Философия секса
Шрифт:
– Прости, – Дин тихо шепнул ему в макушку, – не хотел на тебя кричать, день просто отвратный.
– Я про всё забываю, за детьми не смотрю, – снова всхлипнул Рейли, – и еда у меня пересоленная…
– Ну, успокойся, – Дин прижал его крепче, не давая омеге ругать себя зря, подхватил со стула, и Рейли сразу прижался к нему всем телом, прося заботы и тепла. – Пойдём в постель, воробушек мой несчастный.
Настроение у омеги тут же сменилось, вся обида и слёзы перетекли в яркую страсть, и Рейли жадно прильнул к Дину, начиная тереться об него и покрывать поцелуями шею. Дин крепче ухватил его, стараясь в сохранности донести ценную ношу. Детей отправил в их комнату, с любимым же заперся в спальне.
Рейли слишком спешил с пуговицами, тянул непослушную ткань во все стороны, со стонами
Пристроившись, он замер, словно только это было нужно и важно – близость с любимым, единение, после которого все обиды и неприятности исчезали. И Дин его не торопил – просто любовался, наслаждался его горячей теснотой и позволяя ему вести.
Рейли стал раскачиваться, чуть приподнимаясь и постепенно ускоряясь, направляемый своей страстью. Прикрыв глаза, он отдавался своим желаниям – прекрасный, горячий, от его близости Дин всегда сходил с ума, утопал в собственных ощущениях и забывался, наслаждаясь моментом. Такого Рейли хотелось фотографировать, запоминать и хранить, потому что этого идеального омегу нельзя было потерять.
Рейли выгнулся и со стоном кончил, забрызгав Дину грудь. От накатившейся слабости руки у него стали дрожать, и Дин притянул его к себе, укладывая рядом.
– Подожди, а как же ты? – попытался возразить Рейли.
– Мне хорошо. Мне очень хорошо.
Дин погладил своего омегу по покрасневшим щекам, поправил выбившиеся прядки и прижал к своему плечу. Рейли был рядом, преданный и любимый. И Дин знал, что должен быть благодарным за каждую минуту, что они вместе, за терпение, за заботу, за сыновей и за то, что все эти годы Рейли ни разу не пожаловался, хотя бывало во время течек Дин чувствовал, что не справляется.
Его разрывало от внутренних противоречий – он не желал терять Рейли, не мог лишиться лучшего и самого любимого омеги и даже верил, что никогда больше не сможет так полюбить. Но и работу потерять не мог. Газета была не только его смыслом жизни. Дин считал, что, перестав быть главным редактором ведущего издания Норге, он потеряет право на Рейли. Нужно было что-то придумать. Найти какое-то решение. Но такое, чтобы ему не пришлось выбирать…
– Завтра я приготовлю тебе самый вкусный ужин, – зевнув, пообещал Рейли.
– Спасибо, – Дину хотелось добавить, что ему ничего не надо, что в его жизни всё есть, и он по-настоящему счастлив, но горло перехватило спазмом, и он лишь крепче прижал к себе омегу, не желая показывать своей слабости.
Следующим утром в НоргеТаймс вышла прекрасная статья о последнем показе Рейли Ларсена. Дин вложил в неё не только свои чувства, но и профессиональные навыки, беспристрастно оценивая увиденное. Дин всегда считал Рейли гением, был уверен в его таланте и спокойно говорил об этом стране. Только в этот раз вместе с его восторженным откликом вышла статья и в НоргеЛайв, где о последнем показе было написано с пренебрежением. А о самом Рейли и вовсе было сказано, что выезжает омега только за счёт своей внешности и умения раздвигать ноги.
Такого, конечно, не было написано прямо, но Дин умел читать между строк, и это его сильно задело. Не то чтобы он не доверял любимому, он был уверен, что Рейли верный омега, и если что-то и случится в его жизни, то он непременно поделится с Дином, и Дин, если потребуется, отпустит Рейли. Дина больше смутил контраст между двумя газетами, и так как люди предпочитали грязные сплетни и мелочные разборки, то и статья в НоргеЛайв с его необъективными обвинениями была более популярна. Если бы подобное несоответствие касалось чего угодно другого, Дин бы махнул рукой, решив, что у каждого может быть своё мнение, а неуместные слухи только навредят газете. Сейчас же его просто разрывало начать расследование и узнать, что же за паяц написал эту гадость про любимого.
