Финляндия. Творимый ландшафт

К концу XIII века в результате Третьего северного крестового похода появился замок в Выборге. «Хроника Эрика» сообщает: «И построили они крепость в том краю, где кончается христианская земля и начинается земля языческая….Эта крепость называется Выборг и находится на востоке; оттуда было освобождено много пленных….У русских стало, таким образом, меньше подвластной им земли, и беда оказалась у них у самых дверей» [7] . Эти события происходят в 1293 году, когда, вслед за Выборгом, шведы напали на крепость Корела и 14 посадов карельской земли. Удержать Корелу им не удалось, но они контролировали весь нынешний Юго-Запад Финляндии. На все про все у них ушло около пятидесяти лет (ровно столько потребовалось и на окончание строительства собора в Турку).

7

Цит. по: Рыдзевская Е. А. Указ. соч. С. 112.

Однако новгородцы продолжали претендовать на земли с мифическим золотом тавастов и богатыми охотничьими угодьями. В 1256-м святой праведный князь Александр Невский с намерением отбить тавастов, или емь, прошелся по этим краям огнем и мечом, но вытеснить шведов не смог. Отчасти, вероятно, потому, что емь время от времени враждовала с карелой, находившейся в прочном вассальном союзе с Новгородом. В 1318 году новгородцы захватили и сожгли недавно отстроенный шведский форт в Турку. Поэтому о ранней истории Финляндии сохранилось так мало документов: первые архивы Туркуского диоцеза погибли. В пожарах XIV, XVIII и начала XIX века сгорели не только документы, но и росписи туркуского кафедрального собора, от которых до нас дошли лишь отлично нарисованный идущий рыцарь в доспехах, но без головы и примитивно сделанный Христос, который показывает Богоматери свои раны; слева от него – крест и орудия пытки, в частности достоверно изображенное приспособление для выдирания ногтей, использовавшееся в XV веке.

Пограничный конфликт республики с королевством ненадолго погасили в 1323 году заключением Ореховецкого мира (он был скреплен в крепости Орешек). Гарантами договора выступили ганзейские купцы: борьба рыцарей ганзейской Балтики с Новгородом, основным торговым партнером Ганзы на севере, в XIII веке привела к тому, что ни один торговый корабль не мог безопасно передвигаться по Неве и Ладожскому озеру. Историк из Университета Упсалы Пер Олов Шёстранд вообще полагает, что Третий крестовый поход шел отнюдь не за веру, а за торговые пути по Балтийскому морю и Неве. По его мнению, к XIII веку изменился сам характер торговых операций в этих краях: на смену набегам викингов за рабами и предметами роскоши пришла плановая ганзейская торговля товарами народного потребления, которые производили ремесленники северных немецких княжеств. Импорт поменялся на экспорт, обеспечивать который начали немцы, после чего и шведы подключились к освобождению балтийского побережья от пиратов-эстонцев и карел, которые ограбили Сигтуну [8] . Записан договор о мире был на двух языках: латыни и русском.

8

См.: Sjostrand, Per Olof. «Kolmas ristiretki». In: Pyhta"a". Ristiretkiajasta nykypa"iva"a"n. Kotka, 2000. P. 42–43.

Границу установили через всю территорию Суоми от Ботнического залива до Финского, где она шла, совсем как в первой половине ХХ века, по реке Сестре. Но широкомасштабную войну остановил не этот мирный договор, а эпидемия чумы середины XIV века, от которой на две трети вымерли и простолюдины, и рыцарство Европы (хотя малонаселенная Финляндия пострадала от чумы меньше, чем Дания и Швеция).

В 1348 году шведский король Магнус IV Эриксон, подстрекаемый монахиней Биргиттой (тогда она уже была основательницей ордена биргиттинок, или бригиттинок), попытался захватить принадлежавшие русским земли на южном берегу Невы. Накануне вторжения в 1347-м он предложил новгородцам устроить философский диспут, чтобы убедить их перейти в католичество. Новгородцы тогда еще жили при собственном архиепископстве, и архиепископ их Василий Калика хитроумно отправил посланцев Биргитты дискутировать в Царьград. Однако от войны это не спасло. Биргитта в посланиях, написанных по-латыни, убеждала Магнуса в том, что сама Богородица на стороне этого предприятия. По ее словам, Святая Дева выдвинула лишь одно условие: чтобы шведское войско состояло только из богоизбранного народа – шведов. Но Магнус взял в поход также немцев и датчан. Для начала он захватил Орешек, с пленными и добычей. Пленников он собирался прикончить, но алчные немцы посоветовали отпустить новгородцев за выкуп. Им сбрили бороды, окрестили в католичество и отправили с вестью в Новгород. Не возвращались они долго: у войска Магнуса стали заканчиваться припасы. И тут новгородцы вернулись с отрядом из русских, литовцев и татар и «дали понять королю, что бороды у них снова отросли». Святая Биргитта очень досадовала на то, что Магнус отпустил пленных и вообще шел на поводу у немцев, которые в это время прибирали к рукам Швецию.

