Финское солнце
Шрифт:
Ахтти не видел ее лица, но по голосу понял, что это Ювенале. Она убегала из города с единственным цветком в горшке и одним чемоданом.
– Неужели никто не спасется? – Ахтти в ужасе схватился за голову. – Ведь в Нижнем Хуторе так много прекрасных людей!
– Мало кто спасется из пошлых,
– Но почему? – потерянно спросил Ахтти. – Почему на наш город свалились такие беды?
– Это все потому, что я объявила целибат, – вдруг сказала Хяйме. – Ведь если где-то что-то прибывает, то где-то что-то и убывает. Я решила никого больше не любить, а от этого и все беды.
– Многие решили жить только для себя… – вздохнул Ахтти. Еще минуту назад он провожал своего братца Сатти, а теперь сам как-то оказался на полке поезда.
И только тогда проклюнулась смутная догадка: время в Нижнем Хуторе начало стремительно схлопываться. Так, кажется, было написано в пророчествах древних поволжских финнов о гибели Нижнего Ху то – ра, который в конце времен целиком уйдет под воду. Спрячется, как Китеж.
В вагоне было жарко, кто-то на верхней полке храпел, в соседнем купе распивали дорогой французский коньяк толстяки Хаппонены. А в прокуренном тамбуре, матерясь и подкалывая друг друга, резались в подкидного Урко и Упсо.
– «С одесского кичмана рванули два уркана…» – загнусавил Упсо блатную песенку.
И тогда Ахтти вспомнил, о чем просила перед арестом его возлюбленная
Тертту. Она умоляла его, Ахтти, довершить начатое «Зелеными санитарами» и убить прекрасную Ювенале. Ведь вот она, Ювенале, здесь, едет с ним в одном поезде. И ему стоит только дождаться, когда она слезет со своей верхней полки и пойдет в туалет. Он увяжется за ней и…Но убить человека восторженный Ахтти просто не мог. Не хватало ни сил, ни смелости. Зато были любовь и нежность к людям. К ужасным и прекрасным жителям Нижнего Хутора.
«И кто только мог такое придумать, чтобы я родного слабоумного брата отправил без билета на сборы? – Ахтти вытер со лба испарину. – Ясно, я оставил его на вокзале. А сам спрятался в переполненном вагоне».
Ахтти взял стакан с остывшим чаем, отхлебнул. На вкус чай показался ему похожим на канализационную воду, что, конечно, совсем не порадовало. А когда Ахтти взял стакан, его мама Матти в темноте нащупала на тумбочке портрет старшего сына, кормильца и защитника.
«Ничего, – подумал Ахтти. – Если мама узнает, какая опасность мне грозила, она поймет, почему я убежал по билету Сатти».
Так он думал, пока поезд уносил его все дальше от Нижнего Хутора со всеми его обитателями. А еще Ахтти подумал, что у этой истории нет разумного продолжения, как нет ни начала, ни конца. И что он вовремя успел спастись, успел свалить из проклятого места. Уехать от своих арестованных боевых товарищей, от друзей и любимой девушки, от дорогой мамы и ненаглядного братишки Сатти… Словом, прочь из тонущего Нижнего Хутора. Города, который наверняка уже накрылся медным тазом тусклого финского солнца.