Филолог. Магия Слова
Шрифт:
Троглодит не реагирует на мои действия, и я обливаю его кувшином холодной воды.
Он очнулся, но вставать не торопится, только стонет и хнычет:
– Синкретисты, синкретисты… Умоляю, не говорите принцессе. Умоляю.
Таня не шевелится. Видимо, еще не отошла от шока, хотя ясно, что в таком состоянии насильник не обидит и сопливого троглодёнка.
Я мечусь то к поверженному чудовищу, то к остолбеневшей одногруппнице. И решаю сначала все же помочь подруге.
Кое-как натягиваю на девушку свою толстовку. Ее порванная футболка теперь годится только для мытья полов в замке.
– Милая, хватит изображать «стояние Зои». Тебе надо лечь. А с зеленым придурком я сейчас разберусь.
Девушка упирается. Какая она тяжелая, хоть и маленькая. Видимо, сиськи весят под два килограмма каждая.
Наконец, я довожу одногруппницу до ее покоев и укладываю в постель. Она выглядит такой несчастной и беззащитной. Это уже не та гордая отличница, которая посылала всех студентов, никого не подпуская к своему телу.
Я пытаюсь застегнуть толстовку на ее груди. Не сходится, зато в плечах кофта болтается. Ничего, ей в моих шмотках не на бал идти, а пережить одну ночь. Всего одну тяжелую ночь.
Укрываю одеялом, подтыкая со всех сторон, как делала мама в детстве. Только целовать ее не буду, не хватало нам здесь еще одной деревянной стены. За такие изменения архитектуры замка Ульрика нас по головке не погладит.
– Спи, ты в этом гнездышке в полной безопасности, – говорю я Тане, обращаясь с ней, как с ребенком.
Филологов учат куче бесполезных вещей: древним языкам, на которых никто не говорит. Философии, о которой все забыли. Картине мира, которая давно устарела.
Но никто не учит словам для девушки, которую едва не изнасиловала инопланетная чешуйчатая тварь.
Я тихо закрываю за собой дверь, попутно отмечая, что девушке выделили куда более приличную комнату, чем мне. А я-то думал, что смог покорить сердце Ульрики. Размечтался…
Троглодит на том же месте. Он в сознании: плачет и бьется в судорогах.
Я легонько его пинаю, вымещая остатки страха и злости. А так не привык никого бить, даже насильников. Пацифист по призванию. Гуманитарий по прихоти судьбы.
Нет у родителей денег на топовые вузы и востребованные специальности.
– Как тебя зовут? – я делаю попытку поднять троглодита, но безуспешно. Сил так и не прибавилось.
– Лот, Ваше Синкретство.
– Ваше Сиятельство, – поправляю этого невежу.
– Вы же господин синкретист, поэтому Синкретство, – настаивает троглодит. – Простите, умоляю, только не говорите принцессе. Я год в должности телохранителя, на женщин времени нет, а в отгулы не отпускают. Ульрика чего-то боится. Слухи ходят по королевству о разных…
Я рявкаю:
– То, что женщин не видишь – это не оправдание! Всегда есть возможности для… хм… самостоятельной работы. Я же как-то справляюсь, хотя мне в сто раз тяжелее, чем тебе. Учиться в окружении ста красавиц, которые тебя не замечают – вот это испытание для нервов. А у тебя тут и соблазнов нет. Одни зеленоватые толстухи в париках. Одна принцесса – вроде ничего, после двух кальянов потянет.
– Господин синкретист, умоляю, не рассказывайте Ульрике, – повторил Лот. – Я не знал, что вы – гости из другого мира. Думал,
очередное отребье, которое пригрела наша добродушная принцесса. Я отплачу… Отдам половину денег, скопленных за год на службе. Или же защиту.– От кого это? В школу мы пойдем караваном, вместе с Ульрикой. Нам ничего не угрожает.
– В критической ситуации телохранители вспомнят о вас в последнюю очередь, – покачал головой Лот. – Если на кону жизнь принцессы, вас свои же и оглушат щитом, чтобы не орали. А я обещаю защищать тебя и твою подругу.
– Но сначала позаботишься о себе и принцессе? Тогда нас тысячу раз прикончат.
– Ты просишь невозможного, – вздохнул троглодит. – Ладно, я обещаю, что в первую очередь буду защищать принцессу, потом вас и себя.
– Договорились, – я протянул Лоту руку для пожатия.
Тот взглянул на меня с недоумением и исчез в темном коридоре.
Я завистливо вздохнул. Наверное, сейчас снимет стресс бутылкой троглодитского вина, если чешуйчатые, конечно, его варят. Или подцепит красотку на празднике.
А я лягу спать, как и всегда, в одиночестве. Буду вертеться с боку на бок, не в силах уснуть и раздумывая о фантастических событиях прошедшего дня.
Хотя у меня есть проверенное средство: алфавиты разных языков. Как выяснилось, они помогают не только от бессонницы, но и в самых безнадежных ситуациях.
Глава 4
Мне снились огромные черные птицы в сером небе. Я наблюдаю за ними и что-то пытаюсь вспомнить. А может, задать вопрос, но кому?
И вдруг небо падает на меня. Начинается землетрясение, я готовлюсь к смерти, которая все расставит по местам. Кто я? Студент иль синкретист? А может, я валяюсь в коме, и троглодиты, и магия, и город, выдолбленный в скале – лишь плод воображения умирающего мозга.
– Да вставай же, дурень! Нам завтрак принесли, – кто-то трясет меня за плечо, прижав к лицу две подушки.
Танюха и ее огромная грудь. Так вот, почему мне снилось землетрясение и падающее небо.
С утра настроение на нуле, и я ворчу:
– Ты ненормальная? Хватит наваливаться. Сейчас придушишь меня своими сиськами.
Таня подскакивает, как ошпаренная, и пересаживается на край кровати:
– Значит, я толстая. Ах ты, хамло малолетнее.
Я ныряю под одеяло и шепчу:
– Не толстая, а аппетитная.
Да, я самоубийца.
На меня обрушивается удар, от которого ребра прилипают к спине. Троглодитские подушки в разы тяжелее земных. В них что, камни запихали?
Второй удар приходится по спине. Танюша разбушевалась. Я ору и пытаюсь дать ей сдачи.
Но девушка оказывается проворнее и забирается мне на спину, продолжая колошматить подушкой.
Я молю о пощаде:
– Танечка, ты самая красивая в мире. В этом уж точно. Не бей меня, умоляю.
Та сжаливается и слезает с меня.
А вдруг ловлю себя на мысли, что был бы не прочь продолжить нашу возню в кровати. Надо когда-нибудь взять реванш и подмять одногруппницу под себя.
Возможно, даже в нашем мире. Мы же вернемся?
Татьяна протягивает мне кувшин:
– Выпей и умойся. А то выглядишь, как алкаш после недельного запоя.