Финно-угры и балты в эпоху средневековья
Шрифт:
На основе потчевашской формируется усть-ишимская культура населения лесного Прииртышья IX–XIII вв. (Могильников В.А., 1964б, с. 10–12; Коников Б.А., 1981, с. 8).
В.Н. Чернецов, анализируя археологические материалы I — начала II тысячелетия н. э. из Нижнего Приобья и районов южной подзоны тайги Прииртышья, дал общую характеристику культурного облика этого региона, рассматривая древности в рамках кинтусовского этапа нижнеобской культуры (Чернецов В.Н., 1957, с. 213–245). В качестве критерия для определения границ культуры была взята общность черт в формах и особенно в орнаментации керамики, а также сходство в ряде предметов мелкой пластики. Широкие полевые исследования, проведенные в 60-70-х годах в таежной части Омского Прииртышья (Могильников В.А., 1964а, с. 227–231; 1964б; 1965, с. 275–282; 1968в, с. 269–291; 1969а, с. 179–181; 1973а, с. 92–99; Коников Б.А., 1977а, с. 187–189; 1977б, с. 205; 1978а, с. 231; 1978б, с. 51–69; 1979а, с. 231, 232; 1980а, с. 42–58; 1983, с. 96–111; 1984, с. 88–98), позволили более отчетливо выявить своеобразие этой культуры. Оно проявляется в основном в курганном обряде погребения и большой роли производящего хозяйства (прежде всего, скотоводства), в отличие от ритуала захоронения в грунтовых могильниках и господства присваивающих отраслей хозяйства,
Памятники усть-ишимской культуры представлены городищами, неукрепленными поселениями и курганными могильниками. Известны находки отдельных вещей и керамики, представляющие, очевидно, разрушенные поселения и погребения.
Усть-ишимская культура локализуется в основном в лесном Прииртышье (карта 38). На юге ее граница по Иртышу проходит несколько выше устья р. Тары (Сеткуловское поселение). На востоке она охватывает правые притоки Иртыша — Тару, Уй, Шиш, Туй и даже переходит Обь-Иртышский водораздел, распространяясь до верховий Васюгана (поселение Тух-Эмтор IV). На северо-западе регион этой культуры доходит, по-видимому, до устья Тобола, занимая его низовья и, вероятно, нижнее течение его притока Тавды. На юго-западе в ее ареал включаются лесные районы по нижнему течению р. Ишим приблизительно до с. Викулово. На севере четкой границы между памятниками усть-ишимской культуры и кинтусовского этапа нижнеобской культуры нет. Исчезает постепенно курганный обряд погребения, уменьшается и сходит почти на нет доля производящего хозяйства и в то же время сохраняется большое единообразие в облике керамики и предметах зооморфного культового литья, что говорит об общих этнических компонентах в таежных районах Нижнего и Сургутского Приобья, с одной стороны, и лесного Прииртышья — с другой. В сравнении с территорией, предшествовавшей потчевашской культуре, южная граница усть-ишимской культуры сильно сдвинулась к северу. Это объясняется постепенным продвижением на север и северо-запад тюрок, которые к IX–X вв. занимают лесостепь междуречья Иртыша и Оби, оттесняя или ассимилируя проживавшее здесь ранее немногочисленное население потчевашской культуры, что хорошо демонстрирует материал могильников Преображенка 3, Чулым 2, Боброво (Арсланова Ф.Х., 1980; Молодин В.И., Савинов Д.Г., Елагин В.С., 1981; Сидоров Е.А., Соболев В.И., 1977, с. 243). По широкой пойме Иртыша, удобной для скотоводства, в IX в. тюрки проникают в Тарское Прииртышье, на что указывает погребение с конем в могильнике Айткулово II (Чагаева А.С., 1973, с. 113).
Карта 38. Распространение памятников усть-ишимской культуры.
а — городище; б — поселение; в — курганный могильник; г — грунтовый могильник; д — памятники с северными, кинтусовско-вожпайскими чертами; е — случайные находки.
1 — Сеткулово; 2 — Окунево V; 3 — Алексеевка; 4 — Усть-Тара; 5 — Айткулово (Мурлинское); 6 — Уразай; 7 — Екатериновское; 8 — Безымянное I; 9 — Кошкуль; 10 — Ишейка; 11 — Имшегал; 12 — Большая Пристань; 13 — Новоягодное I (Линевская Сопка); 14 — Новоягодное II (у Детского дома); 15 — Аргаиз; 16 — Ильчебага; 17 — Доронино; 18 — Журавлевка; 19 — Ямсыса I; 20 — Екатериновка II; 21 — Александровка II; 22 — Александровка IV; 23 — Александровка V; 24 — Белый Яр; 25 — Тентис I; 26 — Хутор-Бор III; 27 — Хутор-Бор IV; 28 — Хутор-Бор V; 29 — Крутоярка; 30 — Кипо-Кулары; 31 — Кип, городище; 32 — Кип, курганы; 33 — Утьма; 34 — Кайсы; 35 — Аксеново, городище; 36 — Аксеново, курганы; 37 — Красноярка; 38 — Эбаргуль, городище; 39 — Эбаргуль, курганы; 40 — Усть-Ишим; 41 — Новоникольское II; 42 — Новоникольское IV; 43 — Новоникольское I; 44 — Новоникольский; 45 — Листвяной Увал; 46 — Малая Тебендя; 47 — Малая Бича; 48 — Малая Бича, городище; 49 — Карагай; 50 — Искер; 51 — Потчеваш; 52 — Уки; 53 — Кошелево; 54 — Рачево II; 55 — Тух-Эмтор IV; 56 — Остяцкий Бор; 57 — Большой Ларьяк II.
