Философия как духовное делание (сборник)

Весь этот вопрос не имеет ни практически, ни феноменологически никакого значения. Ведь действуя, мы и выбираем, и решаем; и не можем не выбирать; и не можем не решать – потому что, как бы последовательно мы ни приняли причинно-необходимую определенность явлений, в момент выбора и решения нам это безразлично.

Во-первых, действуя, мы живем в действии, а не в анализе причин нашего несостоявшегося действия; если же сознание этих причин проносится в нашей душе, то не как сознание причин, а как сознание мотивов, из числа которых мы выбираем лучшее.

Тот, кто начинает теоретически познавать свое будущее деяние, тот его до тех пор и не совершает: деяние может и совсем погибнуть в познавательном анализе его как возможного.

Во-вторых, возможное действие никогда не может быть нам ясно в своих причинах уже потому, что оно, само являющееся следствием, нам неизвестно; да и потому, что наряду с сознательными мотивами на решение и поступок воздействует всегда ряд бессознательных мотивов, могущих быть вскрытыми лишь после того, как поступок состоится, да и то не всегда, и не целиком, и лишь с большим трудом.

Поэтому имеющийся состояться поступок наш мы переживаем как грядущее неизвестное и притом (что крайне важно) зависящее между прочим от совершения или не совершения нами некоторых волевых усилий. Вот этого-то сознания, что воля есть один из факторов, и притом, как известно, необычайно сильных факторов – достаточно для практика действующего и феноменолога, анализирующего интимную подлинную сущность нравственного переживания. И чувства силы нашей воли вполне достаточно практику, тогда как теоретик post factum ставит вопрос познавательно, теоретизирует и объявляет предопределенность нашего поступка общими факторами и частными прецедентами.

Итак, в сущность этического переживания входят такие ингредиенты: я живу душою; я действую, т. е. лично направляю акты моей душевной жизни; в меру этого я ответствен за свои состояния и деяния, и если не осуществляю лучшего, чем осуществленное несовершенное, то я виновен.

Вот этот-то сложный комплекс душевных движений и состояний мы и будем иметь в виду, когда будем говорить: нравственное есть действие или добро есть действующее душевное состояние.

3) В этом понимании термин действия берется, однако, в столь широком значении, что сущность нравственного переживания оказывается недостаточно отличенной от сущности других практических переживаний. Например, выбирающее, ответственное душевное свершение может быть и деятельностью ловкого и послушного рабочего или приказчика, кондуктора, дисциплинированного наездника и политика. Хотя цели, осуществляемые ими, сами по себе могут быть вполне чужды добру и нравственности.

Это не может, однако, помешать рассматривать их деятельности так, как если бы они преследовали нравственные цели.

Как нравственная деятельность может рассматриваться всякая деятельность постольку, поскольку мы отнесем ее, будем сопоставлять и оценивать ее с точки зрения осуществления ею и в ней не субъективных или условно-относительных, но высших, безусловных и объективных философских ценностей. Это не значит, конечно, что всякая такая деятельность окажется «нравственной» в похвальном смысле; нет; но помимо своей обыденной и относительной целесообразной видимости она окажется более или менее верно и неверно осуществляющей и не осуществляющей эти объективные нравственные ценности. Она получит ту или иную локализацию в мире нравственных ценностей и их осуществлений.

В этом отнесении к высшей объективной ценности практическая деятельность людей имеет нечто общее со смыслом и художественным образом. И то, и другое, и третье может быть отнесено к высшей объективной ценности и от нее получить свое трансцендентальное место. Деятельность в отнесении к добру, смысл в отнесении к истине, образ в отнесении к красоте.

Однако здесь необходимо провести еще одну прочную и определенную грань. В познании есть не только смысл, но и познавательно-мыслительная деятельность; в искусстве – не только объективный состав образов, но и художественно-творческая душевная деятельность. Чем же отличается деятельность нравственная от деятельности познавательной и деятельности эстетической, если все три они направлены в конечном счете на различные верховные ценности?

От деятельности познавательной и деятельности эстетической нравственная деятельность отличается своим предметом, хотя по сущности своего отношения к предмету она и имеет с ним нечто общее.

Познавательная деятельность направлена, как это мы видели в прошлом году, на сверхчувственный смысл предметных обстояний и обретает его мыслью, выражая в слове.

Художественно-творческая деятельность направлена на чувственный образ возможных предметов и обретает его созерцающим воображением, выражая в звуке, линии, краске, слове, материи.

Нравственная деятельность направлена на осуществление реальных душевных состояний и обретает их (союзом) волею (и хотения), выражая во внешних деяниях и отношениях.

Таким образом, предметом нравственной деятельности являются своего рода душевные состояния, и создание их, как таковых, составляет ее непосредственную задачу.

Прочтено: 1913. 5 марта.

[Лекция 7], часы 13, 14 Добро как предмет воли. Аберрация воли: гедонизм, эвдемонизм, утилитаризм

Итоги добытого

1) Прежде чем идти дальше, посмотрим, что именно мы добыли до сих пор.

Добро не есть ни вещь, ни смысл.

Добро есть душевное состояние и ценность. Именно ценное душевное состояние.

Ценность его, именно его как sui generis душевного состояния, и именно ценность его во всем ее значении объективна, но для осуществления своего в человеческой душе должна быть лично признана, субъективно признана как объективная (в переживании нравственной очевидности).

Добро есть, следовательно, объективно ценное душевное состояние, осуществляющееся через лично субъективное признание в акте очевидности.

Логически коррелятивное, ценностно-противоположное злу, оно в осуществлении своем стоит к последнему в отношении потенциальной тождественности; добро и зло – это одна и та же сила, но в различных, мало того, прямо противоположных формах¹⁴⁴. Добро и зло – это модусы единого начала, единой силы, удобопревратной, но потенциально благой.

2) Нам следует теперь обратиться к анализу того основного, чем характеризуется это объективно-ценное душевное состояние. И первое, с чем мы сталкиваемся здесь, – это воля и ее роль в нравственно-добром состоянии.