Финт

– Ты словно стал выше, – заметила Серендипити.

– Так и есть, – подтвердила королева Виктория. – Между прочим, сэр Джек, мне рассказывали, будто у вас необыкновенно умная собака?

– О да, Ваш-Величество, – ухмыльнулся Финт, – это вы, видать, про Онана. Онан – верный друг, но, понятное дело, сюда его не приведешь.

– Безусловно, – подтвердила королева и откашлялась. – Онан – это ведь из Библии?

Краем глаза Финт заметил, как Соломон отступил на шаг, но все-таки подтвердил:

– Да-да, мисс.

– Почему же вы его так назвали?

Да ладно, подумал про себя Финт, она ж сама спросила. Так что он рассказал, как на духу [26] , и молодая королева оглянулась на мужа, с чьего лица можно было хоть картину писать, и рассмеялась, и промолвила:

– Нам смешно.

Все происходило как по часам: чай убрали так же быстро, как подали, обозначив тем самым окончание аудиенции. С превеликим облегчением Финт взял Серендипити за руку и повел ее прочь, и, уже выходя из комнаты, был немало удивлен, когда уже знакомый ему седовласый джентльмен решительно подошел к нему и заявил:

26

Если вы хотите узнать об Онане, небезызвестном библейском персонаже больше, – я уверен, что многие мои читатели Библию прочли от корки до корки. А если нет, Гугл или священник вам в помощь, – хотя священника вопрос ваш, возможно, слегка смутит. (Прим. автора)

– Сэр Джек, позвольте мне первому вас поздравить. Могу я ненадолго злоупотребить вашим временем? Вы не поразмыслили как следует над моим предложением?

– Он хочет сделать из тебя шпиона, – прошептал сзади Соломон.

Седовласый джентльмен укоризненно поцокал языком.

– Как можно, мистер Коган. Шпион, сэр? Боже упаси! Правительство Ее Величества не имеет дела со шпионами, уверяю вас, о нет, ни в коем случае. Тем не менее нам нужны люди, которые помогают нам… проявлять интерес.

Финт отвел Серендипити в сторону.

– Как мне поступить?

– Ну, он в самом деле хочет сделать из тебя шпиона, – отвечала Серендипити. – Это у него на лице написано, когда он говорит: «нет, ни в коем случае». Мне кажется, для такого, как ты, Финт, это наилучшее занятие, хотя, подозреваю, придется один-два иностранных языка выучить. Но я уверена, ты с легкостью справишься. Я вот, например, знаю французский и немецкий и немножко – латынь и греческий. Если серьезно взяться за дело, так это совсем несложно.

Давая понять, что и он не лыком шит, Финт заявил:

– А я тоже знаю немного по-гречески.

µ µ ? [27]

Симплисити одарила его улыбкой.

– Право слово, Финт, у тебя была чрезвычайно интересная жизнь.

– Любовь моя, – ответствовал он, – думаю, она только-только начинается.

Вот почему два месяца спустя Джек Финт мчался по бульварам Парижа, далеко обогнав жандармов. Карман у него был битком набит монетами и облигациями, а к груди он прижимал диадему, что некогда принадлежала Марии-Антуанетте, а теперь очень пойдет его жене Серендипити, и наконец самое главное – чертежи совершенно нового огнестрельного оружия. Повсюду свистели свистки, да только Финта уже и след простыл, ищи-свищи! Он с превеликим интересом обнаружил, что канализационные туннели есть и у лягушатников, причем очень даже неплохие, таких от лягушатников даже не ждешь; так что он петлял туда-сюда, и уворачивался, и финтил, поспешая к безопасному убежищу, которое высмотрел прошлой ночью, и от души наслаждался жизнью.