Территория рассматриваемой культуры изучена неравномерно. Раскопками исследованы главным образом памятники, расположенные по Иртышу и в низовьях его притоков — Тары, Шиша, преимущественно в пределах современной Омской области. Всего раскопкам подвергалось 12 поселений и 10 курганных могильников, на которых вскрыто около 70 курганов, содержавших свыше 140 погребений. Наиболее крупные раскопки были произведены на поселениях Новоягодное I, Кип, Кипо-Кулары и Белый Яр, где изучено соответственно 400, 262, 700 и 200 кв. м (Коников Б.А., 1982, с. 2). На периферии ареала культуры раскопки были произведены на городищах Тух-Эмтор IV (Кирюшин Ю.Ф., 1976, с. 25–27, табл. IX; X) и Искер (Пигнатти В.Н., 1915, с. 1–36).
Среди поселений усть-ишимской культуры преобладают городища. Они расположены преимущественно на мысах. Существовали также поселения на краю коренного берега реки (Сеткуловское поселение), на сопках и останцах (городища Белый Яр, Новоникольское I, IV). Площадь поселений колеблется от 600 до 7000 кв. м. Оборонительные сооружения на городищах детально не исследовались, но на ряде городищ (Безымянном I, Новоягодном I, Большая Пристань, Кипо-Куларском) валы и рвы прорезаны разведочными траншеями. Обычно площадка городища защищена валом и рвом, отрезающими стрелку мыса. Ко рву с валом примыкала незащищенная часть поселения. На некоторых городищах со временем были устроены дополнительные валы (Безымянное I, Новоягодное I, Большая Пристань, Ишейка, Кошкуль), защищавшие дополнительные участки поселений. На ряде поселений валы имеют выступы (табл. LXXX, 1) — основания башен для флангового обстрела. По сравнению с периодом VI–VIII вв. количество городищ с усложненной системой фортификации в IX–XIII вв. увеличилось. Большинство валов и рвов в это время не имели выемок и перемычек для проезда. Для связи с внешним миром, очевидно, сооружались перекидные деревянные мостки, убиравшиеся в период военной опасности (Коников Б.А., 1982, с 12). Остатки дерева от таких мостков обнаружены на городище Большая Пристань. Рекогносцировочными раскопками установлено, что валы периодически подсыпались (табл. LXXX, 3), а откосы их были укреплены плахами и бревнами. На вершинах валов, очевидно, ставили деревянные частоколы. Валы сильно оплыли. Наиболее хорошо сохранившиеся из них достигают высоты 3–4 м от дна рва. Ширина рвов до 10 м, глубина с напольной стороны 1–1,2 м. На Кипо-Куларском городище ров был врезан в материк ступеньками. Крутизна стрелок мысов (городища Новоникольское 1 и др.) увеличивалась эскарпами (Чернецов В.Н., 1957, с. 214, 219).
Полного представления о планировке поселений не имеется, поскольку ни одно из них не раскопано полностью. Некоторое представление о застройке можно получить по особенностям микрорельефа, фиксирующего иногда на поверхности следы жилищ в виде овальных впадин размерами от 4x4 до 6x6 м и глубиной до 0,5 м. Обычно количество жилищ на поселениях было невелико. Только на городище Хутор Бор III выявлено 11 жилищных впадин, а на Новоягодном I городище — 26 впадин. В размещении жилищ не прослежено строгой упорядоченности (табл. LXXX, 1, 5). Они могли располагаться в ряд, вдоль линий укреплений, примыкая друг к другу, в два ряда или размещаться без определенного порядка (Чернецов В.Н., 1957, рис. 19).
Часть территории поселка, имеющая ровную поверхность, возможно, отводилась для загона скота. Такие участки без жилищных западин внутри линии укреплений прослежены на Кошкульском, Новоягодном I, Безымянном I и других городищах.
