчас фотографировал на фоне львов, оказался высокий мрачный латинос с длиннющими, ниже плеч, раскосмаченными волосами, которые гораздо больше пристали бы девице. Матерь божья, явный парик…

Неужели тоже трансвеститы?! Прибыли на слет к дому небезызвестного шевалье?!

Но Алёна сразу забыла о них, потому что вспомнила произнесенную Жибе фразу.

– Что? – пробормотала она. – Откуда вы… Что вы говорите, я не пойму!

– Вы отлично все поняли, – усмехнулся Жибе весьма злорадно. И эта его эмоция была вполне объяснима! – Полиция об этом не знает, потому что пропала запись с видеокамеры, которая установлена около конюшни, но я видел, как вы туда входили. И как выходили тоже, причем с видом, который вполне может быть расценен как преступный!

– Ага, и руки у меня были по локоть в крови, а о джинсы я вытирала окровавленный нож, – нагло ответствовала наша героиня, которая и вообще-то реабилитировалась довольно быстро, а в экстремальных обстоятельствах – просто мгновенно.

– Ну, нож у вас вряд ли имелся, да еще окровавленный, потому что тот несчастный был отравлен. А вот вид был весьма подозрительный.

– Да откуда вы знаете?

– Говорю же, видел!

У Алёны на сей счет были очень сильные сомнения, однако делиться она ими не стала, а просто спросила:

– Ну и отчего же промолчали, не выдали меня полиции? И почему не сообщили им заодно, что я приехала из Нуайера?

Жибе моргнул – видимо, растерялся от такой напористости. Алёна же мигом начала закрепляться на достигнутых рубежах, помня, что лучший вид обороны – наступление.

– Вы не могли меня видеть, это исключено. А вот я точно видела, как вы входили в замок. И только потом пошла к конюшне. И уж никаким образом вас не было около нее, когда я оттуда выходила. А раз вы знаете о моем посещении данной хозяйственной постройки, то уж не вы ли имеете отношение к исчезновению видеокассеты? Вы ее припрятали? Почему? Убеждена, что не ради того, чтобы полиция не начала разыскивать меня. Неужели Виктори, в смысле, Виктуар, и там отметилась? И вы боитесь именно за нее? Ну, раз так, мне в любом случае нечего опасаться, свою дочь вы не выдадите!

– Никакая она не Виктори и не Виктуар, а тем паче не Джейби, – уныло сказал Беарн. Вид у него был обреченный. – Ее зовут Николь Вассерман, фамилия по бывшему мужу. Но она издевается надо мной, как может… Когда-то, очень давно, мы спорили о ее… пристрастиях – ну, вы понимаете! – и я говорил, что счастья она не найдет, что ей нужно стать нормальной, иначе я от нее отрекусь. Но она нашла… Луи-Огюста своего…

– Неужели это его настоящее имя?! – изумилась Алёна.

– Самое настоящее, а что? – в свою очередь, удивился ее собеседник.

Надо же, мсье Беарн живет в Тоннере, где находится дом шевалье Д’Эона, у него дочь-трансвеститка, и он спрашивает, почему Луи-Огюст… Ладно, бог с ним. Ничего дальше своего носа не видит, а еще гид в Талле!

– Нашла Луи-Огюста, и что?

– И вполне счастлива с ним. Для нее ничего, кроме игрищ, их безумных игрищ и браслетов заодно, не существует. Да, я верю вам, она и впрямь браслетоманка. А имя Виктори Джейби Николь взяла, чтобы мне напоминать – она меня победила. Виктори Джейби – это Победа над Жибе, понимаете? Кроме того, мою жену зовут Виктуар, и Николь таким образом издевается над нами обоими. Я не знаю, зачем она заходила в конюшню буквально через несколько минут после вас, но она не убийца. И вообще тут никак не замешана. Однако если бы пленка попалась на глаза полиции, стали бы искать и ее. Все вышло бы наружу, моя жена… просто не выдержала бы этого позора… Все же Николь – наша единственная дочь, вы понимаете?

– Понимаю, – пробормотала Алёна. – Но кто-то же еще заходил в конюшню, кроме нас. И это должно быть запечатлено на кассете.

– Да сам Витали и заходил! – воскликнул Жибе. – А после него только вы и Николь. И все! То есть турист был отравлен раньше, в конюшни он пошел зачем-то… ну, может, просто посидеть, отдохнуть, не знаю. И умер там. И вы правы, я не мог допустить, чтобы к Николь цеплялись. Она же моя дочь. Какая ни есть, но дочь!

– Вы с ней, кстати, очень похожи. Необычайно похожи внешне, никто не усомнился бы в родстве, глядя на ваши два портрета. Вот посмотрите…

И Алёна достала из сумки блокнот, в который были вложены рисунки Эсмэ. Развернула их, и Беарн так и ахнул… Еще бы! С одного на него смотрела Виктори Джейби, с другого – он сам. Потому что, когда к лицу Виктори Алёна пририсовала мужскую прическу и добавила морщин, получился вылитый Жибе Беарн, гид из Талле.

– Что это… кто это ри… рисо… – начал заикаться гид.

Конечно, мужчина потрясен сходством, все ясно! Алёна усмехнулась и расплывчато ответила:

– Один знакомый.

Как бы она ни относилась к Эсмэ, но выдавать его не собиралась. Потом еще несчастный Беарн найдет парня и затеет отношения выяснять. От несчастных отцов всего можно ожидать, не каждый же наделен таким дивным чувством юмора, как папаша Моро. Хотя кто знает, может, и тот не был бы столь снисходительным, если бы его Манон не старой девой осталась, а подалась в трансвеститки. А как бы, интересно, это воспринял ее пожизненный жених Жак Бланкет?