Филиал
Шрифт:
Нет, это не «ксенофобофобия»! Нас правда не терпят другие, порой куда более странно выглядящие существа. Я знаю, о чем говорю.
Может, потому что мы родом не с этой планеты, но при этом стоим выше всех остальных властителей измерений, контролируя действия тех, кто направляет мировую историю согласно событиям Первичного Мира?
Наверняка так и есть.
Опасаясь нервного срыва из-за взглядов, полных ненависти, большинство аннунаков обитает на Нибиру. Но не я. Не так давно, несмотря на повсеместно процветающую ксенофобию, я решил перебраться жить сюда, на Землю. Мне очень нравился местный естественный климат, разительно отличающийся от искусственной среды нашей далекой планеты. Кроме того, проживание тут способствовало моему
Я приобрел себе небольшое поместье в горах Пьемонта – труднодоступное, отдаленное от цивилизации. И проводил тут немало времени, рассуждая о сложных межрасовых взаимоотношениях. Даже в этой глуши, до меня постоянно доходили отголоски непонятной расовой ненависти. Телепередачи, желтая пресса, книжонки всякие, даже развлекательные фильмы – везде рептилоиды, так или иначе, были выставлены врагами человечества.
Я был далеко не первым ксенопсихологом, шел в данном направлении по стопам сотен тысяч моих предшественников. Поэтому имел представление о том, что наша раса неоднократно пыталась исправить сложившуюся ситуацию. Например, мы когда-то спонсировали, призывающий к толерантности, фильм «Враг мой». Но он не нашел широкого отклика в сердцах землян. Как и множество детских мультфильмов про говорящих динозавров, а также другие попытки изменить мнение землян о нас, разумных инопланетных ящерах. Все наши сознательные манипуляции в рамках данного дискурса так и не развеяли тьмы предубеждений в окошках Овертона.
Несмотря на этот прискорбный факт, я все же завел двух друзей среди землян. Один из них жил в соседней альпийской долине. Мы с ним изредка встречались и уплетали шашлыки под красное вино, ведя беседы на различные социальные и философские темы. В результате этого, объем моей диссертации значительно увеличился за счет человеческой точки зрения на, рассматриваемые в работе, проблемы. Второй же товарищ появился недавно, и, в силу своих специфических особенностей, был незамедлительно принят на должность моего помощника.
А вот отношения с другими людьми как-то не складывались. Мне приходилось даже в собственном доме ходить в рясе монаха, скрывающей мою внешность. Все время держать гипноиндуктор под рукой. И валидол. Не для себя, конечно. Случилось однажды откачивать местного пастуха, увидевшего как я голышом медитировал на камешках в горах. Еле спас шокированного человека. Но ведь не бросил в беде!
Все же не понимаю, откуда взялась такая нелюбовь к змееподобным. Наша раса почти не вмешивалась в дела планеты Земля и принесла куда меньше бед, чем местные масоны. Мы всего лишь контролировали тех, в чьих руках находились бесчисленные измерения этой вселенной. Следили, чтобы никто из них, даже местные боги, не перегнули палку и не вздумали захватить власть в известных мирах. Но все равно, даже в Библии, во всем был виноват змей. Вот почему так? Я лично знаю начальника управления А.Д.А., и Сатана Иеговович – ни капли не похож на нас, рептилоидов!
Хотя, вот с ацтеками у нас сложились хорошие отношения. Жаль, что места в будущем этим ребятам не досталось…
Ладно люди с их ненавистью к нам, но меньше всего я ожидал такого отношения от древней говорящей жабы! Как-никак, между нами было много общего, хотя бы приятный, зеленый цвет кожи. Впрочем, чего собственно я ожидал? Что меня, инспектора, прибывшего заниматься расследованием, примут с распростертыми объятиями в филиале Биржи, который недавно допустил, если не спровоцировал, уход одного из измерений в Хаос?
– Уважаемая, а можно как-то побыстрее? – раздраженно бросил я.
Обычно мы, рептилоиды, очень терпеливы, но все эти размышления меня вывели из себя, и я больше не мог спокойно наблюдать, как невыносимо медленно она выводит свои каракули.
