Фимбулвинтер. Пленники бирюзы

Это – овации. Это – крики радости. Это – пляски и судорожные объятия. Кто-то целуется, кто-то бросает кепку в небо, Халлоран оседает и хватается за сердце. Его конкурент, Мамору Хирано сдержанно поздравляет удачливого коллегу.

«Атлант» не развалился при старте, экипаж не превратился в кашу, как пророчили недоброжелатели. Человеческий гений победил!

– Таким был первый старт, – вплёлся во всеобщее ликование голос Айны Лири. – Недавно удалось разыскать уникальные кадры, запечатлевшие гиперпрыжок. Оператор – Эния Вардалос.

– До расчётной точки – полторы минуты. Мыши при гиперпрыжках чувствовали себя хорошо. Испытатели – тоже. Что же… вот и наше время.

– Наконец-то, – буркнул чей-то голос.

– Джи-Пи-Один, подходим штатно. До связи через несколько лет.

Изображение заволокло сиреневым туманом. Мысли Трина заволокло туманом. Линии, спирали и кольца описывали замысловатые фигуры, словно балерины – фуэте.

Он пришёл.

Из ниоткуда.

Аэру

Наэс Хоара

Запрос на включение.

…Нет, это рано, это слишком рано, это слишком…

…поздно.

Хоара.

Из линий сложилось лицо. Тёмные черточки превратились в волосы, сверкнули пламенем глаза. Рот растянулся в улыбке.

Наэс.

Принято.

Лицо, огромное лицо, лицо Марсилуны Фокс разглядывало человечишку, посмевшего заглянуть в вечность.

– Дефункт, – выплюнули губы.

До туалета Трин не добежал.

* * *

Марси с отвращением взирала на диадему. Устройство призывно сверкало, но блеск его обманчив. Стоит надеть – тут же вспоминаются светящиеся грибы и проклятые слизни. «Она цепляется к сильнейшим переживаниям, – объясняла Айна, – у тебя они какие? То-то». И отправляла за впечатлениями. Не хочешь новых коннектов – дело твоё. На ипо начальница-благодетельница не смотрела. Гуляй, веселись, делай одежду, пробуй новые блюда – потом запиши впечатления. Зачем? Айна не говорила. Ей что-то нужно было от неё, Марсилуны Фокс. Что-то, чего она сама не могла сделать.

Вздохнув, Марси приложила устройство к голове, чуть нажала. Лёгкое помутнение, стены качнулись, раздался шёпот. Она больше всего ненавидела этот шёпот. Казалось, тысячи голосов монотонно шелестят одну и ту же фразу, и каждый голос отстаёт от другого на миллисекунду. Шорох, шуршание змей по опавшим листьям. И на глазах слёзы.

Натэну бы сюда. Она бы справилась. Марси ужасно хотелось закричать, что Айна ошиблась и выбрала не ту сестру – напряжение спало, диадема «прижилась».

– Йогурт, – шепнула она.

Стрим-проектор выдал нечто ярко-розовое. Надо передать не только вкус, но и цвет, и плотность, и кислоту на кончике языка, и холодный комочек, проскальзывающий по горлу. Как слизняк. Пакость какая!

Очень глубоко вдохнуть, до звёздочек в глазах. На экране яркие вспышки. Так, хорошо, теперь выдохнуть и попробовать другой образ.

– Так знай же, мой друг, что дай ты мне кулон, сияющий бирюзой, и находись этот кулон в богатом ящичке, этот ящичек – в драгоценном футляре, этот футляр – в чудном сундуке, этот сундук – в замечательном шкафчике, этот шкафчик – в великолепной комнате, эта комната – в приятном помещении, это помещение – в роскошном замке, этот замок – в несравненной крепости, эта крепость – в знаменитом городе, этот городок – на плодоносном острове!

И дальше, дальше, разгонять фразы, не сбиваться с ритма, контролировать эти три потока – речь, образ и эмоции. Плодоносный остров – в безбрежном океане, океан – на маленькой планете, планета – у рыжего солнца, а вокруг струны, поют струны, играют на них титаны и гиганты, смотрят, смотрят на тебя, удивляются букашке этакой. Откуда ты взялась?

– Марси! Эй, Марси!

Струны играли мелодию космоса, нотная структура бесконечности, где разумы сплетаются в симфонию, а тон задаёт им ключ…

– Марси! – рявкнули над ухом.

– Что?!

– Посетитель, – спокойнее ответил Нико. – Долго не болтай, ещё на тренировку.

– Чего ж пустили?

– Такую попробуй не пустить.

От двери раздался смешок. Высокая мулатка подмигнула Марсилуне.

– Эсдар!

– Привет, Марси. Решила узнать, как ты.

– Сложно.

Спасательница немного замялась. Видно было, что она гораздо лучше ориентируется в схватках, чем в светской беседе. Марси лихорадочно искала подходящие слова. Ни одно ей не нравилось. Когда молчание стало по-настоящему неловким, она выдавила самое простое:

– А ты как?

– Хорошо.

– Ещё кого-нибудь спасла?

– Конечно, – сверкнула белыми зубами Эсдар. – Целую колонию помешанных на природе чудаков.

Марси поёжилась. Она ведь тоже была в некотором роде «помешанным на природе чудаком». Точнее – им был Вась…

Экран расцвёл грибным сиянием, и Эсдар, оглянувшись, поспешно сменила тему.

– Как тебе здесь? Освоилась? Всегда было интересно, как устроена студия. Я была в одной, на Джимбо-сиреневый-15, но там от неё мало что осталось. Вот.

– Оно вроде бы просто, но как начнёшь… Это – «диадема». То есть она называется по-другому, но я не помню как. Ладно, неважно. Она транслирует эмоции в стример – вон ту штуку. Он передаёт сигнал в операторский компьютер, а тот выстраивает образы. Это если вкратце.

– Шикарно. Попробовать можно?

– Не знаю.

– Можно, – в студии появилась Айна. – Любопытно посмотреть на реакции настоящего спасателя, приходящего на помощь там, где другие не в силах.

Последние слова она произнесла со сдержанной иронией. Спасателей Айна недолюбливала. Имплантаты, телесные модификации, машины смерти, в которых мало что осталось от людей. Техники, в отличие от спасателей, казались ей более живыми.

Марси переводила взгляд с Эсдар на Айну. Высокая мулатка с короткой стрижкой, рельефные мускулы просматриваются сквозь облегающий комбинезон. И полная противоположность – невысокая ведущая с тонкой кожей, сквозь которую видны вены, длинные светлые волосы, мерцая, спадают с плеч, короткое платье лишь подчёркивает мягкость. Разные, но всё равно неуловимо схожие. Эсдар могла подавить кого угодно физически. Айна может размазать психологически. Они стоили друг друга.

– Присаживайся. У нас есть кресло для гостей студии. Они бывают нечасто – боятся прийти к нам и потерять ипо. Ты не боишься?