Тут, впрочем, нельзя не сделать отступления: в том, что не удалось шведам, преуспели потомки Ивана Калиты. В 1353 году Новгород признал своим князем Симеона Ивановича, и Москва шаг за шагом стала усиливать контроль над Новгородской республикой, пока окончательно не уничтожила древнерусскую вечевую демократию.

Поскольку католики и православные видели друг в друге язычников, можно было бы предположить, что на фреске в Пюхтяя изображен бой шведа с новгородцем. Однако и католики резали друг друга кто во что горазд. В 1509 году один из датских рейдерских отрядов, разорявших Турку, сжег городок Инкоо вместе с каменной церковью, недавно расписанной. Ее потом удалось отремонтировать, и теперь это единственный храм в Финляндии, где можно увидеть популярный европейский сюжет «Пляски смерти». Актуальной новостью 1520 года был и поход датского короля Кристиана II на Стокгольм, закончившийся пятимесячной осадой и так называемой Стокгольмской резней, когда в течение трех дней были казнены более ста шведских дворян, горожан и священников, не желавших возобновлять Кальмарскую унию – союзный договор с Данией.

Чтобы побывать в Инкоо, стоит проехать на запад от Хельсинки минут сорок. Здесь одна из самых живописных бухт Финского залива, которая называется по-шведски Kyrkfj"arden – Церковный фьорд. Церковь Святого Николая, покровителя мореходов, стоит недалеко от пристаней, где в кафе собирается шведскоговорящее окрестное население, отплывающее на свои финские островные дачи-тупы на острова Скяммё и Вялё. (Там, на архипелаге Инкоо, есть удивительное место, названное в народе hiidenkirnu – дьявольская маслобойка, – заполненная водой огромная выбоина в скале, где виден центральный камень, обточенный и отполированный водой до формы шара.) Многие в гавань Инкоо, наоборот, приплывают; припарковав катера, рассаживаются по автомобилям и разъезжаются по всей округе. Рядом с нами у церковной ограды стоял роскошный спортивный «мерседес». Владелец его, обветренный мужчина средних лет в рваной майке и штанах, явно не от ком-де-гарсон, неожиданно появился, закинул назад сетку с картошкой и бутылкой джина, неторопливо завел мотор и через секунду был таков.

Возвращаясь к разговору о том, кто с кем дерется на своде в церкви Пюхтяя, надо сказать, что есть какая-то интуиция, подсказывающая, что второй герой этого поединка – местный язычник, какой-нибудь вождь, послуживший прообразом мирового зла. Легкость продвижения шведов вглубь страны не означала окончательной победы католического духа: когда в XVII веке в Швеции вспыхнула охота на ведьм, на территории Центральной Финляндии за короткое время изъяли более восьмисот шаманских бубнов. Один из них с этикеткой на шведском – trolltrumma, барабан тролля, или колдовской барабан, – можно увидеть в Национальном музее Финляндии. Язычники присовокупили к своей и христианскую символику. Об этом свидетельствует шаманская колотушка из оленьего рога, маркированная знаком креста. Она была найдена в захоронении саамского шамана в Лехтониеми, под Куусамо. Человек этот, вероятно, мог быть современником росписей в церкви Святого Генриха, так как в могилу ему положили монеты, отчеканенные при Юхане III, то есть в последней трети XVI века. Фреска в церкви Святого Генриха предъявляет очевидное равенство сторон, хотя одна из них вроде бы лет двести тому назад обратила другую. Но нимб-бумеранг христианского воина вообще можно с первого взгляда и не заметить. Если мы, конечно, правильно догадываемся о смысле этой истории.

