Финское солнце

А если мясо или рыба, то обработанные специальным химическим раствором, чтобы долго еще выглядеть презентабельно, как некоторые пенсионеры, начавшие уже тухнуть изнутри. Или пережаренные в солярии, словно малолетки, мечтающие попасть под разделку на стол к мажорам куры-гриль. Или колбасы и сосиски, на восемьдесят процентов состоящие, как те трансвеститы, из трансгенной сои.

Как противны ему были и склизкий маринад, и мертвые тушки цыплят! Он брел среди полок с залежавшимися продуктами, с ГМО и прочими вредными добавками, с полуфабрикатами и фаст-фудами, с заменителями-канцерогенами, с пищевыми консервантами и красителями, с загустителями, эмульгаторами, стабилизаторами, антиокислителями, ароматизаторами и прочим дерьмом. Какой только отравой не кормили людей буржуины Хаппонены ради своих сверхприбылей! Как только не консервировали свои товары, чтобы те подольше не портились!

«Мертвечина тянется к мертвечине! – буркнул Антти и поморщился. – И тощий заяц, и вяленый лещ, и сизая утка, и тухлый сазан. А вокруг еще вредные китайские игрушки и безделушки из мертвого пластика».

Антти вдруг поймал себя на мысли, что Нижний Хутор с легкой руки дельцов Хаппоненов и мэра Мерве все больше превращается в помойку, в полигон бытовых отходов для вредных термоядерных продуктов и залежалых, никому не нужных в благополучном мире товаров. Кетчупы, майонезы, лапша «Доширак», резиновые жвачки, йогурты, быстрорастворимое пюре, чипсы и картофель «фри», ядреные шипучки и искусственное мороженое, мясные обеды без мяса, но с соевыми добавками, – от всего этого, не ровен час, можно сойти с ума. Можно заболеть расстройством почек и желудка, циррозом печени и раком поджелудочной, если срочно не начать бороться с этой клоакой, убивающей все живое вокруг.

И тут за большим антиударным оргстеклом Антти увидел детскую комнату, где в тот момент играли в привидения Хаакки и его вновь обретенный сын Иллки.

Антти с завистью глядел на то, с каким дурацким видом носится Хаакки за сыном. Сидел ведь мужик всю жизнь дома, и тут на тебе – продолжение рода.

А еще Антти подумал, что у него совсем никого нет. Да и родился он, должно быть, ребенком-привидением. Потому что им и в детстве никто не занимался. Всем известно, что детей приносят духи, но иногда они приносят таких детей, которые вроде бы и есть в мире, а вроде бы и нет. Детей-обманок. Детей, которые с детства не чувствуют радости, не видят любви и презирают всех и вся вокруг. И имена таким детям дают обманчивые, чтобы духи не забрали их обратно в свое царство. Имена-заклинания. Вроде имени «Антти».

8

Уже перед самым выходом из магазина Антти заметил на козырном месте, у кассы, выложенный стопками посмертный альбом Рокси Аутти «ПРОROCKЪ».

Антти вспомнил, как страстно Рокси мечтал выпустить диск. Он не раз говорил, что его вот-вот собирается записать в своей студии местный шоумен Артти Шуллер.

– Он обещал мне ротацию на радио. Но это, видимо, будет уже после того, как меня сожрут ротаны и солитеры.

– Ротаны, – пояснил тогда Вялле собравшимся, – это такие рыбы, которые пожирают икру других рыб, а солитеры – длиннющие паразиты, которые живут даже внутри своих собратьев по виду.

Взяв в руки свежеиспеченный диск, Антти брезгливо поморщился. «Ловко же сработал этот улыбчивый шельмец Артти Шуллер. И альбом выложил на самом видном месте, и рекламу хорошую сделал, и баннеры растянул».

Ясно: теперь, после трагической и непонятной гибели Рокси, все захотят купить диск музыканта, ставшего легендой Нижнего Хутора. А доходы наверняка рекой потекут в сейф Артти Шуллера. Потому что у Рокси и родных-то нет. Всю жизнь он прожил со старенькой матерью, нигде толком не работал, писал музыку и тексты, а периодически штопорил в «Спасательной шлюпке».