Имя Йозеф Тратборг ему ничего не говорило, он даже не помнил, чтобы
на показе присутствовал представитель НоргеЛайв, но на всякий случай попросил в отделе персонала найти все данные по этому писаке. Не то чтобы Дин собирался испортить ему жизнь, хотя в душе от такого бы не отказался, просто желал оставить в сети несколько веских комментариев, так чтобы в будущем статьи у этого Йозефа принимали с оглядкой.~
Часть 4
Работа временами съедала его изнутри. С каждым прожитым годом свободного времени становится всё меньше, а работы всё больше. Она всюду – в выходных мероприятиях с сотрудниками, в вечерних телефонных звонках секретарю и в записной книжке на обеденном столе. В юности Дин мечтал много зарабатывать и ещё больше тратить на развлечения. В университете у него появился свой источник дохода, и он старался добиться большего, забывая про отдых. А после рождения малышей и вовсе забыл, что такое покой – после работы бежал к семье, но чаще дома занимался газетой, чем возился с детьми. Работа отбирала и желания, и жизнь. Годы уползали в пустоту, становились рутиной любимые дела и сложные задания.
Дин любил свою работу: брать интервью, собирать выпуск и видеть своё имя в заголовках свежей газеты. Но временами, пропуская какое-то важное событие в жизни своих детей, ему казалось, что он занимается чем-то не тем. Возможно, в нём говорил омега, желающий всю свою жизнь быть домохозяйкой и стирать пелёнки. А возможно, он просто завидовал Рейли, который работал дома и мог проводить с малышами столько времени, сколько пожелает.
Когда отец передал газету Дину, сделав его главным редактором, омега почти поселился в своём офисе. Дин был счастлив на новой работе, новым перспективам и возможности сделать что-то по-своему. И ему всегда это нравилось, но сейчас, когда встал выбор между работой и семьёй, Дин не мог оставаться в офисе…
Секретарь сообщил, что пришёл Рейли Ларсен, и в первое мгновение Дин испугался, что Рейли прочитал статью Йозефа Тратборга и сейчас, расстроенный и обиженный, будет жаловаться на несправедливых журналистов. Но впорхнувший в кабинет Рейли был улыбчив, привычно жизнерадостен и, вытолкнув Юхона из кабинета Дина, запер за ним дверь.
– Дин, солнышко, у меня есть один смышлёный мальчик. Он закончил факультет журналистики, но опыта нигде, кроме подиума, не имеет. Возьми его к себе стажёром. Кристиан очень способный парень. Обещаю, ты не пожалеешь, – Рейли для подтверждения своих слов мурлыкнул, и Дин улыбнулся, понимая, о чём говорит его страстный омежка.
– Хорошо. Присылай его сегодня ко мне после шести, – Дин пальчиком поманил любимого. – Ты за этим ворвался в мою обитель и оторвал Юхона от покрывания его ногтей десятым слоем лака?
– Нет, – Рейли хитро улыбнулся и замер напротив стола Дина, – я соскучился. Ты всё время работаешь, а после совместного отпуска я привык, что твоё тельце всегда рядом. Так что хочу побыть с тобой. И отблагодарить за помощь Кристиану…
– Но я ещё ничего не сделал!
– Вот его телефон, позвони, и я проверю, чтобы всё было наверняка!
Не дождавшись ответа Дина, Рейли нырнул под стол.
– Эй, ты чего? – попытался заглянуть к нему Дин, но Рейли придвинул его к себе за кресло и прикоснулся руками к паху. – Мы так не договаривались… – тяжело дыша, пробормотал Дин, чувствуя, как умелые пальчики поглаживают его через ткань. Рейли ловко расстегнул ширинку, и член обожгло прикосновением. Лёгкое поглаживание – чтобы настроить на правильный лад, а потом раздразнить.
– Звони, – велел Рейли из-под стола.
Дин тяжело вздохнул и взял телефон, не спеша набрал номер. Рейли увлечённо надрачивал ему и, добавляя остроты, понемногу облизывал. Как у него получалось сбить рабочий настрой и заставить желать трахаться в любом месте и в любое время, Дин не понимал. Но было в Рейли что-то непередаваемо яркое, искушающее, соблазнительное. От одной только его улыбки альфы начинали завывать и вилять хвостами. И Рейли умело манипулировал их желаниями и инстинктами. Возможно, журналист из НоргеЛайв был в чём-то прав. Может, Рейли и не ложился ко всем и каждому в постель, но легко привлекал к себе внимание и мог удерживать альф в напряжении.