А догадываться о ее смысле сложно все по тем же причинам – из-за отсутствия документов. Мы не знаем практически ничего – ни кто изображен, ни кто придумал эту картину, не очень-то традиционную для христианского искусства, хотя и вполне реалистическую для христианской и вообще любой жизни, в которой, как правило, каждый за себя, а Бог против всех. Вероятнее всего, речь идет именно о борьбе с мировым злом – Антихристом, так как Хелена Эдгрен определила, что в соседнем с борцами парусе на своде изображена Мадонна Апокалипсиса [9] . Однако предположение Эдгрен о том, что на своде мы видим поединок греха и добродетели, или «Психомахию», не кажется правдоподобным, ведь в этом сюжете добродетели символизируют обычно женские фигуры, которые одерживают убедительные победы над грехами. И если справедливо другое утверждение исследовательницы, что эта воинственная сцена служила ясным моральным посланием прихожанам, то разве в том случае, когда речь идет о демонстрации могущества зла и тяжести борьбы с ним.

9

См.: Edgren, Helena. «Pyht"a"an kirkon kalkkimaalaukset – arvoituksellinen kuvaviesti». In: Pyhta"a". Ristiretkiajasta nykypa"iva"a"n. P. 105.

Разменяв первую тысячу лет, христианство пришло на север и юго-восток Европы – на Русь – со своими святыми и подвижниками, как многопалубные паромы с переселенцами. Византийские греки выглядывают из своих нимбов на всех уровнях киевской Святой Софии, как, должно быть, они высматривали, что сегодня происходит в городе, из своих царьградских, эфесских или римских «многоэтажек». К ним на Руси, как и в Скандинавии, на стенах храмов и в алтарях присоединятся местные святые: короли, проповедники, убиенные царевичи, юродивые. Близость к Византии с ее развитой имперской религиозной системой обеспечивала такую же визуальную стройность в картине священной истории на стенах соборов. Это видно повсюду: в Киеве, где сияние евхаристии достигает удаленных уголков Святой Софии со всей ее разноименной толпой византийских святых; в венецианском Сан Марко в самой потрясающей византийской мозаике о сотворении мира; в полувоенных порядках сицилийских норманнских святых под водительством столь же непреклонного Иисуса Христа.

В XIII веке, когда в Финляндии начинается возведение первых католических соборов, иконы и реликвии из разграбленного крестоносцами Константинополя наводняют Европу (до Хаттулы-Хямеенлинны довезли даже щепки Святого Креста). Однако вскоре пассионарность византийской визуальной системы в католической Европе начинает снижаться из-за ослабления константинопольского патриархата. В Скандинавии, как в Англии, Германии и Прибалтике, откуда теоретически могли приезжать бригады художников украшать церкви финских провинций Собственно Финляндии (Finland Proper), Уусимаа (Новой земли), Похъянмаа (Эстерботнии), Савонии, Сатакунты и Тавастии, не было жестких правил представления библейских и новозаветных событий, так как в Западной Европе уже случился сбой византийской иконографической системы. Так, самая древняя из сохранившихся финских фресок, относящаяся, по определению Хиекканена, к 1290-м годам, – единственная и несет в себе воспоминания о Византии. Это изображение Христа и Фомы Неверного в церкви Лемланда на Аландских островах. Здесь Фома изображен белокурым скандинавом, с греческой ангельской прической, знакомой нам по всем каноническим фрескам и мозаикам. И постановка его фигуры в три четверти, и рисунок хитона – все говорит о свободном владении традиционными приемами византийской живописи. А вот здешний Христос мог бы явиться созданием великого модерниста, хоть Эдварда Мунка: склонясь к Фоме, он левой рукой обнажает грудь от бурых одежд, а резко вытянутой правой пригибает усомнившегося апостола к ранам, опираясь прямо на его нимб. И лик его не имеет ни византийских, ни скандинавских отличительных черт, воплощая вселенскую духовную боль и ярость.

Стоит вспомнить о том, что Швецию удалось окрестить лишь со второй попытки: первая была предпринята в IX веке, но окончилась ничем, язычники-викинги не стали менять Валгаллу на христианский рай, и лишь в XI веке, с угасанием варяжского драйва, христианские кресты и изречения вытесняют Тора с рунических камней. На самом позднем из сохранившихся в церкви в Алтуне, к западу от Упсалы, Тор удит рыбу. Это знаменитый сюжет, рассказывающий о том, как с помощью великана и наживки – головы великанского быка на гигантском крюке – Тор пытается достать со дня моря змею, дочь Локи. Однако неумолимый ход истории делает Тора, что называется, неактуальным богом – он удит рыбу, как какой-нибудь бог-пенсионер.