Философы с большой дороги

Поздравляю

Я нашел Юппа. Это я, который с трудом может найти зубную пасту в

ванной. По сравнению с этим достижением меркла вся моя жизнь. Смущенный

своим успехом, я отступил в тень: надо было подумать, что делать дальше.

Послышались еще чьи-то шаги. При этих звуках мне показалось, что у меня

сейчас сердце оборвется от страха, но я подбодрил себя мыслью, что как бы то

ни было, но если даже я встречу здесь смерть, про меня можно будет сказать

«пал смертью храбрых».

– Вытащите кляп, – приказал голос. – Привет, Юбер!

– Привет, Эрик.

– Мы тут заняты одним расследованием...

– Да что ты? И давно ты работаешь в полиции? – Юбер говорил столь тихо,

что я едва мог разобрать его слова: то ли он совсем ослабел от боли, то ли

хотел подманить недругов поближе – тогда их можно будет укусить?

– Забочусь, понимаешь ли, о чужих нуждах. И ты тут можешь здорово нам

помочь. Рассказать про Тьерри. И про деньги. Но сперва ответь: тебе очень

больно?

– С болью я пока что умею справляться, – огрызнулся Юпп (по крайней

мере хотел огрызнуться). – Ты да эти недоумки – вы и пяти минут не выдержали

бы в моей шкуре.

– Послушай, – начал Эрик унылым голосом специалиста по статистике,

объясняющего, что такое округление до нуля, – мы, конечно, знаем, что ты не

щенок, а просто матерый рецидивистище, любишь покуражиться и все такое. Но

ты кокнул Тьерри, ты знаешь, где хранятся твои денежки, и, может статься, ты

даже знаешь, куда затьеррил – в смысле, затырил – свои денежки Тьерри. Ты

будешь висеть здесь, пока все нам не расскажешь. Ну так, может, не будем

тянуть зря волынку?

Я на мгновение высунул голову, чтобы глянуть, что там у них происходит.

Эрик произвел на меня сильное впечатление. Такие, как он, любят

фотографироваться на фоне братских могил – на память. Достаточно бросить на

него беглый взгляд, чтобы побледнеть. Совсем не тот человек, которого

ожидаешь увидеть в доме, осененном ветвью оливы.

 Что делать дальше

Я изучал цепь, на которой подвесили моего приятеля, и прикидывал, что

же теперь делать. Их было трое, и даже углубленное рассмотрение данной

конфигурации свидетельствовало: при таком раскладе обмен выстрелами вряд ли

обернется в мою пользу. Мне отчаянно был нужен совет какого-нибудь

дипломированного профессионала по части насилия вроде Юппа. Не будь он так

занят сейчас, он бы мне здорово помог. Я задался вопросом: а что, если

перестрелить цепь? Каковы мои шансы в нее попасть? И если я попаду – она

порвется? Одно я знал наверняка: если я стану целиться в цепь, я уж точно в

нее не попаду. С другой стороны, если я пойду на хитрость и не стану

стрелять в цепь, а выберу другую мишень... По выбранной цели я заведомо не

попаду, тут у меня не было сомнений, но вот попаду ли я при этом в цепь?

Коса на камень

– Не хотелось бы тебя обламывать, – прошипел Юпп, – но у меня одна

рука, одна нога, один глаз, врожденная гемофилия, и я загибаюсь от одной

очень модной болезни. Так что ссать я на тебя хотел – и то если сперва

сгоняешь мне за пивом.

Это было не совсем правдой: я знал, у Юппа есть слабое место -

запланированное на сегодня ограбление ему дороже всего на свете. И мысль о

том, что оно обречено на провал, была для Юппа хуже всякой пытки, но он не

собирался сдаваться. Мне оставалось лишь (x) восхититься его самообладанием,

(y) что-нибудь предпринять, дабы не допустить провала, и (z) сделать это

быстро.

Как выбраться из щекотливого положения

Секрет, как выпутаться из опасности или какой-то жутко затруднительной

ситуации, крайне прост: не фиг в такие ситуации попадать.

Я бы согласился в течение нескольких веков читать лекции в девять утра,

лишь бы не участвовать в этом чертовом представлении пьесы «Нет мира

под оливами».

– Нужно что-то делать! – пробормотал я достаточно громко, чтобы вбить

эту мысль в свою черепушку. Вновь и вновь перекатывая фразу во рту, я

прислушивался, как та отдается в черепной коробке: рецитацией я вводил себя

в состояние воинственной ажитации.

 Дальнейшее наблюдение за наблюдателем

– В газетах вроде пишут, ты сегодня банк грабишь, а, Юбер? А ты? Висишь

на цепи и ждешь, покуда тебе яйца бараньими ножницами откромсают...

– Ну давай, Эрик, попробуй. Не церемонься!

– Знаешь, бараньи ножницы... Здорово помогают преодолеть зажатость. Был

тут один парень: когда мы его снизу слегка постригли – вот он развеселился!

Носился по комнате – просто круги нарезал, как пробка от шампанского! Но ты,

Юбер, особо не напрягайся: ты ж здесь среди своих, мы как-нибудь обойдемся

без этого. Нам спектакли ни к чему. Режи, правда, сердит на тебя – из-за

Тьерри. А я – я зла на тебя не держу. Я Режи денег должен, и все. Поможешь

мне расплатиться, тоже мне, делов. Я тебе вот что скажу: мне сейчас ехать

надо, там по мне одна девица слегка заскучала, а вернусь – поговорим. Ты

ведь тоже: только-только с дороги, вот и отдохни пока. Не скучай, носа не

вешай...

– Может, его приложить чуток? – подал голос Эриков спутник.

– Не может! – отрезал Эрик, вцепившись Юппу в вихор на затылке (Юпп,

увы, так и не сделал себе приличную стрижку), резким движением приподняв ему

голову и глядя прямо в глаза. – Мы еще хотим от него кое-что услышать. А ты

так приложишь, что потом только в гроб человека класть. Зачем обижать

человека... Вопросами всякими доставать... Пусть себе повисит несколько

часов спокойно. Потом сам все расскажет.