Пока была жива мать, он еще как-то пытался ее успокоить и одно время числился «индивидуальным предпринимателем», продавал мусор в лавке «Все по 36 рублей». Матери же говорил: «Я не могу нигде больше работать. Я музыкант и поэт. Мое призвание – творчество».

А когда мать умерла, у Рокси сорвало все тормоза, и он уже приходил в «Спасательную шлюпку» со своими бутылками и своим штопором. Да уж, всё, что Рокси мог бы заработать для матери, теперь потечет в карманы Артти.

9

Антти достаточно было минут пятнадцать постоять у выхода, чтобы подсчитать возможные прибыли Артти. Диски улетали, как пирожки на Масленицу. Длинная очередь вытянулась к кассе, и почти у всех покупателей в корзинках и тележках лежал альбом «ПРОROCKЪ».

В конце концов Антти не выдержал и тоже прикупил диск. Во-первых, надо же почтить талант друга. А во-вторых, разве протест Антти сделает погоду на этом рынке?

Добросовестно отстояв очередь, Антти поставил перед Кассе корзинку с диском и парой бутылок «Золота Лапландии». Лучезарно улыбнулся, протягивая скомканную и перекрученную, словно тот солитер или лента Мёбиуса, пятитысячную купюру.

– Хорошо выглядишь, Антти! – улыбнулась ему Кассе. – Поди, опять послал начальника подальше и поглубже?

– Нет, просто получил очередной оплачиваемый отгул и собираюсь провести прекрасный вечерок за бокалом темного пива под песни Рокси, – сказал Антти сущую правду. – Не хочешь присоединиться и славненько повеселиться?

– И хотела бы, да не могу, – погрустнев, ответила Кассе. – Напарница уволилась, и мне, пока не взяли новую, приходится вкалывать в две смены.

– Вот те раз! – удивился Антти. – А с чего это вдруг ушла твоя напарница?

– Ты же сам знаешь, как водится у Хаппоненов. Работа тяжелая и ответственная, а платят сущие гроши.

– Да уж, знаю, – тоже погрустнев, кивнул Антти. – Сам всё время собираюсь уволиться, да силы духа не хватает. Не то что твоя напарница.

– Впрочем, если работать в две смены, копеечку на жизнь наскрести можно, – добавила Кассе, когда Антти собрался спросить девушку, как она вообще справляется и не боится ли с устатку обсчитаться не в свою пользу.

10

После гипермаркета Антти, несколько обескураженный наглостью буржуев, поплелся по кривым улицам Нижнего Хутора. Ему вдруг очень захотелось зайти в «Спасательную шлюпку» и пропустить там бутылочку-другую пива «Золото Лапландии». Но, с другой стороны, что ему делать в кабаке без друга Рокси?

Антти вспомнил, как они в последнюю ночь сидели с друзьями в «Шлюпке», а Рокси, как всегда, каламбурил и смеялся.

– Скажи, Рокси, где твоя рана-дыра?» – спросил, насмеявшись до слез, сантехник Каакко.

– А с чего ты взял, что у меня вообще есть рана?

– Мне Ювенале сказала, что в твоей душе рана-воронка. Черная дыра, которая страшит тебя, заставляет бояться и одновременно затягивает, как омут. А всем известно, что Ювенале никогда не ошибается и не врет, – настаивал Каакко, у которого была собственная дыра.

– Да, подружка Ювенале в яблочко угодила. В моей душе действительно рана-воронка, что затягивает меня все глубже и глубже. Того и гляди, братцы, вся сила, вся энергия вместе с моей душой утекут, как сквозь решето…

– Понятно, – мрачно произнес Вялле, засидевшийся после работы за кружкой пива. – Она как лунка. Тянет так, что ты боишься ее до дрожи в поджилках.

– Точно! – ухмыльнулся уже пьяный Рокси. – Она тащит меня вон из жизни, в небытие, в смерть. Но, к счастью, в моем сердце смерч, что зовется духом, и он удерживает мою душу, поднимая ее все выше и выше в небо. Не знаю, куда меня вынесет в следующую секунду.