Всего на разных поселениях раскопками вскрыты остатки 25 жилищ. По конструкции они делятся на два типа: 1 — полуземлянки, вероятно, шатровой конструкции, котлован которых врезался в материковый грунт на 0,5–0,8 м; 2 — наземные одно- и двухкамерные жилища со слегка углубленным в материк или погребенную почву полом и со стенами, крепившимися на опорных столбах (диаметр 8-25 см). Котлованы жилищ имели площадь от 8-10 до 70 кв. м. Стены, вероятно, были бревенчатыми. Полы земляные и фиксируются прослойкой темного утоптанного слоя с включениями мелких углей, золы, фрагментов керамики и отдельных вещей. Вдоль стен жилищ иногда прослеживаются возвышения от земляных нар шириной до 1,2 м, высотой 0,2–0,6 м (Могильников В.А., 1968в, с. 272). Конструкцию перекрытия достоверно реконструировать трудно. По-видимому, перекрытие имело каркас из жердей, накрытых берестой и засыпанных сверху землей. Остатки бересты от обрушившейся кровли часто встречаются в заполнении жилищных впадин.
Вход в жилище имел коридорообразную форму (ширина 0,7–0,9 м) и обычно находился с юго-восточной стороны. В жилище перед входом иногда прослеживается порог, возвышающийся над полом на 0,15-0,20 м. Эта конструктивная деталь напоминает жилища потчевашской культуры.
Очаги открытого типа в постройках устраивались преимущественно около центра или были несколько смещены к одной из стенок. Толщина прокаленного грунта под очагом достигает 0,20-0,25 м. Выделяется несколько очагов: очаги на глинобитном возвышении или материковом останце, забранном, вероятно, в деревянную раму; очаги на уровне пола; очаги в ямах. В одном из жилищ городища Новоягодное I очажное возвышение было окружено канавкой. В жилище 2 городища Большая Пристань имелась глинобитная двухкамерная печь со сводчатым перекрытием высотой 0,30-0,35 м. Камеры были разделены глиняной перегородкой и сообщались при помощи небольшого круглого отверстия. Полы камер плоские, причем один располагался ниже другого на 0,1 м. Заполнение печи состояло из золы и углей (Матющенко В.И., А-1963а, с. 114–116, рис. 92б). Такая конструкция печи позволяет предполагать использование ее (помимо прочего) для обжига керамики. Печи подобного устройства обнаружены в Новосибирском Приобье на городище X–XIII вв. Седова Заимка (Романцова В.Д., 1978, с. 82, 83) и поселении XIV–XVI вв. Ордынское VI (Молодин В.И., 1972, с. 89–96). Открытые очаги находились также на площади поселения вне жилищ.
За пределами жилищ и иногда в жилищах располагались хозяйственные ямы, в заполнении которых встречаются фрагменты керамики, кости животных и рыб. По-видимому, эти ямы служили для хранения продовольственных запасов. В отдельных случаях над хозяйственными ямами сооружали навесы, поддерживаемые столбами (Коников Б.А., 1982, с. 8). На Новоникольском I городище овальная хозяйственная яма (размеры ее 1,3x1 м, глубина 1,1 м) находилась в углу жилища. Она имела вертикальные стенки, обложенные берестой (Могильников В.А., 1968в, с. 272).
На Кипо-Куларовском городище за пределами вала открыто жертвенное место: на площади 35–40 кв. м обнаружено скопление из десятков черепов, челюстей и костей лошади, медведя, лося и др., захоронение собаки и множество обожженных костей, углей и вещей, представляющие собой, очевидно, остатки жертвоприношений (Коников Б.А., 1982, с. 8). Оно напоминает костище гляденовской культуры.
Для погребального обряда населения лесного Прииртышья IX–XIII вв. характерны подкурганные трупоположения. Могильники расположены преимущественно на высоких незатопляемых террасах, останцах, гривах вблизи берегов рек или пойменных озер. В могильниках насчитывается от 5 до 65 насыпей. Курганы вытянуты компактной цепочкой вдоль края террасы или стоят плотной группой. Расстояние между насыпями от 2 до 25 м, иногда полы курганов соприкасаются (Ильчебага, Малая Тебендя). Насыпи округлой или овальной формы (диаметр 6-18 м, высота до 1,5 м) сложены из темно-серой гумусированной супеси. В единичных случаях для впускных погребений использовались насыпи более древних курганов (Кип, курган 4). Под курганом находится чаще от одного до трех погребений. Одно из них является основным, остальные — впускными, но хронологически близкими основному. После каждого нового захоронения насыпь кургана подсыпалась.
В насыпях находятся остатки тризны и жертвоприношений. Наиболее часто это челюсти лошади. Кроме них, встречаются глиняные сосуды, нередко стоящие вверх дном (иногда умышленно разбитые), отдельные вещи, украшения. Иногда вещи положены в глиняный сосуд (Усть-Ишим). Вместе с сосудами помещалась также конская упряжь (Коников Б.А., 1983, с. 105, 106). С жертвоприношениями связаны захоронения двух жеребят в возрасте 2–3 лет на уровне древнего горизонта в кургане 7 Малой Тебенди (Коников Б.А., 1982, с. 8).