27

Подскажите, пожалуйста, где здесь веселые девочки (греч.). (Прим. автора)

Авторские благодарности, неловкости и оправдания, и, безо всякой доплаты, немножечко лексики и языковой практики

Действие романа разворачивается приблизительно в первой четверти эпохи правления королевы Виктории; в те дни в Лондон и другие большие города волной хлынули неимущие отщепенцы. Жилось в Лондоне беднякам – а они составляли большинство – крайне трудно. Традиционно до нуждающихся никому не было особого дела, но не прошло и десяти лет, как среди людей побогаче нашлись и такие, кто считал, что о тяжкой участи городских низов следует знать всем и каждому. Это был в первую очередь Чарльз Диккенс; менее известен его друг Генри Мэйхью. То, чего Диккенс добивался исподволь, изобличая жестокую реальность посредством своих романов, Генри Мэйхью и его сподвижники добивались просто посредством фактов – бессчетных фактов, нагромождая горы и горы статистических данных. Мэйхью лично ходил по улицам, беседовал с девочками-сиротками, продающими цветы, с лоточниками и старухами, с рабочими самой разной квалификации, включая проституток, и шаг за шагом обнажал неприглядную изнанку богатейшего и самого могущественного города мира.

Эпохальный труд под названием «Труженики и бедняки Лондона» должен быть в каждой библиотеке – хотя бы чтобы продемонстрировать вам: если вы думаете, будто сейчас все плохо, так еще совсем недавно было гораздо, гораздо хуже.

Читателям, вероятно, знаком фильм «Банды Нью-Йорка»; так вот, в Лондоне дела обстояли еще ужаснее, и с каждым днем ситуация ухудшалась – по мере того как все новые обнадеженные провинциалы приезжали попытать счастья в большом городе. Книгу Мэйхью сокращали, меняя местами главы, и иногда печатали небольшими томиками. Однако ж и оригинал читается легко. А если вам по душе фэнтези, так каким-то непостижимым образом фэнтези дает о себе знать и здесь, пусть и насквозь перемазанная реалистичной грязью и копотью.

Так что свою книгу я посвящаю Генри Мэйхью.

Финт – персонаж вымышленный, равно как и многие его знакомые; хотя они и списаны с тех самых типажей, что трудились, и жили, и умирали в Лондоне в ту эпоху.

Дизраэли, безусловно, существовал на самом деле, равно как и Чарльз Диккенс, равно как и сэр Роберт Пиль, основатель лондонской полиции, дважды занимавший пост премьер-министра. Его «пилеры» в самом деле заменили прежних «ищеек» с Боу-стрит, которые охотились главным образом на воришек и излишней храбростью не отличались. А вот пилеры – дело другое: их вербовали из числа мужчин с армейским опытом.

Надеюсь, читатели попутно узнают и других исторических персонажей. Всех их, пожалуй, затмевала экстравагантностью мисс Анджела Бердетт-Куттс, еще в юности унаследовавшая огромное состояние своего деда – и на тот момент самая богатая женщина в мире, не считая, возможно, королевы-другой. Эта удивительная женщина в самом деле однажды предложила герцогу Веллингтону стать ее мужем. Но, что куда более важно по крайней мере в моих глазах, большую часть времени она занималась тем, что раздавала свои деньги.

Нет, легковерной дурочкой она отнюдь не была. Мисс Куттс считала нужным помогать тем, кто сам себе помогает; она основала так называемые «школы для бедных», где дети, а иногда и взрослые, при всей своей бедности, могли получить начатки образования – где бы они ни жили. Она помогала мелким предпринимателям начать собственное дело, жертвовала на церкви – но только в том случае, если церковь поддерживала бедняков на практике; и в общем и целом являла собою удивительный феномен своего времени.

В моем романе она играет ключевую роль, и поскольку расспросить ее саму я не мог, пришлось на основе имеющихся сведений строить догадки, как бы она повела себя в тех или иных обстоятельствах. Я исходил из того, что женщина настолько богатая, и притом незамужняя, твердо знала, чего хочет, – и напугать ее было непросто.

Лондонскую канализационную систему действительно построили римляне; из поколения в поколение ее ремонтировали, но бессистемно. Туннели предназначались главным образом для оттока дождевых вод, а не человеческих экскрементов; выгребных ям и отстойников вполне хватало, и лишь когда они переполнились, просто в силу перенаселенности, в город пришли холера и прочие страшные болезни.