Фина

Закрыв кран, я взяла с полки свежее полотенце и собрала им все капли с тела: с рук, со спины, за ушами и между пальцами ног. Вернула белье на свое место, скрепила лифчик и, напоследок посмотрев в зеркало, решила было вернуться к Кауфе.

– Что?! – сказала я про себя.

Мне стало очень страшно, и я чуть не упала в обморок. Удачно ухватившись за раковину, я присела на корточки и уставилась взглядом в пол. В груди что-то сжалось, и я вытянула ноги, удобнее расположившись прямо на коврике холодного пола. Когда я встала, отражение вернулось на место, и я наконец вышла из ванной.

На завтрак я съела залежавшийся бутерброд с яйцом. Выпила кружку горячего зеленого чая. Кауфа подогрела молоко и вылила его в миску с хлопьями. Громко причмокивая, она то и дело собирала капли улетавшего молока тонкой салфеткой.

– Со мной сядешь за парту? – спросила меня Кауфа.

– С тобой? – не поняла я.

– У тебя ведь нет учебников.

Я огорченно кивнула, добавив:

– И тетрадей.

Пять этажей в скрипучем лифте. Целый час на автобусе, температура в котором росла каждые сто метров, пока окончательно не срубила одного из пассажиров, состояние которого, по словам кондуктора, изначально было подкошено спиртными напитками. «Да он даже не знает, где находится!» – слышалось. Мы вышли на восьмой остановке и дальше пошли пешком. «Вечные пробки!» – бурчала Кауфа.

Утренняя суматоха шла своим чередом: уличный двор заполнился юными ребятишками начальных классов, парадная дверь безостановочно крутилась будто огромный флюгер, отданный на растерзание сильным ветрам, гардеробы были похожи на безнадежно забытые уборщиками складские помещения с отбросами непригодных фруктов и овощей.

Просочившись меж двух задир, мы, поспешно шагая, зашли в туалет. Внутри было пусто. Все пять кабинок были чуть раскрыты, вокруг стоял легкий запах моющего средства. Я подошла к зеркалу, окинула вымышленное лицо быстрым взглядом, медленно наклонила голову и вцепилась в вентили холодной и горячей воды. Успокоилась и настроила теплую воду. Кауфа все это время смотрела на меня: облокотилась о стену и оглядывала меня с ног до головы. «Влюбилась, что ли?» – задумалась я.

– У тебя есть прокладка? – неожиданно прошептала подруга.

Я повернула голову в сторону Кауфы.

– Две штуки. Одну дать?

– Выручи, да.

Я открыла сумочку и, протянув желаемое, спросила, указав пальцем на висящий шкафчик около двери:

– Этими не пользуешься?

– Дешевка, – брезгливо фыркнула Кауфа, будто уловила безвкусный парфюм.

– Спасают, когда деваться некуда.

– Да «спасалась» я ими однажды.

– И как?

– Как? – Голос Кауфы едва заметно изменился: слышалось напряжение, внутри которого зарождался смех.

– Все, молчу. Не носила бы я их с собой, если бы все было так чудесно. – Я повернула вентили в обратную сторону и оторвала пару бумажных салфеток. – Подожду тебя в гардеробе.

– Спасибо.

– Пожалуйста, – прошептала я еле слышно.

Вышла в коридор. Оставила туалет позади себя. «И она ничего не заметила? – размышляла я. – Так долго смотрела на меня и даже не заикнулась?». Я хотела кричать, сорваться и выбежать из школы, мимо дома, вдаль, к Монойке. Чувствуя дрожь, которая овладела моим новым телом, я мысленно перенеслась на семь часов вперед.

– Ты дома? – сказала я в пустое пространство. – Если ты окажешься здесь, то я не отпущу тебя и останусь с тобой навечно.

В дверь постучались.

– Монойка? – отозвалась я.

– Я потеряла ключ! – послышался крик за дверью.

Осторожно переступая с ноги на ногу, я медленно приближалась к входной двери. Первый шаг – поиск места для ямы, второй – укладка, третий – тяжелые листья. За створкой глазка были четкие контуры, плавные движения, хронометражная линейность.

Приблизившись к створке дверного глазка, я сконцентрировалась на его маленькой ручке. Крохотная, неприметная, больше похожая на плохо срезанную ветку дерева. Другими словами – нелепый сучок для невесомой дверцы в мир скрытного наблюдения.

– Там есть кто-то? – продолжала кричать Монойка. – Фина, это ты? Мне говорили, что больше никого не будет.

Пошел отсчет времени. За стеклом рыхлый, сыпучий песок. Одна песчинка среди тысяч других – подмена деталей.

– Слышал! – кричали за дверью. – Я ведь все слышал!

Я отодвинула глазок и не поверила своим глазам.

– Не откроешь сейчас и я мигом достану ключ!

За дверью никого не было. Насколько это возможно, я вертела глазами из стороны в сторону, но тот, кто пытался попасть в комнату, здорово маскировался.

– Что за день! – завопил некто. – Вечно я все забываю!

Мне стало не по себе и я села на пол, прислонившись спиной о стену. Повернула голову в противоположную сторону от двери и уставилась в абсолютный ноль. Ни света, ни красок, ни темноты. Движения отсутствовали, статичностью растворилась.

– Вы меня не видите? – поинтересовался незнакомец. – Меня нет, но голос доносится до ваших ушей. Я угадал?

В дверь еще раз постучали.

Я не реагировала.

– Больше я стучать не буду! Я вовсе не удивлен, нет, что вы! – разговаривал кто-то, пока я медленно тянулась к ручке двери. Что-то подсказывало мне, интуиция или другое чувство, функционирующее без анализа – незнакомца нужно впустить.

– Ответьте мне! – настаивал голос, будто от меня зависела его жизнь. – Спите вы сейчас или бодрствуете? Чувствуете боль или безразличны к ней? Способны к размышлению или же ваша реальность кем-то уже задана?

Я повернула ручку и оказалась в другом помещении. Надпись «Danke», камера с зеленым огоньком – все на месте.

Мнимое или реально существующее. Вызывающее сомнение или неоспоримое. Осязаемое, а значит несущее в себе качества твердости, растяжимости, упругости или же иллюзорное, наводящее ложные представления и дурман, сбивающий с толку.

– Давно я хотел уходить отсюда! – раздался голос, идущий из другого помещения. – Все это скучно, даже противно, без уважения и будущего!

Сделав пару шагов, я поняла, что на мне все те же бледно-розовые ботинки. Нога в них сидит плотно, чувствуется защищенность, но при этом они легки и проворны, особенно, когда дело касается быстрых перебежек. Плаща на мне не было. Остался один вязаный свитер, завернутый до груди. Встав около большого зеркала, края которого уходили далеко вниз и вверх, а по краям были украшены желтой рамкой, я стояла и рассматривала свое лицо, тело, волосы.

Большие зеленые глаза с короткими ресницами. Утопленная спинка носа с множеством веснушек. Малиновые губы, широкие скулы и круглые уши под прядью рыжих волос. Небольшая грудь. Крепкие объемные бедра, компенсирующие отсутствующую талию. Вздернутый, смешно выпирающий пупок. Конические пальцы рук, мясистые предплечья, нелепо выпирающие колени и широкие ступни ног.

– Никаких модификаций, что вы! – продолжил свой монолог незнакомый голос.

Я села на рядом стоящий стул и посмотрела в окно. За стеклом расположилось огромное помещение с различными приборами и машинами, кранами и конвейерами.