Фиктивная семья. Галя, у нас отмена

– Всё равно – нет, – хмурится Галя и скрещивает руки на груди, всем своим видом показывая, что не намерена больше сотрудничать.

– Галь, ну что мне прикажешь делать теперь?

– Слушай, ты хотел поговорить с Нестеренко, и я устроила для тебя встречу в неформальной обстановке. Действуй дальше сам.

– Я не могу ехать один. Кто после этого поверит в мою легенду о счастливой семье?

– Скажи, что дети заболели.

– Заболели?

– Да, притащили из садика очередной вирус. Так бывает, Мирон.

– Ты же понимаешь, что конкретно меня туда никто не звал? Они хотят видеть тебя. Тебя и наших, чёрт возьми, детей!

– Нет. Ни в коем случае. К тому же, у меня работа, забыл? Касса, покупатели, задвоенная водичка. Там никак без меня. Всё сломается. Все умрут.

По тону слышу – издевается.

Издевается над бедным мужиком, который оказался в зависимом положении!

– Галь, да что тебе эта работа? Я же говорю – оплачу все издержки.

– Невыносимый! Вы все – невыносимые! – Кипятится вдруг она и тянется на заднее за пакетом со своими вещами. – Всё брось и помоги мне! А после меня – хоть потоп! Для тебя это всё фарс, развлечение на вечер. Дети-актёры, фальшивая жена… Нет, Мирон, это моя жизнь. Моя работа. Мои дети. Я не клоунесса, чтобы развлекать твоих богатых друзей за подачки. Эти ваши извращённые способы скрасить досуг… Вы совсем уже зажрались!

Она всё распаляется, распаляется…

Синие глаза сверкают на фоне бледного лица и красных щёк.

А Галя красивая очень в гневе, думаю я отстранённо, почти не слыша слов.

На амазонку похожа.

Пара непослушных локонов выбивается из причёски и падает на её лоб, и я быстрым движением смахиваю их, пальцами касаясь венки, трепещущей на виске.

Галя резко отстраняется от меня, как от прокажённого.

– Не трогай меня, – пыхтит зло. – Ты… И твои… Твой поцелуй! Ты у меня его украл!

– Украл? – Выразительно моргаю. – Ты не слишком возражала.

– Решила не закатывать скандал на публике.

– Разрешаю отомстить.

– Обязательно, – язвит снова.

– На этих выходных?

– Нет! – Она выходит из машины и с хлопком закрывает дверь. – Нет!

Опускаю окно и протягиваю Гале свою визитку.

– Подумай, время ещё есть. Мы можем обсудить условия. Выдвигай любые требования, задавай любые вопросы.

Галя, чуть поколебавшись, визитку всё же забирает, комкает в кулаке, но суёт в карман. Прищуривается, наклоняясь к окну.

– Вопрос у меня только один: крокодил на твоих ботинках умер от твоих рук?

– Чего? – Растерянно открываю рот.

Мой взгляд бегает по салону, но ответа в этой машине явно нет.

Чёрт, что за рандомайзер у неё в голове?

Можно мне тоже такой, чтобы на деловых переговорах деморализовать оппонентов?

Галя тем временем с лёгким смешком разворачивается и встаёт на лыжи, через минуту исчезая за тяжёлой дверью подъезда.

Я смотрю ей вслед и думаю о том, что она чокнутая на всю голову.

Чокнутая!

Но блин, что-то в ней есть…

Глава 8

Галя.

Бегу к дому.

Высокие каблуки глухо стучат по асфальту в тишине двора. Вечернее платье немного жмёт в районе талии после съеденного, а от лака на волосах кажется, что голова моя замурована в броню.

Время позднее, в окнах квартиры свет не горит – все уже спят.

Слава богу, думаю я, поворачивая ключ в двери.

Тихонько захожу в прихожую, стараясь не наступать на скрипящие половицы.

В детской полумрак, только тусклый свет ночника в форме слоника разгоняет густую темноту. Лёва с Юленькой спят в одной кроватке, сбившись в комочек, как котята. Маленькие ручки переплелись, лица у обоих умиротворённые, как у ангелочков.

Мирон, совсем не зная ни меня, ни детей, в одном оказался совершенно прав – они не разлей вода, очень дружны.

Роза Викторовна – моя свекровь – свернулась на другой детской кроватке в позе креветки. Тихо посапывает.

Я присаживаюсь на край матраса к детям, целую их по очереди осторожно в прохладные лобики, и моё материнское сердечко трепещет от тепла и нежности.

Встаю, сгребаю со стула плед и натягиваю его на плечи Розы Викторовны. Она что-то ворчит во сне, но не просыпается.

Ухожу на кухню.

Стараясь не шуметь, ставлю чайник и замираю у окна, вглядываясь в темноту. Машина Мирона всё ещё стоит там, под окнами – фары горят.

Смотрит ли он сейчас на дом? Видит ли свет в окне и мой застывший силуэт? Думает ли обо мне?

Наивная идиотка, – фыркает с ядовитой насмешкой внутренний голос, – у него таких, как ты, на каждый день недели! Дефицита красивых девиц в его жизни точно не наблюдается, и кто ты вообще такая, чтобы он о тебе думал?

Я – Галя.

Просто Галя.

У меня нет титула. Мой дядюшка не помер от чахотки, оставив мне в наследство пару скромных миллиардов. Я не владею крупной фирмой, никогда не летала бизнес-классом, и да, я покупаю грёбаный сыр по акции!

Я – Галя, девушка с кассы. Я знаю в лицо всех местных по-версальски вежливых алкашей, витиеватостью речи и изощрённостью комплиментов не уступающих самым благородным джентльменам Английского высшего света.

Но разве я бедна?

Я очень богата. У меня есть самое дорогое сокровище, которое только может быть у человека – дети.

Так что нет, это мне до Мирона нет никакого дела, а не наоборот!

– Галь, а ты чего не спишь? – Роза Викторовна тихонько заходит на кухню, трёт заспанные глаза.

Её взгляд впивается в мою причёску, а потом медленно скользит вниз. Глаза округляется пропорционально растущему удивлению.

– Галочка…

– Это сложно объяснить.

– Неужто с мужчиной куда-то ходила?

– С мужчиной.

– Батюшки! – Шепчет Роза Викторовна и счастливо обхватывает свои щёки ладонями. – Ну неужели! Уж думала, не доживу…

Качаю головой, прерывая её воодушевление.

– Это не совсем то, о чём вы подумали. Он предложил мне работу.

Вмиг её радость гаснет, на лбу собирается глубокая хмурая складка.

Эмоциональному диапазону Розы Викторовны позавидует даже Эмилия Кларк.

– Работу? Какую ещё работу?

– И это снова не то, о чём вы думаете, – вздыхаю, наливаю нам обеим чай. – Этот мужчина, он… Он предложил мне стать его женой.

– Женой?!

Господи, Галя! Ну ты же делаешь только хуже!