Жаба вздрогнула, дернула лапой и криво черкнула ручкой через весь
лист.Из моей груди вырвался тяжелый вздох.
– Может документы вам оставить? А вы меня так пропустите? Я все понимаю: у вас свои бюрократические заморочки, у нас свои. Но можно же как-то, без лишних задержек, оформить меня и допустить к вашему руководству. Чем быстрее моя работа тут будет закончена, тем скорее вы избавитесь от моего присутствия, – предложил я, осознавая, что этот долгий и мучительный процесс все еще далек от завершения.
Она зло посмотрела на меня, потом на испорченный лист, затем снова на меня и начала отчитывать:
– Молодой человек, вы же сами мне мешаете! Свалились без предупреждения, как снег на голову! Нет чтобы оповестить о своем визите, все бумаги нужные почтой заранее прислать. Так вы еще и торопите меня, отвлекаете! Вот, смотрите, что вы наделали, теперь же все заново заполнять придется…
В этот момент зазвонил офисный телефон на ее столе, она подняла трубку: «Да, Панкратий Гермесович. Да, тут еще. А куда он денется-то? Что? Уже можно запускать? Хорошо».
Жаба достала откуда-то смартфон, быстро сфотографировала мое удостоверение и сопроводительные документы, вернула их мне и сказала:
– Проходите, пожалуйста. Ваши данные я со снимков перепишу. Руководство уже ожидает.
– Ну наконец-то! – с облегчением ответил я и направился в кабинет директора филиала.
– Чай и кофе у нас невкусные, не советую пробовать, если конечно вам поступит предложение угоститься, – заметила секретарь, когда моя рука уже приоткрыла дверь.
Я вошел внутрь. В дальнем конце комнаты за столом сидел сатир, который медленно поднялся из кресла, чтобы поприветствовать меня.
– День добрый, господин следователь.
– Панкратий Гермесович, здравствуйте, – ответил я, крепко пожимая его руку. – Зовите меня Геннадий Филиппович.
– Мы ведь с вами раньше не встречались?
– Нет, не успели. Ранее я работал по выявлению проблем у филиала, курирующего другие группы измерений. Так вышло, что недавно я решил обосноваться в этой реальности, и ваше отделение Биржи передали под мой контроль. В каком-то смысле, я не только старший следователь, но еще и ваш участковый.
– Ясно. И чем мы обязаны вашему неожиданному визиту? – поинтересовался с улыбкой сатир.
– Потеряно одно из измерений и, согласно протоколу, инициировано расследование. Насколько я осведомлен, подобная проблема у вас возникает не в первый раз за столь короткий срок. Поэтому, честно говоря, не понимаю, почему вы так удивлены моему появлению. Никакой неожиданности в нем нет.
Сатир все еще улыбался.
– Ну, как же нет? Геннадий Филиппович, ваши коллеги всегда уведомляли о проверке заранее. Минимум за пару недель. А вы появились без предупреждения, фактически сразу же после инцидента. Да еще и под конец месяца, когда других проблем хватает. А может, вы проявили излишнюю инициативу, живя с нами по соседству? Или подзабыли протокол проверок? Нет, не буду гадать. На досуге, возможно даже сегодня, обязательно ознакомлюсь с действующей редакцией биржевых правил. Ваш визит кажется странным и по другой причине: вижу, вы почему-то один, без помощника. Как-то необычно все это, знаете ли. Мне кажется, тут попахивает превышением должностных полномочий.
– О, за моего коллегу не беспокойтесь, – наблюдая за его торжествующей улыбкой ответил я. – Помощник сейчас занят тем же самым вопросом, что и я. Он обязательно объявится, но чуть позже. Сам же я, действую строго по протоколу. Срочная проверка инициирована без предварительного уведомления в связи с тем, что за последние сто лет ваш филиал потерял три измерения. А на магической цифре три действует подпункт «б» – следователей направляют сразу же. «Б» значит – без лишней бюрократии.
– Как это три мира за сто лет? Разве отчетный период не по векам делят? В этом мы только первое потеряли, – улыбка начала покидать лицо Панкратия Гермесовича.